Екатерина Вильмонт - Полоса везения, или Все мужики козлы
Я почему-то смутилась.
— Сережа, да вы пейте чай, а то остынет. Может, вы голодный? Могу вам яичницу сделать…
— Яичницу? А что, у вас больше ничего нет?
— Чего нет? — растерялась я.
— Ну не знаю, супа там, котлет…
— Суп и котлеты? Нет, чего нет, того нет. Я, Сережа, одна живу, и не стану же для себя суп и котлеты готовить.
— Мария, вы меня, конечно, извините, я может, что-то сморозил, но давайте пойдем в ресторан, а? Я голодный, и у вас в доме есть нечего, по крайней мере поедим, как люди, а?
— В ресторан? Сейчас?
— А что такого?
— Да вообще-то ничего, — решила я и почувствовала, что и в самом деле голодна.
— Так вы согласны?
— Почему бы и нет!
— Отлично! Тогда одевайтесь, а я вас внизу подожду. Вам сколько времени надо?
— Минут пять.
— Жду вас внизу!
Я быстро оделась, причесалась и чуть-чуть подкрасила глаза. Куда ты собралась, задница? — полюбопытствовал внутренний голос. Решила пуститься во все тяжкие с горя? Да никуда я не решила пуститься, я элементарно хочу жрать. В последние дни было столько волнений и мне кусок в горло не лез. И к тому же он очень славный, этот Сережа… И красивый. Почему бы не пойти? А ты не скумекала, он ведь явно на тебя глаз положил? Ну и что? Я же, между прочим, в монастырь еще не ушла. И, в общем-то, не собираюсь. Ах вот даже какие мысли? Никаких мыслей. Это он на меня глаз положил, а не я на него. И потом, машина-то мне нужна, а от того, что я с ним пообедаю, меня не убудет. И помолчи лучше, раньше надо было…
Сергей повез меня в какой-то грузинский подвальчик, где было очень уютно и потрясающе вкусно.
— Мария, вина выпьете? — спросил он, когда мы изучали меню. — Здесь подают настоящее грузинское вино, без дураков.
— А вы?
— Я не пью!
— Вообще?
— Нет, почему… за рулем не пью, железное правило. Ни граммулечки. А вам можно…
— Ну, зачем же…
— А вкусно! Что предпочитаете, киндзмараули или хванчкару?
— Киндзмараули.
Сергей действительно пил только лимонад из запотевшего кувшина и очень галантно за мной ухаживал.
— Когда сидишь с такой женщиной, любая бурда вкусной покажется, — вздохнул он. — Вы, Мария, здорово красивая. Только плохо питаетесь. Вон, поели, и даже цвет лица изменился. Разве так можно? Что бы в жизни ни происходило, а кушать надо…
— Вы безусловно правы.
— За вами, Мария, присматривать надо.
— Может быть… Только некому…
— А вы кем работаете?
— Я, Сережа, перевожу книги с немецкого на русский.
— И за это прилично платят? — полюбопытствовал он.
— Да нет, как правило, совершенно неприлично…
Я рассказала ему о наших обычных расценках, он просто за голову схватился.
— Е-мое, как же вы живете?
— Да в последнее время удалось кое-что заработать. Но какая у меня машина, вы видели…
— Машина еще та… Ну ничего, я вам подберу нормальную тачку. Вы меня, конечно, извините, но… вы что, в разводе?
— Да, в разводе.
— И я тоже в разводе, уже шесть лет.
— А дети есть?
— Нет. Был мальчишка, но умер, когда ему три недельки стукнуло… после этого мы с женой и разбежались. А у вас дети есть?
— К сожалению, нет. Только кот.
— Куда это годится, Мария, такая женщина, и одна с котом, прям как старая дева… А чего вы в какую-нибудь крутую фирму переводчицей не устроились?
— Не попалась мне на пути крутая фирма, где требуются переводчицы.
— Хотите, я поспрашиваю? У меня клиенты в разных фирмах работают.
— Да нет, Сережа, спасибо, не стоит. Я предпочитаю работать дома и заниматься своим прямым делом. Я люблю свою работу.
— Странные вы люди…
— Кто мы?
— Интеллигенция…
— Вы что-то имеете против интеллигенции?
— Наоборот! Я от нее тащусь. И от вас, Мария, я просто охренел. Прям глаз оторвать не могу. Я для вас что хотите сделаю…
— Вы очень славный человек, Сережа…
Он рассмеялся, но не без горечи;
— Вы так это сказали, что козе понятно: вы славный, Сережа, но болван.
— Ничего подобного, вы действительно очень славный человек и… Я за последние дни совсем дошла… столько всего случилось, а сейчас вот сижу с вами и мне хорошо, спокойно.
В его больших серых глазах светилось сочувствие. Он, очевидно, хотел что-то спросить, но постеснялся. И подлил мне еще вина.
— Пейте, Мария, вкусно ведь!
— Вкусно, — подтвердила я.
— Мария… А можно задать бестактный вопрос?
— Валяйте, — улыбнулась я.
— Вы что, совсем одна, даже этого… бойфренда у вас нет?
— Был, до вчерашнего дня.
— Понял.
— Да не берите в голову, Сережа… Это бывает с женщинами. Все не так страшно.
— Тогда вам надо темные очки надеть, — не глядя на меня сказал он.
— Темные очки?
— Ну да… У вас, извиняюсь, глаза, как у больной собаки. Ох, простите, что я говорю…
— Ничего, все нормально, Сережа, — усмехнулась я. — Это пройдет. Больная собака не обязательно умирающая.
— Если ее лечить! — довольно решительно заявил Сергей. — Мороженое будете?
— Нет, спасибо.
— А кофе?
— С удовольствием.
Кофе тут был великолепный.
— Ах, хорошо… — сказала я, отпив глоток. — Спасибо вам огромное, Сережа.
— Не за что.
После обеда он отвез меня домой. Когда его «БМВ» въехал во двор, я сразу заметила возле своего подъезда знакомый «фольксваген-пассат». Так, только этого мне и не хватало! Я хотела было попросить Сергея высадить меня у въезда во двор, но потом решила — может, так оно и лучше. Пусть Макс видит, что я могу и без него обойтись.
«БМВ» подкатил к подъезду, Сергей вышел, открыл мне дверцу (откуда он знает все эти штуки?) и, глядя мне в глаза, спросил не без робости:
— Мария, можно я позвоню?
— Конечно, Сережа, я надеюсь, что вы придумаете что-то насчет машины…
— Да, да, обязательно!
— Спасибо вам за все, за обед и за заботу!
Заметив, что Макс вылезает из машины, я встала на цыпочки и поцеловала Сергея в щеку. Он совершенно ошалел.
— Мария! Я…
— До свиданья, Сережа!
Я повернулась и двинулась к двери, делая вид, что просто не замечаю Макса. Он стоял возле своей машины, с интересом за мной наблюдая. И, похоже, то, что он видел, ему совсем не нравилось. Я вошла в подъезд, и тут же за мной вошел Макс.
— Маша! — окликнул он меня. — Не притворяйся, что ты меня не видишь!
— Я просто не хочу тебя видеть! Ты для меня больше не существуешь.
— Я уж вижу… Для тебя теперь существует только этот крутой парень на «БМВ». Быстро же ты утешилась!
— А по-твоему, я должна день и ночь лить слезы из-за того, что ты женишься на этой швабре? Скорее, тебе надо сокрушаться по этому поводу.
