Александр Корчак - Не лучший день хирурга Панкратова
Много позже Андронов понял причину своего краха сам, рассматривая найденный гриб. Оказался он по жизни «ложным боровиком» – то есть обманчивым по форме экземпляром. Обманулась Галка, клюнувшая на его яркую внешнюю фактуру и хмурую сдержанность, обещавшие недюжинный скрытый темперамент. А его-то и не оказалось. Андронов – педант, чистюля, аккуратист и однолюб, не был человеком эроса. То есть в этой сфере если и обладал талантами, то настолько незначительными на фоне его прочих достоинств, что обманутая супруга просто сочла его ничтожеством. Ничего этого по ходу супружеской жизни Андронов не замечал, дойдя до печального финала в полном неведении о своей мужской бесталанности. Хуже того, тогдашнее отчаянное его предположение оправдалось: Андронов оказался однолюбом.
Дабы взбодрить упавшего духом специалиста, ему доверили оперировать чрезвычайно ответственного человека. После долгих обсуждений с коллегами на международном уровне было произведено шунтирование. Уже через неделю оказалось – неудачно. Пациент помчался на повторную операцию в Германию. Андронова понизили по службе, чему предшествовали долгие унизительные разборки на всех уровнях. Вину целиком вешали на него, замалчивая ошибки несовершенной диагностики.
Валентин подал заявление об уходе и уехал из Москвы -решил начать все заново. Больница Тулы мало напоминала Кремлевку, что было ясно изначально, но что Андронов не мог предположить, так это титаничность усилий, необходимых для вытаскивания ее на приемлемый уровень. Оказывается, он совершенно не привык к тому, что городское начальство увиливает от встреч и разговоров с ним. Закрывающаяся перед носом главврача дверь начальственного кабинета приводила в оторопь, а все без исключения секретарши стали наглыми и насмешливыми. И все же он боролся – ходил по инстанциям, бился головой о непрошибаемые стены, «выколачивал» для больницы кровати, диагностическое оборудование, медикаменты. Ему даже удалось провести ремонт двух этажей, что последние десять лет казалось совершенно гиблым делом. И вот однажды Андронова вызвали к высокому начальству и показали письмо. Бывшая жена Галина сообщала, что ее бывший муж – закоренелый взяточник, за что был исключен из членов партии еще в Четвертом управлении. И хотя никого уже эта партия не волновала, а гонорары за лечение считались делом почти узаконенным, к Андронову отношение изменилось. Много позже он узнал, что побудило Галю на такой шаг. Выросшая Катя, наконец, потребовала от матери отчета о своем загадочно исчезнувшем отце (мать говорила, что он нашел другую женщину и завербовался на Север) и сделала попытки его разыскать. Уж больно не по душе приходились ей последовавшие «заместители» папы, а фотография Валентина, хранимая среди книг, завораживала прямо-таки светившейся в добрых коровьих глазах любовью. И тогда Галя рассказала всю правду.
– В Туле он. Поезжай, посмотри. Пьянь, взяточник, бабник. Да, обаятелен, красив, стервец. На это я и клюнула.
Катя в Тулу не поехала, а Валентин и в самом деле запил. Примкнул к части коллектива, дружно совершавшей ежедневные возлияния. Когда встреченный Валентином Павловичем случайно на какой-то конференции Игорь Иванов, когда-то учившийся вместе с ним в аспирантуре, пригласил Андронова поработать по контракту в горячей точке, которых тогда было более чем достаточно, Андронов приглашение принял. А через полтора года вернулся, повидав многое, о чем хотел бы забыть.
Он был уже совсем не тем человеком.
– Да. Стареем... – сказал Игорь, отводя глаза от глубоких залысин в седеющих волосах, от обрюзгшего лица бывшего красавца и погасших глаз, в глубине которых таились вечная мольба и вечный страх привыкшего к побоям уличного пса.
Другим стал и характер Андронова. Огонек, так ярко вспыхнувший в толковом мальчонке, угас, щенячью жизнерадостность сменила постоянная раздраженность. Теперь он заранее знал, что все, за что ни возьмется, пойдет с трудом, со скрежетом и завершится, скорее всего, неудачей.
Даже пьянея, Валентин не веселел, а становился злым, мрачным, неприятным в общении. Поэтому и пить стал в одиночку. Случайно узнал, что Катя родила девочку, очень похожую на бабушку Галю. Только и это волновало уже не сильно -как вести из другого мира. Чужая жизнь...
Денег на выпивку категорически не хватало. Однажды Андронов подписал договор с приятными молодыми людьми, согласно которому они брались выплачивать ему по 100 долларов в месяц, получив завещание на его квартиру. Заплатили лопуху лишь раз, а потом с треском выгнали из уже не принадлежавшей ему жилплощади. Оказалось, что господин Андронов, находясь в полном уме и памяти, продал ее тем самым ребятам, что и было зафиксировано в законных документах, имевших подпись продавца. В каком состоянии он ставил эти подписи? Но в суде иск Андронова не приняли за неимением оснований для разбирательства.
Бездомного теперь Андронова взяли жить в больницу, оформив на должность сторожа. Разумеется, он уже не мог не только оперировать, но и вообще показываться пациентам. Однажды, колупая ломом лед у приемного отделения, дворник заметил тяжело идущую по дорожке между сугробами женщину. Сделав несколько шагов, она опиралась на палку и со свистом дышала открытым ртом. Женщина упала у самой ступеньки, потеряв сознание. Не раздумывая, бывший заслуженный доктор рухнул на колеи возле больной, пощупал нитевидный пульс, размотал теплый платок, отжал челюсть, вытащил язык... Даже во сне, даже умирая, он мог бы выполнить приемы искусственного дыхания. Кто мог знать это тогда? Кто-то визжал рядом, кто-то колотил по его спине... Дворника в грязном ватнике с трудом оттащили от женщины.
К счастью, ее откачали в приемном покое, а Андронов, не давший ей умереть прямо там, на снегу, ушел из больницы той же ночью, прихватив пакет с рваным бельишком и личным посудным набором, состоящим из тарелки и алюминиевой ложки.
Он стал бомжом-одиночкой. Когда доводилось пристать к стайке таких же бродяг, на расспросы отмалчивался, отвечал обтекаемо и всем понятно: «за взятки пострадал».
Была в его жизни взятка. Кроме, конечно, оплаты визитов на дом, подарков тех еще, управленческих пациентов. Был среди них генерал – совсем плохонький отставник, оставшийся прикрепленным к расчудесной больнице. Попал он к Андронову случайно. Жаловался на сердце, а у него оказался неоперабельный рак прямой кишки. О своем состоянии генерал просил сказать честно, поскольку считал, что 80 лет – возраст для человека вполне достойный и жадничать уже не стоит. Андронов не скрыл ничего:
– Максимум один-два месяца.
– Где?
– Переведем в хоспис, если никого нет, чтобы ухаживать дома.
