Ирина Солодченко - МУХА НА ВЕТРОВОМ СТЕКЛЕ
Украинский гражданин тоже здесь. Без денег и жилья, но не бомж. Просто такой образ жизни… В глазах окружающих – турист. Более-менее болтает на английском, достаточно образован… Хотя всем все по фик. Вот – европейская семья, балованный сынок бегает туда-сюда. Вот – китайская делегация. Все при делах. И только он, украинец средних лет, занимается черти чем. Чем-то бессмысленным с точки зрения этих людей. Чем-то непроизводительным. Просто сидит чувак и за всеми наблюдает. Присматривается к постояльцам сараевской гостиницы, чтобы что-то понять в себе. Ведь еще несколько лет назад он сам был вот таким вояжером, и дочка его так же бегала, как этот вихрастый пацан, а администратор ее утихомиривала. А он так же, как этот командированный в черном костюме важно, с чувством собственного достоинства, заполнял формуляры. Замечал ли он, что за ним кто-то вот так наблюдет? Ни фига… Была задача – поселиться и красиво отдохнуть. Каждое утро сопровождать семью на море. Естественно, кто там замечал бродяг? И глядя на себя давнишнего со стороны, он еще не понимает, правильно ли сделал, что перешел в это другое измерение. Нашел ли себя? Пока еще непонятно. Это разъяснится потом, в конце сериала, когда сидя на своей кухне с канареечными разводами, оглянется назад. Потом, когда найдет работу… А сейчас в сухом остатке: цивильная жизнь у чертовой матушки, работы нет, семья под вопросом. Здоровье пока не подводит. Пока… А вдруг завтра не дай Бог что случится? Кто будет лечить без денег? Искать себя – это громко… Модно… Напыщенно… Пусто…
Ева склонилась над компом… Улыбается, чудачка… Девчонка живет как бабочка-однодневка. Красивая обертка, а на деле – обыкновенная бродяжка… Лишь бы дома не сидеть. Муж бывший пашет как проклятый, а она лындает на его алименты. Ну протаскается еще года три, а потом? Алименты отпадут, придется зарабатывать на жизнь… Мотылек… Зато пафосно считает, что жизнь дала ей шанс, и она его использовала. Шанс жить, как она хочет, а не так как должна по меркам общества. А что потом – это для нее неважно. Потому что она не знает, будет ли оно это «потом», понимаешь ли.
Возникшая недавно идея соло вновь зашевелилась в тайниках души. Ева совершенно не подозревала о его настроениях, и постоянно щебетала всякую чушь, надоедая до предела. Уже остогыдли ее расспросы каждого встречного и поперечного о балканской войне, кто там прав, а кто виноват. Какая тебе разница? Ну была война, не была – тебе какое дело?
… В Сараево они уже три часа. Еще засветло перекусили, чем Бог послал, а с наступлением темноты обнаружили этот отель Hollywood с бесплатным интернетом в холле. Кинулись проверять CS, а там одни отказы и один чуть ли не с издевкой в конце письма приписал: «enjoy yourself!».
Наконец, Ева оторвалась от компа: «Theo is really popular among the guys in Dubai».
– А чем он занимается? – спросил без интереса.
– О! у него очень важное занятие… убеждать коров трансформироваться в бабочек…
О да! Эпохальное занятие выбрал себе любимец наш Тео… С таким не пропадешь.
… После очередной неудачи в поисках вписки, путешественники с сожалением покинули теплый отель и нехотя поплелись искать место для палатки. Ночь предвещала быть беспощадно-холодной. Ева вообще последнее время подмерзала. У нее было мало теплых вещей, ведь она не собиралась так долго путешествовать, поэтому и взяла с собой один лишь летний спальник. Под утро она крутилась с боку на бок, обматывая себя какими-то вещами и тряпками. Холодная погода к амурам не располагала и со своими проблемами девушка старалась героически справиться самостоятельно.
Нырнув в посадку в надежде найти подходящее место для ночлега, он обнаружил там сплошные заросли, а в просветах – кучи мусора. К тому же, на шум посбегались все окрестные псы. Тогда не сговариваясь, направились в сторону полузаброшенного частного сектора, но единственное подходящее место оказалось достаточно освещенным. Скрыться негде… Пробродив часа два в сопровождении сараевских собак и по сути ничем от них не отличаясь, парочка кинулась искать аэропорт, ориентируясь по гулу сверкающих самолетов, но быстро сбилась с дороги. Вышли на Butmirska cesta и попытались поставить палатку во дворе частных домов с лужайками, но сараевцы только перепугано что-то бурчали из-за закрытых дверей. А один долговязый бритый парень даже замахал на них руками, как на прокаженных: «idi, idi…»
… Теснимые и гонимые, бедолаги обреченно пешачили по Butmirska cesta, и вдруг остановились как вкопанные перед нечто похожим на школу с огромным двором. Желание было одно: найти в этом огромном здании закуток, завернуться в спальник и уснуть… Ведь завтра с утра надо бегом осмотреть Сараево и найти выезд из этого огромного города, что всегда связано с трудностями. Еще не зажили воспоминания, как из Скопье выбирались. Скопье… Скопье? Как давно это было… Десять лет назад?… Очень давно… После Скопье уже были Новица, Отто, Пашко… Столько всего…
Пока кружили вокруг школы, в здании которой мужики весело играли в неопознанные спортивные игры, Ева предположила, что идея тут заночевать – бредовая и что никто им не разрешит, а надо возвращаться к частному сектору и искать там укромное местечко, чтобы тихонько перекантоваться до утра. Тут к ним подошел охранник, но узнав в чем дело, замахал руками: «idi, idi…». И далее к такой-то типа матери.
Громадный город… И ты в нем – никто…
Не глядя друг на друга, сиротливо поплелись назад. Ева еще ко всему и прихрамывала, видимо натерев ногу.
Разбитые и обескураженные, изнеможенные тревелеры вернулись к супермаркету Mercator Grand Centar и присели на лавочку.
… 22.00. Белый пар дымится изо рта… На углу виднеется неработающее кафе на открытом воздухе, супермаркет блистает пестрыми огоньками. Впереди – морозная ночь… Ева, выставляя нижнюю губу, медленно выдыхает клуб белесого дыма и обреченно закрывает глаза… Мыслей – ноль, надежды – минус 20.
Как вдруг ко входу в супермаркет приблизился рослый огромный мужик в окружении знакомых сараевских псин и, перетерев минут пять с охранником, направляется прямо к ним. Шел мужик медленно как в замедленной съемке. А не доходя пары метров буднично спросил: «Что? Ночевать негде?». На каком языке они разговаривали? А Бог его знает… Кто это помнит? А тогда совершенно отчетливо мужик кинул: «за мной» и повел их к кафе с диванчиками. За барной стойкой были какие-то шкафчики, ящички и умывальник. Мужчина махнул рукой на свободное пространство и что-то быстро проговорил. Потом показал знаками, что нужна помощь, и они за 10 минут быстро сконструировали 2 спальных места из диванов, матрасов и подушек. Ева за всем этим наблюдала ні пари з вуст. Вокруг нее кружили собаки, но теперь они были совсем не страшные, а даже наоборот, весело виляли хвостами.
– Како се зовете? – выдавила она из себя, наконец, как бы не веря в происходящее.
– Сафет. Я тут охранник.
– Мусульманин…- пробормотала девушка… – Мои любимые правоверные… Конечно, мусульманин! Какому бы православному пришло в голову дать приют и накормить… страннико-о-о-ов!…
Ну вот… Пошла на повышение. А сейчас завоет от радости, потому что Сафет уже доставал из своей большой сумки огромный синий термос и целую буханку белого хлеба.
– Сафет, – лепетала девушка. – Вы… Вы…Вы спасли нас…
Эта фраза нашего арсенала. «Вы спасли нас!» И каждый раз так искренно! Постоит два часа на дороге и уже тот, кто остановился – избавитель от всех бед.
А Сафет тем временем отработанными движениями делал свое дело. Охранник вел себя так, как будто бы получил задание. Каждый знает это чувство, когда о нем проявляют заботу по чьему-то словечку. Приводят вас, например, в больницу и говорят доктору: «Это наш знакомый, сделай ему хорошо. И врач, каким-то образом зависимый от того, кто это сказал, проявляет к больному повышенное внимание. Деловито так вас слушает, обстукивает, обнюхивает… Но вы знаете, что сам бы он на вас плевал с высокой горки, а только потому эскулап такой внимательный, что его попросил ТОТ, от которого лекарь каким-то образом зависит.
Точно так вел себя и Сафет: как будто получил задание от КОГО-ТО обогреть и накормить невесть откуда появившихся иноземцев, причем по барабану из какой страны – США или Гондураса. Накормив гостей, сараевец деловито вытащил из своей огромной сумки два теплых одеяла в красно-черно-бело-серую клетку и бросил их на самодельные ложа. Причем, не ожидая никакой благодарности. Сафет просто видел людей, которые нуждались в его помощи и делал то, что должен был делать.
И все. Так просто.
… Как классно лежать под одеялом в позе эмбриона. Какие-то обрывки из позапрошлой, нет поза-поза-позапрошлой жизни плавают по окраинам памяти. Постарался задавить их, начисто все забыть, но память – еще та сука. «Там была совсем другая ситуация» – постарался оправдываться перед КЕМ-ТО. – Там – другое дело… Там совсем была другая…».
