Елена Колина - Предпоследняя правда
Вступление.
Дорогие потомки!..Вообще-то у меня нет потомков, потому что меня убили. Меня убили за то, что я еврейка.
Я хотела смеяться, целоваться, учиться в университете, и хорошо бы, если бы у меня были дети, мальчик и девочка. У меня даже могли быть внуки, это смешно и невозможно представить — у меня внуки! Когда меня убили, мне было 15 лет.
Я изучала историю, я читала газеты и слышала много разговоров о политике. Я понимаю, зачем Гитлер придумал уничтожить евреев. Для объединения нации ему нужен был враг, а евреи беззащитные, у них нет своей страны, нет армии. Я могу понять, зачем он это придумал.
Но я не могу понять, как взрослый человек может сказать девочке — я тебя сожгу, потому что ты недостойна жить.
Я до сих пор не могу понять — ЗА ЧТО МЕНЯ УБИЛИ?
А может быть, не надо этого вступления, что она жертва войны, а как-нибудь построить по-другому, начиная с Анны-девчонки и постипенно приближаясь к страшному концу. Сыграть живую девочку, а не только жертву войны. Надо будет поговорить с Каморной.
Что Анна жертва, должно быть понятно лишь в самом конце. Тогда действительно будет очень впечатляюще.
И в начале радостный, смешливый тон, постепенно переходящий в удивленный и тоскливый.
Я должна показать обычную девчонку.
Положительные свойства Анны
Доброта
Веселость
Готовность дать списать, отдать сладости Не может гадко говорить о вопросах пола Серьезно относится к дружбе очень откровенная
Отрицательные свойства Анны нетерпимость к матери не очень глубокие чувства не придает значения поцелую легкомысленность
Ну, значит, главная черта в характере Анны легкомысленность
Эта ее черта очень близка мне.
Анна хочет не обращать внимания на насмешки и придирки и поэтому закрывается в себе, и я тоже.
«А так как каждый артист должен создавать на сцене образ, а не просто показывать себя зрителю, то перевоплощение становится необходимым» Станиславский.
Это в большой степени ко мне относится, потому что у меня душевное сходство с Анной.
Но если я покажу себя, это будет никому не интересно. Мне надо показать не себя, а именно Анну, не заштриховывая те ее черты, которые мне не свойственны.
Станиславский подчеркивал, что «характерность — не внешняя сторона», но мне хочется все-таки на нее походить внешне, я ведь не артистка и, по-моему, тогда больше вживусь в образ. Можно сделать такую же прическу, как у нее на фотографии.
«Самой главной бедой в актерской игре является обозначение чувств вместо подлинного их наличия» Товстоногов.
Это особенно страшно для меня, ведь если я не увлеку зал, то надо мной просто будут смеяться.
Каморная все время твердит, что надо думать, о чем говоришь, а не увлекаться красотой голоса. А я хочу говорить красиво!
Хотя абсолютно верно. Я не должна быть «вдохновенным докладчиком своей роли» (Станиславский или еще кто-то, не помню).
Страшно — вдруг не получится?
«Ежели бессчастия бояться, то и счастья не будет»
Петр Первый.
* * *Удалось ли Тане поставить на школьной сцене «Дневник Анны Франк»?.. Нет. «Дневник Анны Франк» был арестован Фаиной, и со школьной сцены не прозвучало: «Я до сих пор не могу понять — ЗА ЧТО МЕНЯ УБИЛИ?»
Таня стала задумываться, много писала, родители обеспокоились, спросили — о чем ты думаешь, что пишешь? Таня охотно показала им свою написанную до середины инсценировку, и отец запретил ей продолжать.
— Нет, — сказал Кутельман, сгибая пополам Танину тетрадку.
— Что, так плохо? Но я могу все переделать… — пробормотала Таня.
— Не надо переделывать.
— Что, ТАК плохо?.. — задохнулась Таня.
— М-м… нет. Я даже в некоторых местах растрогался… но…
Профессор Кутельман переглянулся с женой.
— Зачем подчеркивать все национальное? — сказала Фаина. — Мы прежде всего культурные люди, а наша культура русская. Разве Пастернак еврей? Он русский поэт. Он отказался войти в Антифашистский Еврейский комитет, сказал, что его отношение к фашизму не исчерпывается его еврейским происхождением… Пастернак прежде всего русский интеллигент.
Фаине хотелось считать себя русским интеллигентом, как Пастернаку, и «все национальное» казалось ей мелким, местечковым.
Профессор Кутельман объяснил дочери — еврейская тема слишком щекотливая. «Дневник Анны Франк» был издан, но — вот такая двойственность — можно было издать «Дневник», но нельзя ставить на школьной сцене, можно говорить об Освенциме, но нельзя об уничтожении евреев на Украине…
— Все, Таня, разговор окончен.
Таня повертела в руках потрепанную книжку.
— Но ее же убили… Я не хотела быть еврейкой, а теперь я хочу… Я ХОЧУ быть еврейкой, раз ее убили!
— Ты можешь быть еврейкой назло своей матери-антисемитке, — улыбнулся Кутельман, — но ты не должна выпячивать свое «хочу» в ущерб другим людям. Слово «еврей» не должно звучать со сцены. Тетя Фира — завуч, ваш классный руководитель, и она еврейка. Ты понимаешь? У нее могут быть неприятности. Ты хочешь, чтобы к ней начали придираться, вынудили уволиться?
Таня стояла красная, прижимая тетрадь к груди, — она не хотела неприятностей тете Фире!
Она была так напугана и обескуражена, что не удивилась, если бы отец велел ей закопать свою тетрадку во дворе под кустом. Или съесть.
Кроме ужаса перед возможными тети-Фириными неприятностями, кроме неловкости за неуместный интерес к «национальному», Тане было стыдно — она настолько плохо написала, что мама нисколько, ни одним словом ее не похвалила. У мамы на лице было то же выражение, с которым она говорила ей «ты, конечно, далеко не красавица», выражение снисходительного дружеского подбадривания. Что, неужели ТАК плохо?..
Этот разговор, обидный и не до конца понятный, вылился в разговор ДО КОНЦА ПОНЯТНЫЙ, — как всегда, об учебе.
— Человек должен выполнять свои прямые обязанности… Дай мне «Дневник Анны Франк» и не думай больше об этом… — сказала Фаина. — Твои обязанности — это учеба и музыкальная школа, а ты… Помнишь, что произошло в декабре? А ты ВСПОМНИ.
Обычно в музыкальной школе к Новому году устраивали концерт, на котором играли лучшие ученики, а в последний раз, два месяца назад, в конце декабря, для развлечения родителей решили провести концерт как конкурс. Танин учитель в музыкальной школе советовался с Фаиной, дать ли Тане сыграть концерт Баха, — этот концерт много выше ее возможностей. Фаина сказала — конечно, дать, пусть будет трудно, пусть учится работать. На конкурсе Таня заняла второе место. Учителя отметили, что она потеряла в музыкальности, играла невыразительно, так как была поглощена техническими трудностями, но технически — ритм, темп и чистота звучания — сыграла очень хорошо. Таня заняла второе место, и Фаина сказала ей — ты нас опозорила.
