Mike Lebedev - 94, или Охота на спящего Единокрыла
— А еще я, когда болею — стараюсь трахаться реже, — неожиданно весьма доверительно поведал он нам.
— Ааа? — протянул я и неожиданно сам для себя брякнул, — Ааа… А мы наоборот — чаще.
— Это зачем же? — прогундосил Оборотнян, недоуменно взглянув.
— Ну, как зачем, — вдруг поддержал меня Старина, которому я тут же мысленно проаплодировал: все же, несмотря ни на что, мы оставались по одну сторону фронта! — Как зачем… Мы ж спортсмены, мы всегда так поступаем. Если и заболел — не снижаешь нагрузок, а даже напротив. Когда бегаешь, двигаешься, кровь быстрее разгоняется, и болезнь лучше выходит… А тут, по сути, тоже самое. Движение — это жизнь!
Чувство глубокой зависти отобразилось на и без того изможденном лице Учителя… Я мысленно возликовал, хотя, надо признать, эта локальная (и, чего уж там скрывать — в чем-то надуманная — прим. авт) победа над Мастером так и осталась для нас единственной. (И, сильно забегая вперед — возможно, именно данное упоминание о Спорте предопределило в некоторой мере один из крутых поворотов в дальнейшей судьбе Наставника… — прим. авт.) В остальных случаях он всегда уверенно «делал» нас «чисто», и лишь изредка — «по очкам». Вот и сейчас ответный удар не заставил себя ждать, и Оборотнян, усевшись между нас, решительно произнес:
— Значит, так. У меня аля вас сегодня важная информация. Знаете (…) ? — Тут он назвал одного из самых «плодовитых» своих клиентов, маячившего едва ли не в каждом номере «The Moscow star» и всегда приводимого нам в качестве примера наиболее удачной «пролонгации». Мы послушно закивали головами — ну, еще бы нам его и не знать…
— Со вчерашнего дня я возглавил там рекламный отдел.
При этих словах я, откровенно говоря, едва не перекувырнулся через спинку лавки назад. В осознаваемой нами картине мира Оборотнян и до сотворения «собственного агентства» вольготно парил где-то в недосягаемой выси, но «возглавить рекламный отдел»… Это был уже какой-то пронзающий слои взлет в стратосферу и далее! Все-таки до означенного мига мы, хоть и по-разному и с разным успехом, занимались одним делом, вымогая, если называть уж вещи своими именами, деньги у потенциальных жертв. Но «возглавить»… то есть встать у руля тех самых вожделенных нами «бюджетов»… нет, это однозначно был выход на Орбиту! Возможно, и нам теперь найдется скромное местечко хотя бы ассистентов и мальчиков на побегушках, но все-таки, все-таки…
— В принципе, на данный момент штат там полностью укомплектован, — будто бы прочел мои мысли Оборотнян, — но через какое-то время, если вы себя проявите должным образом… особенно Сергей…
— Мы проявим, проявим, — тут же затараторил я, — Мы уже себя проявили!!!
— Я знаю, — ласково улыбнулся Маэстро, — Но в любом случае это будет уже не раньше осени…
«Не раньше осени…» Тут я снова загрустил и с тревогой в голосе спросил:
— Ну а агентство-то наше как теперь? Или всё?
— А ты что — опять хочешь меня подставить? Как тогда? — озабоченно осведомился Оборотнян, хотя и без особой строгости.
Я, хоть и имел (и имею до сих пор — прим. авт.) несколько иную точку зрения на разыгравшуюся драму с мебельными, искренне прижал руки к сердцу:
— Нет! Я всё понял! Впредь буду аккуратнее! И согласовывать каждый шаг!
— Тогда ладно, — милостиво разрешил Учитель, — Проект с агентством я по-прежнему курирую. Как и с газетой, и с журналом…
Вообще, количество «проектов», которые одновременно «курировал» Маэстро, всегда поражало воображение.
— …так что работайте, работайте, трудитесь. Направлений для вас, я думаю, более чем достаточно!
— Ну а тогда от «рекламного отдела» этого — какой нам лично прок? — осторожно задал логичный вопрос Курбский.
— Ну, пока такой, что вы можете туда приходить работать. Там в отделе телефоны есть, и факс с ксероксом. Расположен он удачно, знаете, как раз неподалеку от…
Мы согласно закивали головами. В пределах Садового кольца (и даже еще не существующего «третьего транспортного») мы вообще уже знали все, как будто свой собственный, скажем, двор.
— Ну вот. Придете туда, скажете, что от меня. Я там уже предупредил, на самом деле. А мне сейчас еще нужно в редакцию съездить, утрясти там кое-что. И — работайте! — на прощание вновь нацелил нас Мастер на новые свершения…
— Я, пожалуй, прямо сейчас туда и заскочу, — сообщил я старику, когда фигура Оборотняна, слегка согбенная под тяжестью навалившейся инфлюэнцы, стремительно растаяла в толпе, — Как раз надо ведь «прайсы» отксерить. У меня ведь так и нету их с того раза… Чистый есть у тебя?
— Ага, есть. И на мою долю тогда сделай еще… — тут Курбский опять вознамерился было надписать при своем номере чудесное слово «ресепшн», и мне опять пришлось удержать его от этого необдуманного шага. Наконец, хозяйственные хлопоты были окончены, и я отправился в путь, справедливо рассудив, что две остановки на метро — не то расстояние, ради которого в моих обстоятельствах стоит отказываться от неспешной прогулки по сияющей апрельской Москве…
Огромная англоязычная вывеска прославленного торгового дома (…) завлекательно переливалась фирменными цветами, параллельно закрывая видимость из окон жильцам вплоть до четвертого этажа. Впервые с начала процесса я входил в подобное учреждение без некоторой дрожи в коленках. «Почему?» — задаст здесь справедливый вопрос пытливый читатель. Ведь, по идее, ничего такого особенного в посещении предприятия образцового обслуживания как будто бы нет? Охотно поясняю.
К тому моменту, помимо привычной уже двоечки «телефонный звонок — личная встреча», мы практиковали и так называемый метод «прямого напористого контакта». Суть его была очевидна: носитель метода с парадного входа смело внедряется в организацию той или иной формы собственности и, включив на максимум личное обаяние, преодолевает многочисленные (хотя иногда и не очень) уровни охранников, секретарш, ни за что не отвечающих работников нижнего и среднего звена и так далее — в тайной надежде добраться в итоге до самого Главного «ИванИваныча» взятой в оборот конторы. Плюсы такого контакта очевидны, так как в формате общения «с глазу на глаз» гораздо проще донести до «ИванИваныча» всю правду о подведомственном нам издании. Впрочем, столь же очевидны и минусы, так как функция «сохраниться» отсутствует напрочь, и неудача на любом уровне ведет к немедленному «обнулению» тебя на улицу и, как итог, гораздо большей трате времени, нежели обычный «пустой» звонок. (Автор, между прочим, до сих с вероятностью «9 из 10» проникает в любое «режимное» место безо всяких пропусков, списков «гостей», «приглашенных» и так далее… Привычка! — прим. ред.)
Но теперь предстартовое волнение отсутствовало. Дождавшись реакции входного фотоэлемента, я гордо вошел внутрь и двинулся вдоль полок с блестящим, заграничным товаром самых представительных торговых марок. По ходу следования вежливо отклонил несколько предложений радушных консультантов немедленно ознакомиться поподробнее, а затем и приобрести что-нибудь: несложный расчет показывал, что при делении цены бытового прибора на размер стипендии, в частном мы неминуемо получали пресловутого «вечного студента», причем вечного без остатка. Наконец, обнаружив в самом конце дверь с табличкой «Служебное. Вход только для персонала», я толкнул ее и уверенно скрылся в подтрибунном помещении.
Должен заметить, что с изнанки любые, даже самые респектабельные заведения выглядят практически одинаково. (Даже рекламные агентства. Если кто думает, что в них на каждом шагу сидят сплошь талантливейшие творцы-«копирайтеры», сочиняющие гениальные «слоганы» — нет, не сидят. Во всяком случае, далеко не на каждом шагу.
Тем более, если учесть, что на один гениальный слоган приходится сочинить как минимум тысячу других предложений, в которых надо подробнейшим образом объяснить, почему же данный слоган действительно гениален… ну или хотя бы чем он отличается от десятков себе подобных в выгодную сторону… но это забежавшая вперед лирика… — прим. авт.)
Торговый дом (…) не стал в этом ряду исключением. Я тут же с теплотою в сердце вспомнил семь недель службы на обойном складе под началом мастера Каравайцева. Повсюду были нагромождены какие-то самые разнообразные коробки, ящики и так далее, между которыми сновали озабоченные люди, одетые подчас не столь эффектно, как консультирующие во «фронт-офисе» мальчики и девочки. Местонахождение «рекламного отдела» снующие люди комментировали весьма туманно и внутренне противоречиво. При этом лица их, и без того не самые дружелюбно настроенные, хмурились окончательно. («Бездельники и тунеядцы! И все как один, небось, на «откатах» сидят…» — так обычно думают о работниках рекламного отдела труженики прочих направлений. Автор оставляет это утверждение без комментариев — прим. ред.) «Ну ничего, ничего, — как бы подбадривал их я, — Думается, с приходом Сергея имидж данного подразделения изменится к лучшему!» В итоге, проплутав минут десять по хитросплетению коридоров, я все-таки вышел к вожделенному мне «отделу» и, вот теперь уже с некоторым волнением, заглянул внутрь…
