Иржи Грошек - Большая реставрация обеда
Оперуполномоченный (Вендулке). Два года условно! И принудительное обшаривание!
Секретарша (подозрительно). На предмет чего?
Оперуполномоченный. На предмет изъятия важных улик!
Секретарша (доверительно). Только через мой труп!
Оперуполномоченный (Cекретарше). Тогда обшарьте подозреваемую по-женски!
Секретарша (убежденно). Еще чего выдумал!
Оперуполномоченный (обиженно). Я только хотел посмотреть лесби-шоу! А то никак не могу расслабиться на работе. (Вендулке.) Подозреваемая, обшарьтесь сами!
Вендулка (доверительно). Только через ваш труп!
Оперуполномоченный (Вендулке). Развратная некрофиличка! Вы будете его обшаривать?
Вендулка. Делать мне больше нечего!
Секретарша (в сердцах, Вендулке). Да сдайте вы труп этого Йиржи Геллера Оперуполномоченному! Пусть он обшарится, обслюнявится и подавится!
Вендулка кидает книгу Йиржи Геллера на стол Оперуполномоченного.
Оперуполномоченный (берет в руки книгу, взвешивает). «Йеллоу пейджес» получше, чем Йиржи Геллер!
Вендулка. Как вы определили?
Оперуполномоченный. Как литературный критик! У нас тут недавно случилось сокращение штата, и всех критиков закатали в бетон. И теперь мне приходится совмещать.
Вендулка. Каким, извините, образом?
Оперуполномоченный. Пишу рецензии на подозреваемых! Вы ждете от меня монолога?
Вендулка. Чего угодно.
Оперуполномоченный. Попрошу всех встать для оглашения монолога! (Встает, откашливается.) В ходе литературно-оперативных мероприятий была обнаружена книга неизвестного предназначения. При более тщательном осмотре книга оказалась романом со всеми вытекающими последствиями. А именно – твердая обложка и мягкие страницы, что характерно для всякой преступной деятельности писательского характера. Где повесть, роман и прочая беллетристика служат источником незаконного обогащения под видом интеллектуальной прозы. А публикация данных произведений под псевдонимом позволяет уйти ряду писателей от ответственности. (Садится.) Прошу садиться!
Вендулка. У меня вопрос! А как вы отличаете интеллектуальную прозу от прочей?
Оперуполномоченный. Радиоизотопными методами. Если прозу за триста лет не пожрали мыши, значит, проза интеллектуальная. Потому что мыши дерьма не жрут.
Вендулка. А Йиржи Геллера жрут?
Оперуполномоченный. Я разве похож на мышь? Откуда мне знать, съедобен ваш Йиржи Геллер или несъедобен! Для этого требуется независимая экспертиза!
Вендулка. Надо найти мышь!
Оперуполномоченный. У нас тут недавно случилось сокращение штата, и все мыши перевелись на городскую книжную ярмарку. И теперь эту должность совмещает моя секретарша.
Секретарша. Подонок!
Оперуполномоченный. Люблю – не могу, люблю – не могу, люблю – не могу! (Кидает на стол Cекретарше книгу Йиржи Геллера.)
Секретарша (открывает книгу, листает). Страница десять, первый абзац… (Цитирует.) Я НЕ ПРЕСЛЕДОВАЛ ЦЕЛЬ – ПОГЛУМИТЬСЯ НАД ИСТОРИЕЙ! НО СОЧИНЕНИЯ О ДВЕНАДЦАТИ ЦЕЗАРЯХ, ДОШЕДШИЕ ДО НАШИХ ДНЕЙ, ИНОГДА СМЕШНЫ ДО АБСУРДА. КАК БУДТО НЕ В МЕРУ ВЕСЕЛЫЙ РЕСТАВРАТОР СОВМЕСТИЛ «САТИРИКОН» ПЕТРОНИЯ И «АННАЛЫ» КОРНЕЛИЯ ТАЦИТА, ЧТОБЫ РАЗВЛЕЧЬ ПУБЛИКУ И ПРОДАТЬ ЭТИ РУКОПИСИ ПОДОРОЖЕ.
Оперуполномоченный (Cекретарше). Ну и как, госпожа эксперт? Возникает желание выпить и закусить?
Секретарша. Только выпить!
Оперуполномоченный. Ну, это мы быстро организуем! Вначале выпьем на брудершафт, а после устроим полицейскую оргию с произволом! (Вендулке.) Подозреваемая! Встаньте возле батереи!
Секретарша (Вендулке). Подозреваемая, оставайтесь на месте.
Оперуполномоченный (Секретарше). Ах, вы мешаете следствию?! Препятствуете, так сказать?!
Секретарша (Оперуполномоченному). Как сейчас дам Йеллоу пейджесом!
Оперуполномоченный. Тогда вернемся, пожалуй, к Йиржи Геллеру. (Вендулке.) Скажите, подозреваемая, вы с ним сожительствовали?
Вендулка. Возле батареи – нет!
Оперуполномоченный. А на столе, под столом, в шкафчике, под кроватью, на подоконнике…
Секретарша (Оперуполномоченному). Достаточно!
Оперуполномоченный (Секретарше). Не успеваете заносить в протокол?
Секретарша. Не устаю поражаться вашим фантазиям.
Вендулка. Йиржи Геллера я читала.
Оперуполномоченный (Вендулке). Как это скучно! Читать о чужих извращениях. Когда в каждом доме есть батарея центрального отопления.
Секретарша (Оперуполномоченному). Еще раз услышу слово «батарея», и я за себя не отвечаю!
Оперуполномоченный (Секретарше). Тогда предложите синоним.
Секретарша. Идиот!
Оперуполномоченный. Плохой синоним. (Вендулке.) А с чем извращается Йиржи Геллер?
Вендулка. С античностью.
Оперуполномоченный. Хороший синоним. А нельзя ли узнать поподробнее, что он туда засовывает?
Вендулка. В каком, извините, смысле?
Оперуполномоченный. Ну, в смысле – что Йиржи Геллер вкладывает в свои произведения? Какие батареи центрального отопления?
Секретарша. Я предупреждала!
Оперуполномоченный (Секретарше). О-йо-йо-йо-йой! Я ошибся! (Вендулке.) И тем не менее…
Вендулка (Оперуполномоченному). Все вещественные доказательства у вашего эксперта.
Оперуполномоченный (Секретарше). Госпожа эксперт! Убейте нас цитатой!
Секретарша (открывает книгу, листает). Страница сорок, второй абзац… (Цитирует.) ЧЕШСКИЙ ПИСАТЕЛЬ ЙИРЖИ ГЕЛЛЕР – ЭТО ЛИТЕРАТУРНАЯ МИСТИФИКАЦИЯ. А ЧТО МЫ ЗНАЕМ О ТАЦИТЕ ИЛИ О ПЕТРОНИИ? В КАКИХ ОБЪЕМАХ ПОДДЕЛАЛ ИХ РУКОПИСИ ПОДЖО БРАЧЧОЛИНИ? И ТЕМ НЕ МЕНЕЕ МЫ СУДИМ ОБ ЭПОХЕ НЕРОНА, ОПИРАЯСЬ НА «ИСТОРИЮ» КОРНЕЛИЯ ТАЦИТА И «САТИРИКОН» ПЕТРОНИЯ АРБИТРА.
Оперуполномоченный. Вот собака! (Вендулке.) Мне кажется, что ваши действия на городской книжной ярмарке вполне оправданны.
Вендулка. И чем же они оправданны?
Оперуполномоченный. Мною! Потому что всех писателей надо взять и закатать в бетон! Сделать им сокращение штата!
Вендулка. И тогда вы будете совмещать?
Оперуполномоченный. А что?! У меня есть интересные мысли о системе центрального отопления. Только их надо аккуратно поделить на три тома. Делай – раз!
Вендулка и Секретарша подходят к батарее центрального отопления.
Делай – два!
Вендулка и Секретарша приковывают себя наручниками к батарее центрального отопления.
Делай – три!
Вендулка и Секретарша с визгом срывают с себя одежды и в одном исподнем проваливаются в преисподнюю. Вместе с батареей центрального отопления.
Замысел
Прага. Февраль 2002 года
Но разве не тем же безумием одержимы декламаторы, вопящие: «Эти раны я получил за свободу отечества, ради вас я потерял этот глаз. Дайте мне поводыря, да отведет он меня к чадам моим, ибо не держат изувеченные стопы тела моего…»
Петроний Арбитр. СатириконСобственно говоря, писатель придает чужим поступкам осмысленный вид. Ему недостаточно фактов, и он пробует реконструировать события, приведшие к трагическому финалу. Потому что литература все склонна драматизировать, а кинокартина, в конце-то концов – воодушевлять. Хотя бы режиссера – на двадцать четвертую серию. Несчастный писатель доводит посторонний маразм до апогея, а сам ощущает упадок сил, поскольку предполагает логику там, где ее нет. Порою писателя возмущают импульсивные действия различных персонажей. Он пробует запихнуть их по дюжине в одну обувную коробку, а персонажи своевольно высовывают оттуда ручки да ножки и бьются о крышку головой.
Однажды я встретил подобного «кукольника» на Староместской площади. Он прижимал свою обувную коробку к груди и напевал:
Четыре месяца спустя – еще проходит два!
Как по макушке колотя – проходит голова!
Мы наблюдаем чудеса – как времечко летит!
Поел, а через полчаса – вернулся аппетит!
Полная белиберда, если рассматривать ее с точки зрения абракадабры. Но когда я приблизился, то понял, что этот писатель просто-напросто заглушал неприличные звуки, доносящиеся из его коробки: хохот, топот, свист, замысловатые ругательства и возгласы «подбавь пару, подбавь пару!», как будто писатель таскал за собой филиал преисподней. Дважды из обувной коробки выбрасывался женский чулок в мелкую сеточку, и писатель был вынужден запихивать его обратно. «Двенадцать чертей вам в бок!» – поприветствовал я писателя. «И вам того же!» – отозвался он. «Какие нынче виды на урожай детективов?» – поинтересовался я. «Ужасные!» – резюмировал он, и мы разошлись куда подальше друг от друга, потому что писателю писателя знать необязательно.
