Эльмира Нетесова - Заложники любви
— Привет, девчонки! Как вы дышали без меня? Все ли в порядке? Никто вас не обижал? — поздоровался со всеми. Остановившись рядом с Фаиной, заглянул в глаза, спросил взглядом?
— Ждала?
Он увидел, что не просто ждала, а и скучала.
— Чего ж не позвонила?
— Твоего звонка ждала. Но ты молчал,— укорил! молча.
— Выйдем на несколько минут,— предложил тихо.
Фаина накинула платок на плечи, вышла в коридор,
Едва закрыла за собою дверь, оказалась в руках парня, Он сжал так, что дышать стало нечем:
— Как я по тебе скучал!
— Почему же не давал знать о себе?
— Не получалось! Отец ни на шаг не отставал!
— Чего же хотел от тебя?
— Ой, Фаина, задумал крутое! Женить решил на тамошней аристократке! — рассмеялся Яшка и продолжил:
— Пахан с ее отцом договорились породниться через этот брак. Как же! Элита общества, его сливки! Вздумали окрутить нас как слепых котят, как двух придурков, но сорвалось, ничего у них не получилось!
— Ты хоть видел ту девушку?
— Понятное дело! Меня к ней всю неделю каждый день водили чуть ли не под конвоем. Убеждали, что лучшей партии, сколько ни старайся, не найдешь. Никого не интересовала сама невеста, главное, что она прекрасно обеспечена и занимает хорошее место в обществе. Желающих на ее руку много. Ну, а меня к ней вне очереди протолкнуть хотели! Честно говоря, ни она, ни я не хотели ни встречи, ни знакомства. Два наших отца вздумали вспомнить прошлый век. Из этого ничего не состоялось. Никакого бонтона, чванства и церемонии не получилось. Она тоже не хотела меня видеть. У нее на сердце свой человек имеется. Его сама выбрала. Навязанный, всегда постылый! Разве не так? Но старики оказались ушлыми. Уж, на какие ухищрения не пускались! То прогулку на яхте по морю устраивали, в театр на спектакль отправляли, на концерт классической музыки, я его весь проспал от начала и до конца. Устраивали прогулки по городу. Короче, измотали обоих вконец. На измор нас взяли. Надеялись, что свыкнемся! Напрасно ждали. Мы, конечно, пообщались, но не так, как о том мечтали старики.
— А почему все сорвалось? — перебила Фаина.
— Нет, она не дурнушка, даже очень привлекательна, образована и умна. Но нас не потянуло друг к другу. Разные мы с нею оказались. А главное, у обоих сердце уже занято. Она о своем парне тарахтела, я о тебе думал и тоже с нею поделился. Поняли, что вместе не сможем. Так и расстались в ничью. Старики наши, понятное дело, расстроились. Другой результат ждали. Когда им объявили, что ничего не получится, они челюсти пороняли. Мол, почему? Из вас идеальная пара получилась бы, мы оба на рога и ни в какую! Не хотим, не ломайте наши судьбы и жизни, не делайте несчастными обоих. Ее отец отступил, а мой еще долго не сдавался. Назвал придурком, медузой безмозглой, еще какими-то мерзостями, грозил вовсе отказаться от меня, мать ругал за то, что вырастила балбеса! Ну, что делать? Уж, какой есть, другим уже не стану. Лишь бы ты не отказалась от меня,— притянул к себе Фаину.
— Ты хоть изредка вспоминала, скучала обо мне? — спросил шепотом.
— Было такое,— призналась еле слышно.
— Спасибо, любимая моя! Какою долгой была разлука! Каждый день казался вечностью. Я очень старался уехать поскорее. Надоело все. Да и с отцом часто ссорились, спорили. Он только себя считает правым во всем, мнение других не интересует. Все должны жить по его воле. Вот и спросил отца, как он на матери женился, по любви или из выгоды, по чьему-то желанию? Ох, как возмутился, поверишь, даже за ремень взялся, хотел проучить как пацана, за дерзость! Забыл, сколько мне лет. Ну, вырвал я у него ремень из рук, усадил на диван, заставил себя выслушать первый раз в жизни. Трудно далось. Все срывался, подскакивал, а потом угомонился и сказал:
— Раз так, катись ко всем чертям!
— Я и поспешил, пока он не передумал и не стал снова тормозить. Схватил сумку и бегом на вокзал. Даже путем со стариками не простился. Они опомниться не успели, как я уже в пути был. Поезд пошел и я успокоился. Оторвался от всех. Но если бы знал, зачем меня зовут, не поехал бы ни за что!
— Яшка, ты все еще в Калининграде! Но ведь уже уехал. Успокойся, переведи дух. Считай, что побывал в коротком отпуске, получил новые впечатления, повидался с родителями, познакомился с потенциальной невестой.
— Зачем она мне нужна?
— Яш, в твоей коллекции случались и похуже! Чего злишься? Она не виновата. Будь это год назад, ты не отказался бы от нее.
— Не знаю, на время, может, и заклеил бы! Чем черт не шутит? Но жениться не решился бы!
— Почему? — удивилась Фаина.
— Она слишком закомплексована. Живет в своем узком мирке и мыслит определенными, вбитыми когда-то
н голову правилами. Своих мыслей нет, все заимствованы.
— Ты о чем?
— Ну, заснул на концерте симфонической музыки, что поделаешь, не люблю ее, не смогу отличить произведения Моцарта от Шуберта, Бетховена от Чайковского, ну и что с того? Не нужны, не годятся они в моей жизни! Стоит за такое стыдить и ругать? А сколько упреков я от нее выслушал! Или потащили нас в картинную галерею. Она смотрит и восторгается, а меня воротит. Ни одной приличной работы не увидел. На портретах такие рожи, что матом крыть охота. Косорылые, синюшные, морщинистые, все в бородавках, а сколько чванства, словно у царей. Или баб нарисовали, смех один. Лежит толще коровы, задницу вываркой не прикрыть, груди, каждая больше головы. На нее на одетую не всякий глянул бы, а тут подраздели дуру. Зато ее известный художник рисовал! Нашел, кого отловить, отморозок! Я на ночь таких матрешек не снимал. Ходил и плевался, глядя на них. А она, эта дурочка, идет рядом и замечание делает, чтоб не ругался, смотрел бы на картины молча. Да еще поучает, мол, не могут все работы быть плохими. Это же копии известнейших художников, самого Рембрандта! А мне какое дело до него! Не понравилось! Пусть хоть весь мир восторгается, меня не колышет! Даже наши городские путаны, те, что из престарелых, какие белым днем не появляются на панели, и то много лучше. Им еще есть, что показать клиенту и чем порадовать! А те, какие на полотнах, только заиками мужиков оставят! Чего на них глазеть? А эта шумная восторгается:
— Ах, какие изящные линии тела! Какой свет и фон!
— Я окосел, слушая ее бред! Так и не понял, у кого из нас крыша поехала! Или привели меня в океанариум! Как упирался, отказывался, так затащили, на всяких рыб посмотреть, будто не видел их никогда! Да я рыбу признаю только на тарелке, в любом виде! А тут живые! Ну, и к чему сдались? У одних зубы больше, чем у меня, они, если руку опустить к ним, за пару минут до костей обглодают, у другой хвост длиннее троса, к ней не подходи, у нее в хвосте целая электростанция! Или эти - акулы, глаза бы их не видели! Пасти шире кадушки. Туда не только человек, целый бульдозер провалится. А эти морские ежи, всякие змеи, осьминоги и кальмары, их тьма! Я их в кабаке, случалось, заказывал. В сыром виде кому нужны? Я и вышел, на дельфинов смотрел. Остальное, все фуфло! А эта снова восторгаете до визга:
— Яша! Посмотри сколько зубов у акулы! Какая она грациозная!
— Ну, иди и поздоровайся с нею за лапу! Она с тобой долго базарить не станет,— сказал ей.
— Как зовут эту девушку?
Яков умолк, долго пытался вспомнить:
— Прости, Фаина, наглухо забыл, вышибло из памяти. Да и зачем помнить ненужное?
— Это совсем на тебя непохоже! — рассмеялась Фаина.
— К чему ненужным голову засорять?
— Ты же говорил, что она умная!
— И не отрицаю. Она много знает, во многом разбирается. Но в ее голове слишком много лишнего хлама. Потому, для своих мыслей и выводов места не осталось. Даже в душе полный разброд. Если бы ни я, так и не решилась бы сказать отцу о своем парне. Тут пришлось ей помочь. И все благополучно обошлось. Ее отец знал того человека. По-моему, между ними все наладится.
— Ты обо мне говорил отцу?
— Конечно! И матери рассказал,— умолк Яков. И осторожно, подбирая каждое слово, сказал:
— Теперь они думают.
— О чем? — спросила Фаина.
— Им есть над чем подумать. Но время не ждет. Думаю, они свое слово скоро скажут.
— Отец еще не собирается на пенсию?
— Говорит, что в конце этого года спишется на берег. Пора. Сердце сдавать стало. Жаловаться начал. А значит, пришло его время проститься с морем, пока оно не взяло отца к себе насовсем.
— И тогда ты вернешься в Калининград насовсем?
— Не знаю, не уверен. У нас смешная семья. Мы любим друг друга. Но ужиться все вместе никак не можем. Все слишком разные. Под одной крышей неделя вечностью показалась всем. И только мать самый терпеливый человек, все просит меня звонить почаще и хоть когда-нибудь приехать к ней на весь отпуск. Правду сказать, сама не верит, что такое когда-нибудь случится,— усмехнулся парень.
