Стивен Фрай - Теннисные мячики небес
Он передал через стол листок бумаги, Нед написал: «Саймон сказал» — и вернул листок Госсару, который, заглянув в него, бросил взгляд на экран компьютера, кивнул и протянул листок Неду:
— Второй, пожалуйста.
Нед написал: «Это ограбление» — и снова вернул листок.
Госсар тонко улыбнулся и протолкнул листок в маленький металлический ящик.
— Для секретных бумаг, — пояснил он. — Раз — и нету. Ну-с, дорогой сэр, все выглядит вполне удовлетворительно. Чем могу быть вам полезен?
— Что ж, прежде всего я хотел бы знать, сколько на моем счету денег.
— М-м… да… — Госсар пощелкал по клавишам. — Вы, конечно, понимаете, что, поскольку счет соотнесен с основным индексом курсов акций на европейских биржах, я могу назвать вам всего лишь баланс, отвечающий пятничным торгам. За последние тридцать лет на счету скопилась весьма изрядная сумма.
Нед кивал, как будто разговоры о ведущем индексе курсов акций, биржах и изрядных суммах были для него делом самым привычным. Госсар написал на свежем листке цифры и протянул Неду. Нед взглянул.
— Это в швейцарских франках? — легонько кашлянув, спросил он.
— Именно так, — ответил Госсар.
Нед кашлянул еще раз и быстро прикинул в уме. Примерно два с половиной франка за фунт. Боже милостивый!
— Что касается того, как я распоряжусь моим счетом, — сказал он насколько мог естественно, — тут мне хотелось бы немного подумать. Возможно, мы могли бы снова встретиться в пятницу? Насколько я понимаю, вам от меня ничего больше не требуется?
— Решительно ничего, сэр. Поскольку ваш счет открыт так давно, новые правила погашения на него не распространяются. С другой стороны, он не настолько стар, чтобы подвергнуться проверке в соответствии с недавними схемами репараций для евреев.
— Превосходно, — сказал Нед. — Пятница, одиннадцать утра?
— Буду с нетерпением ожидать нашей встречи, сэр.
Когда Нед добрался до своего номера в отеле «Д'Англетер», его все еще трясло. Он сидел на балконе, прихлебывая кофе и глядя на озеро. Смотрел на радугу, переливавшуюся в брызгах фонтана.
Смотрел и плакал.
— Ах, Бэйб. Почему тебя нет со мной?
Нед опустил взгляд на гостиничный блокнот, в котором уже успел набросать ряды цифр.
— Сумма и вправду изрядная, — прошептал он, обращаясь к себе самому и роняя слезы на бумагу. — Даже при том, сколько теперь стоит чашка кофе, триста двадцать четыре миллиона фунтов все еще остаются изрядной суммой. Ах, Бэйб, есть справедливость на свете. Воистину есть.
4. Полностью продуманные поступки
Саймон Коттер прилетел в Англию на собственном самолете осенью 1999 года. Впереди летела закрепившаяся за ним слава финансового авантюриста. Не было в Англии честолюбивого молодого человека, который не желал бы привлечь к себе внимание этого замечательного буканьера. Никто не правил интернетовским коммерческим бумом с подобным размахом, отыскивая молодых, энергичных и честолюбивых мечтателей, чьи рискованные затеи выходили на технологические биржи по таким начальным ценам, что даже у много чего повидавших маклеров глаза лезли на лоб. Некоторые поговаривали, будто раздувшийся, радужный мыльный пузырь электронной коммерции того и гляди лопнет, и все же не было пока в этой сфере деятельности человека, набиравшего высоту быстрее, чем Саймон Коттер, владелец компании «КоттерДотКом». Мрачные пессимисты твердили, что пузырь этот возносится вверх лишь потому, что надут он горячим воздухом очковтирательства, что мир уже подташнивает от высотной болезни. Оптимисты же уверяли, что движение его поддерживается пламенным горением истинного духа новаторства и предприимчивости, каковые и переживут любых скептиков.
Коттеру не было еще сорока, но, если верить слухам, на каждый год его жизни приходилось по двадцать пять миллионов. В Интернете существовал сайт, отслеживавший его состояние, оценивая таковое в соответствии с колебаниями рынка, — и в один из октябрьских дней этот сайт показал, что Коттер заработал четыре миллиона фунтов стерлингов всего за восемь часов продаж. То был Человек Тысячелетия, и, к восторгу британской прессы, он намеревался поселиться в Англии, стране — по уверениям некоторых, — бывшей его родиной.
Коттер был холост и, как говорили, излучал магнетическое обаяние, заставлявшее задыхаться и стонать от обожания и мужчин, и женщин. Циники заявляли, что при таком капитале и такой власти даже голожаберный моллюск и тот показался бы полным шарма и сексуальной притягательности. Да ничего подобного, отвечали им, — посмотрите хотя бы на Билла Гейтса. Не всякое золото блестит.
А то обстоятельство, что никто не знал, откуда взялся Саймон Коттер и почему он с такой неприличной быстротой забрался на самый верх, лишь добавляло ему загадочности, и добавляло изрядно. Вроде бы еще минуту назад никакого Коттера в мире не было, а минуту спустя он превзошел величием самого Гарри Поттера. На эту тему даже сочинялись стихи, благо удачное созвучие двух имен облегчало поиски рифмы.
По слухам, этот человек свободно говорил на девяти языках и был непобедимым игроком в нарды. Французы считали его французом, однако права на него предъявляли также немцы, австрийцы и итальянцы. Швейцарцы же просто указывали на его головной офис, расположенный в предместье Женевы, — не более чем в пяти километрах от места, в котором придумали Мировую Паутину, — и заявляли, что швейцарского в Коттере не меньше, чем в йодле. Кое-кто, многозначительно постукивая себя пальцем по носу, бурчал нечто мрачное о русской мафии, колумбийских картелях и иных темных и опасных учреждениях. Женева, может быть, и породила на свет Мировую Паутину, соглашались они, но это также и место, в котором отмываются грязные деньги, поступающие со всех концов света. Где деньги, там и грязь, говорили они. Добром это не кончится. Самое яркое солнце — закатное.
Люди же умудренные помалкивали, считая ниже своего достоинства обращать внимание на всякое там тявканье из подворотни. Разговоры приводят лишь к росту цен, равно как и к их падению. Разговаривать может любой дурак. Пересуды да сплетни дешевы и дешеветь продолжают. Что такое вся эта телефонная революция с ее факсами, пейджерами, сотовыми, электронной почтой, корпоративными сетями связи и видеоконференциями в реальном времени, как не более дешевый и быстрый способ балабонить, трепаться и вообще молоть разную чушь? Если же в ней присутствует нечто большее, пусть пока поживет. Дайте нам время все обдумать, говорили они. Мы, люди, спокойно ждущие на платформе, может, и приедем на место позже тех, кто на бегу запрыгивает в уходящий поезд, зато у нас больше шансов занять хорошее сиденье и ехать с удобствами. Куда нам надо, мы все равно попадем, но при этом в целости и сохранности. Хотите скакать в колеснице победителя — ради бога, но только помните, что она-то и терпит крушение на первом же опасном повороте..
Коттер тоже предпочитал помалкивать. Его представители могли с шумом и помпой расписывать очередного отысканного «КДК» молодого умника авантюрной складки, да и сам он мог время от времени появляться на каком-нибудь завтраке в честь нового предприятия, посвятившего себя делу электронной коммерции, однако персональных интервью этот Робеспьер Цифровой революции не давал и никаких теорий, которые мир мог бы переварить или разодрать в клочья, не выдвигал. Одни только его черные волосы, борода и темные очки, которых он никогда не снимал, и позволяли журналистам изощряться в выдумывании прозвищ. Его называли Кибер-Спасителем и Иисусом Дерзающих.
Когда он, что было для него совершенно нехарактерно, вдруг сообщил журналисту из лондонского финансового журнала о скором своем возвращении домой, Англия испустила вздох удовлетворения и гордости. Ему немедля предложили билеты на встречу нового тысячелетия в соборе Св. Павла, членство в четырех клубах, открытые счета у дюжины портных и возможность дать на четвертом канале интервью Крису Эвансу. От последнего предложения он отказался.
«В сущности, я человек совершенно неинтересный, — написал он по электронной почте продюсеру канала. — Пригласите кого-нибудь другого. Поверьте, со мной вас только скука возьмет».
Никто ему, разумеется, не поверил, и толпа журналистов, ожидавшая Коттера в Хитроу, сделала бы честь любой поп-звезде.
Среди англичан, смотревших репортажи о его появлении, слушавших комментарии прессы и вникавших в аналитические разборы, которыми средства массовой информации пробавлялись в течение нескольких следующих недель, было немало таких, кто немедля принялся сочинять письма к нему, содержавшие идеи насчет новых, способных завоевать мир интернетовских сайтов или просто просьбы о деньгах, работе либо благотворительных пожертвованиях.
Однако особый интерес представляет для нас то, как отреагировали на его приезд три совершенно разных человека.
