Стив Дьюно - Собака, которая спустилась с холма. Незабываемая история Лу, лучшего друга и героя
— Может, отдать его?
— Кому? У неопытного владельца он опять начнет кусаться. Мы оба это знаем: Джонни до конца жизни теперь должен ходить в форме и отдавать честь, иначе ему труба. А она этим заниматься не хочет и не станет, и никто другой не станет тоже.
— Может, ты его возьмешь?
— Мне он не нравится, Стив.
— Но ведь он может исправиться в хороших руках.
— Ты слишком мягкосердечный. Она все решила, Стив.
Она была права. Никто не стал бы брать собаку с пометкой: «Гарантирует серьезные раны и визиты к пластическому хирургу». Я ненавидел себя за то, что собирался сейчас сказать:
— Что, если я возьму его на две недели? — При этом я думал о Шефе, о том, какой он замечательный, в тысячу раз лучше Джонни, лучше во всех отношениях, второй в моей жизни пес, которого я так полюбил.
— Зачем?
— Если он у нас приживется, я его оставлю. Если нет – сдадим палачу.
— Я думала, ты хочешь взять Шефа?
— Хочу. Но Шеф и без меня найдет хороший дом. а Джонни – нет.
— Может, оно и к лучшему?
— Он не безнадежен. Лу за ним проследит. Я люблю Шефа, но мне кажется, Джонни не заслуживает смерти.
— Даже не знаю, обнять тебя или отшлепать.
— Можно и то, и другое.
Так начался странный эксперимент под названием Джонни. Последний пес, спасенный Лу в академии. Я взял его вместо Шефа, чудесного Шефа, и до сих пор горюю об этом. Он нашел себе новый дом за несколько дней до того, как испытательный срок Джонни подошел к концу. Две недели он провел у нас с Лу и никого не покусал, две недели Лу смотрел на меня с немым вопросом: «Когда наконец эта тупая белка денется отсюда?»
Он никуда не делся. Он остался, и если не считать единственного случая, когда он попытался позадирать младшего сына Никки, Джонни вел себя идеально до конца своих дней, даже не зная о том, какую жертву мы с Лу принесли, чтобы спасти его от иглы.
Шефа я больше никогда не видел.
Вздорный маленький наследный принц, любивший кусать маленьких девочек, никак не мог понять, что он делает посреди темного леса со мной, Лу и дюжиной койотов, тявкающих в ночи.
— Не волнуйся, Джонни, койоты тебя не съедят. С нами Лу, — заверил я его. Мы втроем уютно устроились в палатке на Красном пике. Койоты переговаривались с виргинским филином где-то вдалеке, ветер трепал полог палатки. Через несколько лет эти слова будут звучать пророчески, хотя и не для Джонни, упокой его душу, но для Лу.
Лу любил Красный пик. Стоило выпустить его наружу, и он принимался радостно бегать кругами, как заправский турист, разнюхивая, оставляя метки, царапая когтями землю, чтобы вновь освоиться на том месте, куда приезжал уже много раз, учуять запах старых костищ и вытащить из углей палочки, на которых жарили мясо.
Три коровы забрели на соседнюю лужайку и принялись там пастись. Они часто сюда забредали, уж не знаю почему. Лу знал, что они недолюбливают собак, поэтому держался в стороне. Он слушал, как они мычат, трясут головами, чтобы отогнать мух, перемалывают траву. Ему нравилось принюхиваться к ним с безопасного расстояния; возможно, он сожалел, что здесь нет волков Энн – вот с кем они бы поохотились вдосталь.
Джонни не разделял любви Лу к дикой природе. Он был избалованным маменькиным сынком, для которого самое сложное в любом выходе наружу было решить, на какой кустик помочиться. Глядя на Лу, Джонни осознавал, как мало он знает о реальном мире, огромном и непонятном. Его прежняя жизнь – комната маленькой девочки, где сладко пахло конфетами и игрушками, — закончилась навсегда. Наверное, теперь ему это казалось забытым сном.
После похода в лес он еще больше зауважал Лу. Это чувствовалось по тому, как он ходил хвостиком за старшим братом, как отважно пытался преодолеть любые препятствия – перепрыгнуть глубокую яму или перелезть через ствол поваленного дерева, — лишь бы не отстать от Лу.
Я никогда с ним не нянчился. Я предоставлял ему возможность разобраться во всем самому, с помощью нового кумира. Джонни, считавший себя раньше пупом земли, наконец встретил пса, который действительно был лучшим из лучших, с большим сердцем и всегда готовый к приключениям.
Чудеса случаются, по крайней мере, так было для меня и для Джонни. Возможно, у нас с ним было больше общего, чем могло бы показаться.
Шефу понравилось бы на Красном пике. У них с Лу было бы тут свое телешоу, с рекламой собачьих товаров. Шеф… такое замечательное имя для собаки!
Лу повел нас по крутой тропе наверх к дозорной башне и, перескакивая с камня на камень, добрался до подножия лестницы. По крутым ступенькам он вскарабкался почти как человек, потом оглянулся на Джонни, который испуганно жался к моим ногам.
— Р-р.
— Сомневаюсь, что он рискнет, Лу, — сказал я. Джонни сумел бы запрыгнуть со ступеньки на ступеньку, но между ними были большие промежутки, и он мог упасть. Он кружил на месте, скулил и царапал лапой низ лестницы, но ему явно не хватало духу.
— Буф!
— Не надо, Лу, он еще не готов.
Я подхватил Джонни на руки и поднялся вместе с ним к Лу, ожидавшему нас у люка, ведущего внутрь. Джонни принялся лизать Лу в нос, пока тот царапал тяжелую крышку.
— Осторожно, — я открыл люк, гадая, смогу ли я научить Лу делать это самостоятельно. Он мог бы действовать передними лапами, используя задние для упора… но тяжелая крышка может ударить его по голове, и как этому помешать? Может, если бы он распахнул ее до конца? Или лучше просочиться в приоткрывшийся лаз?.. Я думаю, если бы у меня было время, я научил бы Лу играть на пианино.
Лу запрыгнул в дом и заплясал на деревянном полу, вынюхивая мышиные следы и крошки, оставленные другими туристами. Я открыл бутылку с водой и налил немного в блюдце, которое захватил для собак. Лу стал лакать первым, Джонни терпеливо ждал своей очереди.
— Он разрешит тебе пить вместе с ним, не бойся, — сказал я, но он все равно предпочел подождать. Лу выпил всю воду, и я налил еще. Джонни принялся лакать, как котенок.
— Повзрослей уже, приятель.
Он посмотрел на меня, затем вновь принялся лакать. Лу сидел посреди комнаты и смотрел на горы. Ему опять хотелось путешествий и приключений.
— На что ты готов за печенье? — Я показал ему большой вкусный кругляш.
— Ар-ру-а! — Он тут же вышел из транса.
— Нет, этого мало.
Он два раза покрутился на месте, потом поднял лапу над головой так высоко, точно пытался дотянуться до крыши.
— Молодец. — Я разломил печенье и бросил ему половину. Он поймал угощение и устроился с ним в пыльном углу, аккуратно зажав его в лапах.
— Ну, а ты? — повернулся я к Джонни. — Что ты мне покажешь? Никаких бесплатных завтраков не будет, ты понял, метелка для пыли? Дай лапу.
Я научил его этой команде вскоре после того, как решил взять его, а не Шефа. Но он делал это очень странно, выбрасывая лапу вперед, почти как в нацистском приветствии. Это было неловко, но отчасти соответствовало имиджу.
— Молодец, Джон. — Я бросил ему вторую половинку печенья. Оно ударило его по носу и упало под ноги. Он чихнул, потом схватил лакомство и устроился рядом с Лу.
В тот вечер в палатке, под песни койотов и филинов и шум ветра, треплющего полог, Джонни устроился спать, прижавшись к Лу всем телом и уложив свою крысиную мордочку тому под нос. Лу посмотрел на него, затем перевел на меня обреченный взгляд.
— Добро пожаловать в мой мир, приятель.
Лу вздохнул. Джонни лизнул его в ухо.
Получая аванс за три книги и небольшой доход от частных занятий с собаками, я мог себе позволить не беспокоиться о деньгах. У нас с Лу и Джонни установилась приятная для всех троих рутина: поутру мы отправлялись на прогулку или на пробежку в парке, потом я усаживался в кафе и какое-то время писал от руки. Вернувшись домой, я занимался с Джонни, который все усваивал гораздо медленнее, чем Лу. Я мог оставлять их дома, но только вдвоем. Если Лу не было рядом, Джонни принимался грызть вещи и царапать когтями дверь. Так Лу пришлось стать его нянькой.
Вечером мы отправлялись в гости к Никки, или она с мальчиками приходила к нам. Поскольку у меня имелся бассейн и джакузи, то у нас мы собирались чаще. Единственный раз Джонни попытался куснуть Джека, но Никки показала ему, где раки зимуют. Она выросла на ферме и привыкла не миндальничать с собаками. Наблюдать за ней было одно удовольствие. Мы с Лу только улыбались.
— Еще раз обидишь моего мальчика, я тебя налысо обрею и засуну в хот-дог, — пригрозила она хулигану, взяв его за брыли и встряхивая как следует. Как только его агрессию пресекали, Джонни тут же делался послушным, как овечка, и никогда больше такого не повторял. По крайней мере, с этим человеком.
Вечерами я работал за компьютером. Записывал все, что днем написал от руки, редактировал, улучшал. Лу обычно заглядывал ко мне в районе часа ночи, удивленный, почему я до сих пор не ложусь. Ему хотелось заползти под кровать на привычное место, но он никогда не шел туда без меня. Сейчас, когда ему шел уже девятый год, этот парень стал заправским соней.
