Макс Нарышкин - ИМ ХОчется этого всегда
— Вы Игорь Игоревич?
— Верно, — подтвердил я, думая, как перейти от любезностей к скотству. — А вы жена моего начальника службы безопасности?
— Да.
Что-то не клеится наш разговор…
— А как вас зовут?
— Анастасия Николаевна.
— Анастасия Николаевна… — повторил я, сожалея о том, что не какая-нибудь Марта Богуславовна. С Мартой Богуславовной было бы полегче. А русская женщина, с русским именем… Нехорошо как-то. Ситуация осложнялась еще и тем, что я не знал, как выглядят нехорошие парни в такой ситуации. — Анастасия Николаевна, мы не могли бы пообщаться с вами в ванной?
Я услышал то, что сказал, и вспотел. Такое даже следователь с приятелем мне не предлагали, а уж пидорков похлеще их в Москве еще найти нужно.
— Да, да, конечно, — не раздумывая, согласилась она и пошла в квартиру. — У меня тут только не прибрано, воскресенье, стирка…
По дороге я прихватил стул и оставил его у входа в ванную.
— Зачем вы включили воду? — прозвучал мой изумленный голос на фоне грохота тугой струи.
— Ну, вы же поговорить хотели?
Черт, я совсем забыл, чья она жена…
— Анастасия Николаевна, у меня дурные новости.
— Что-то с Аркадием? — заволновались ее глаза.
— Нет, с Аркадием все в порядке. Дурные новости преимущественно для меня, а не для вас. У вас с собой, случайно, нет телефона?
— Есть, — ответила она и вынула трубку из кармашка фланелевого пиджачка.
Я попросил его, и она отдала.
— Видите ли, впервые в жизни мне приходится замыкать женщину в санузле, и оттого я немного волнуюсь. Мне это неприятно.
Она слушала меня внимательно, но не понимала.
Выйдя, я захлопнул дверь, прихватил стул и подпер им ручку двери.
— Вы что, обалдели? — услышал я, когда затихла вода.
— Анастасия Николаевна, когда вас потом будет спрашивать прокуратура, применял ли я к вам силу, когда втаскивал в ванную комнату, прошу вас вспомнить тот момент, когда вы включили воду.
— Вы точно Лисин?
Это резонный вопрос. Будь я на ее месте, я бы в первую очередь поинтересовался именно этим. Старик наверняка говорил ей, насколько я влиятельный и солидный человек. А в представлении любого человека влиятельные в Москве господа так не поступают.
— Да, я Игорь Игоревич Лисин. И чтобы сократить алгоритм нашего разговора, я сразу прошу вас ответить на несколько вопросов.
— А если не отвечу?
— Я вас понимаю. Но от ваших ответов зависит будущее вашего мужа. Да и вопросы не сложны. Я вас прошу просто подтвердить или опровергнуть кое-какие факты.
— И вы сразу уйдете?
— И выпущу вас, Анастасия Николаевна.
— Ну, давайте попробуем.
Я плохой разведчик, поэтому начал, как лох.
— Ваш муж говорил мне, что вчера днем был у Гейфингера и они с ним разговаривали. Это так?
— Да, это так.
Самое плохое, что теперь я понять не могу, чего добился.
— А сегодня днем он был у Геннадия Гросса?
— В котором часу?
— В половине пятого.
— Точно, в половине пятого он поехал к Гроссу. Говорит: «Нужно заскочить к Гроссу, а то как бы чего не случилось».
— Значит, он сказал вам, что поедет к Гроссу?
— Совершенно верно.
— Значит, он лежал на диване, читал газету, а потом вдруг встал и сказал: «Нужно заскочить к Гроссу, а то как бы чего не случилось»?
— Именно так. Но перед этим весь день ходил по комнате и твердил: «Интересно, как там Гросс? Волнуюсь я за него».
— Анастасия Николаевна, в принципе, я понимаю, что вы делаете, — сказал я, разглядывая по стенам натюрморты кисти, несомненно, Анастасии Николаевны. У жен разведчиков, я слышал, есть такая особенность: пока их мужья укладывают в тайники микропленки, они рисуют природу или ходят в театры. — Но что вы скажете, если я сообщу вам, что как раз в это время, когда ваш муж, с ваших слов, был у Гейфингера и Гросса, их убили?
Молчание в ванной продолжалось всего мгновение.
— Как вы сказали: Гурфиндеров и Кроссманов?
— Я сказал: Гейфингер и Гросс.
— Тогда извините, таких не знаю.
— Анастасия Николаевна, надеюсь, вы не будете на меня в обиде, если я подожгу вашу квартиру? К сожалению, я не имею сейчас возможности придумать что-нибудь оригинальнее.
— Какого черта вам от меня нужно?! — раздался грохот, и стул, подпертый к двери, качнулся.
Покусав губу, я поднялся и стал бродить по квартире. В дальней комнате, оборудованной под кабинет, я обнаружил сейф. Знакомый мне Juwell словацкой сборки. На столе — пепельница, полная окурков, я постоял над ней с минуту, ворошил найденным на столе карандашом бычки и в очередной раз дивился тому, что наш народ курит. Я бы, к примеру, в рот не взял эти сигареты, даже если бы умирал от желания затянуться. Моя догадка подтвердилась. Сигариллы мой старичок покуривал только в офисе, окутывая себя дымом солидности. Дома он сосал курево, на которое глаза бы мои не смотрели. Я вот только не понимаю, как мужики вроде него выходят на такие сигареты — пробуют все подряд и останавливаются на лучшем, что ли?..
Потом, вернувшись в прихожую, я обыскал шкаф. Мои старания были вознаграждены: в самом нижнем отсеке, под шинелью с полковничьими погонами и женским норковым манто с прикрепленным к нему пакетиками «Антимоли», я отыскал дрель.
Не удержался, вставил шнур в розетку у ванной и нажал на гашетку.
— Что это вы там делаете? — встревожилась Анастасия Николаевна.
— Ваш муж сказал мне: если эта глупая женщина не скажет шифра, сверли сейф к чертовой бабушке.
— Откуда я знаю шифр?! — взвилась она. — Мне запрещено даже спрашивать, сколько у него денег в кармане!
В одном Старик оказался прав. Если высверлить шурупы, которыми замок крепится к дверце сейфа, замок упадет внутрь.
Hello, boss!
Махнув сейфу рукой, я собрался было открыть дверцу, но вдруг в кармане запиликал мой телефон. Увидев на табло имя, я улыбнулся и прижал трубку к уху.
— Слушаю, Старик.
— Игорь Игоревич, где вы, черт возьми?
— В пробке. Где, вы думали, я могу находиться?
— Сколько вас ждать? Мне не очень-то улыбается здесь торчать под дождем.
— Разве вы не в машине?
— В машине. Но все равно не улыбается.
— А разве на улице идет дождь? — спросил я, открывая дверцу.
— А разве вы не на улице стоите в пробке?
— Видимо, туча еще не добралась до меня. Через полчаса, думаю.
Я быстро осмотрел содержимое. Наградной «ПМ», несколько стопок коробочек с правительственными наградами, рублей тысяч пятьдесят, долларов тысяч пять… В нижнем отделении какие-то потертые очки вековой давности и с круглыми стеклами — как бы не взятые на память после расстрела окуляры Берии, и несколько папок-секретарей. Распахнув одну за другой, я не нашел того, что искал. Но, приподняв нижнюю, совковую картонную папку, я увидел плексигласовую упаковку, и сердце мое забилось. Выхватив папку, я сломал кнопку — так дрожали мои пальцы, — и рассмотрел содержимое.
Это были документы из «Бэнк оф Нью-Йорк».
Сунув их под пиджак, я быстро пошел на выход. По дороге сбил ногой стул, удерживающий Анастасию Николаевну в плену, и вышел на площадку.
Уже на первом этаже я пришел в себя.
Мысли метались в моей голове, путаясь и грохоча. Я ничего не понимал. Мое тяжелое дыхание уходило под свод площадки первого этажа, как под купол храма. Я посмотрел наверх. Меня всегда потрясала архитектура этих сталинских зданий в центре Москвы. Гигантской площади холл, квадратные лестничные проемы, лифтовые шахты с сетками и лифты с дверями, которые нужно открывать руками.
Я не знаю, зачем это сделал. Во мне уже не жил человек разумный. Я действовал, как офлажкованный зверь. Приблизившись к стене, на которой в ряд на двух досках крепились почтовые ящики бежевого, как и весь интерьер, цвета, я вынул папку из-под пиджака и сунул ее между ящиками так, чтобы она вошла как раз меж досок.
Рванувшись на выход, я на ходу достал сигарету. Открыл дверь и посмотрел на кончик сигареты, чтобы совместить его с языком пламени.
И в тот же момент сильный удар в лицо, от которого я мгновенно потерял сознание, повалил меня с ног.
Клубы искр разлетались над моей головой на том месте, где моя голова совсем недавно находилась.
Ударившись затылком о мрамор пола, я пришел в себя и привстал. И в то же мгновение мощный удар ногой повалил меня обратно.
Откатившись в сторону, я попытался встать, но Старик навалился на меня всем телом и схватил за горло. Вместо того чтобы сталкивать с себя его грузное тело, я был вынужден удерживать его стальные руки, чтобы он не свернул мне позвонки.
— Знаешь, мерзавец, чем мой сейф отличается от твоего?.. — хрипел он мне в лицо и скалил фарфоровые зубы. — Тем, что его сигнализация выводится на мою трубку…
Поняв, что освободиться невозможно, я отпустил его руки и сунул свою правую в карман. И тут же волна удушения судорогой прошлась по моему телу. Мой начальник службы безопасности душил меня, как собаку…
