Jordan Grant - Сборник "Cambiare Podentes: Invocare"
— Мы в твоей постели в подземельях, — начал он и сам удивился, как дрожит его голос, срывается. — Мы обнажены, лежим грудь к груди, член к члену, и мы целуемся. Я открываю рот шире...
Гарри облизал губы, представив себе это. Хоть бы Северус подошел и поцеловал его по-настоящему! Это было бы здорово, дрочить и целоваться одновременно.
— Сосок, Гарри, — голос Снейпа раздался совсем близко. Гарри даже почувствовал на щеке его теплое дыхание. — Ты должен играть со своей меткой. Ты не выполняешь приказания.
Ой, правда. У Северуса на самом деле был пунктик насчет метки, но вообще-то Гарри не возражал. Иногда по здравом размышлении он задавался вопросом, нормально ли то, что у Северуса практически сносит крышу от вида серьги в соске. Как будто его так радует знак порабощения Гарри. Но, с другой стороны, это проявлялось только в спальне, так что, пожалуй, Гарри действительно не имел ничего против. Северус не скрывал своих ожиданий, связанных с Cambiare Podentes. Он хотел получить любовника, который с радостью и удовольствием согревал бы его постель. И он так хорошо проявил себя во всей этой истории с рабством, что Гарри не собирался жаловаться на его странную привязанность к кольцу в соске, даже если это... попахивало фетишизмом.
Он взялся за серьгу левой рукой и покрутил ее, резко втянув воздух, когда на сосок пролилось несколько капель масла.
— Не открывай глаза, — прошептал Северус, на этот раз прямо в губы Гарри. — И продолжай говорить.
— Поцелуй...
— Не сейчас.
Гарри чуть не застонал от разочарования. Но вместо этого он сильнее сжал руку на члене и, приподняв бедра, принялся энергично двигать кулаком.
— Мы целуемся, — выдохнул он, то ли все еще озвучивая фантазии, то ли констатируя факт. — Я чувствую твои пальцы везде. И тебе этого мало. Ты любишь целовать меня, твой член уже твердый, и ты вот-вот кончишь, и ты толкаешься вперед, а я трусь о тебя, и это так возбуждает, нам жарко, так жарко, я весь горю, но это приятно, и я хочу больше и...
Рука Северуса опустилась на запястье Гарри.
— Остановись.
Он нежно, но уверенно убрал пальцы Гарри с его пульсирующего члена.
Гарри дернул бедрами вверх, пытаясь снова прижаться к чему-нибудь, но вокруг был только воздух.
— Я уже близко, я почти...!
— Ммм, я знаю, — проговорил Северус. — Закрой глаза.
То, что он стал делать после этого, иначе как пыткой назвать было нельзя. Он целовал Гарри, но не в губы. Левый сосок юноши, а потом правый подверглись тщательному облизыванию и обсасыванию и даже прикусыванию, и тело Гарри сотрясалось от ищущего выход желания.
А потом Северус вытянулся в полный рост рядом с ним и вылил остатки масла на себя и своего любовника, большей частью на бедра. Гарри был уверен, что они воплотят его фантазию — будут целоваться, в то время как один член будет скользить вдоль второго.
Но вместо этого они ласкали друг друга, не разрывая поцелуя. Было жарко и скользко и почему-то Гарри это действо показалось еще более интимным, чем фроттаж. Во время фроттажа он мог просто качаться на волнах удовольствия, забыв обо всем, но сейчас нельзя было перестать контролировать свои руки и губы. И что самое главное, не Северус делал что-то с ним... они оба делали это, вместе и друг для друга.
Позже Гарри не смог удержаться от глупой улыбки, оценив состояние кровати. Определенно, здесь требовались чистящие чары. Многократное их повторение. Не так просто очистить ткань от масла, даже с применением магии.
И даже после того как простыни снова стали чистыми и свежими, они все равно отдавали легким ароматом розмарина.
Гарри улыбался сам себе, лежа в объятиях Северуса. Так странно было чувствовать себя как дома, находясь не то что не в своем доме, но даже в чужой стране. Уже только по этому можно было судить, насколько уютно ему теперь в компании Северуса. Так спокойно, что в полностью расслабленном разуме начали всплывать старые вопросы, вопросы, которые он затолкал далеко на задворки памяти. И сейчас ему просто необходимо было задать их.
— Эээ... Я знаю, я сам сказал, что не буду спрашивать, но мне правда нужно кое-что узнать, — пробормотал он, немного напрягшись. Глупо, наверное, снова вспоминать об этом. Не так уж оно и важно, тем более после такой потрясающей недели. Лучшей недели в жизни Гарри. На самом деле. Раньше он не понимал, как это здорово — заниматься сексом. Не знал, сколько радости секс может добавить его жизни.
Голос Северуса был совсем сонным:
— О чем?
Гарри не знал, как лучше сформулировать.
— Ну, о борделе.
Он почувствовал, даже не видя ничего в темноте, что тело Северуса также напряглось, а в его голосе появилась жесткая нотка.
— Это уже в прошлом. Или ты думаешь, что я собираюсь...
— Нет, не думаю, — поспешил возразить Гарри. По правде говоря, он немного покривил душой. Тем не менее, сейчас он хотел спросить не об этом. Он разозлился на себя — лучше бы он послушался голоса разума и промолчал. Ведь знал же, что это слишком опасный предмет для разговора. — Ладно, забудь.
Он перекатился на бок, лицом к стене, и выместил раздражение на ни в чем неповинной подушке.
Несколько секунд стояла тишина, а потом Гарри услышал вздох Северуса.
— Что ты хотел узнать? Сколько я заплатил?
От этих слов Гарри чуть не затошнило. Он никогда не интересовался, какие там расценки, и уж тем более ему не хотелось думать о том, что Северус готов был платить — да какое там, он на самом деле платил! — кому-то за секс. И даже не кому-то. А Ренарду.
Гарри ненавидел это имя.
— Нет, — коротко ответил он, поворачиваясь на другой бок. — Меня просто не перестает мучить вопрос, почему ты пошел туда, не позаботившись ну хотя бы о дезиллюминационных чарах. В смысле, тебе повезло, что тебя заметил только я... — он решил не упоминать Хагрида. — Во имя всего святого, в тот день по Хогсмиду шлялась вся школа! А что, если бы ученик увидел, как ты туда заходишь?
— Ученик, которому известно, что это за заведение? Не припомню там таблички на двери.
Гарри раздраженно фыркнул.
— Просто это совершенно на тебя не похоже. Вот сейчас мы в Кёльне, где нас никто не знает, и мы даже за пределы номера не выходим, не изменив внешность. А там ты прохаживался перед борделем как в собственном дворе, хотя тебя мог увидеть кто угодно!
