Сергей Минаев - The Телки. Повесть о ненастоящей любви
— Пишу на заказ. Некоторые клиенты не забирают, кто-то с оплатой тянет. Такие оставляю себе. — Ему даже моего вопроса не понадобилось, чтобы начать рассказ о своих гребаных картинах. — Тебе кто больше нравится, девочки или мальчики?
— Мне? Не знаю, — честно ответил я.
— Хе-хе. Что значит «не знаю»? На такие вопросы всегда есть четкий ответ. Как можно не знать, с кем тебе лучше, с девочками или с мальчиками?
Торчки чертовы. Заманили. Сначала рисуют каких-то уродов, а потом спрашивают, кто больше нравится. Да они на людей-то не похожи. Как бы слинять отсюда по-скорому?
— Вообще-то с девочками. В жизни. А тут же картины…
— А это что, не жизнь?
— А что, жизнь?
Козлобородый было открыл рот, чтобы разразиться длинной тирадой, но, на мое счастье, в комнату вошел высокий русоволосый человек в строгом черном костюме и водолазке.
— Вы из журнала? — спросил он приятным низким баритоном.
— Да. А вы — Мастер?
Мужчина кивнул, развернулся и вышел в прихожую. Я не раздумывая пошел за ним. Мы дошли до конца коридора, вошли в маленький кабинет с двумя креслами и низким журнальным столиком между ними. Над столиком — зеркало в тяжелой деревянной раме. Мужчина жестом предложил мне присесть. Я кивнул.
— Андрей, вам Вера уже рассказала в двух словах?
— Ну… не так чтобы очень. — Я щелкаю пальцами. — В общих чертах.
— Тогда расскажу подробнее. Дело в том, что у нас в следующую пятницу… мероприятие, скажем так. И мы, считающие себя наследниками Северной масонской ложи, будем проводить мессу, посвященную…
Далее этот придурок плетет что-то про факельное шествие в московских катакомбах, сопряженное с выставкой картин какого-то Силантия (видимо, козлобородого), перформансом и скрипичным концертом. Он пускается в рассказы про древние языческие культы, сатанизм, достает из большого конверта рисунки с козлами, чертями, старцами. Несет ахинею про то, как они хотят объединить все московские секты в «некое культурное пространство». А у меня в голове проносится «во попал!», «Вера — идиотка!», «какая же тварь меня посоветовала?», «как же отсюда слинять побыстрее?»… Я решаю, что в подобной ситуации нет ничего лучше, как во всем соглашаться с этим психом и говорить глупости: возможно, так он быстрее меня выпустит. Заканчивает он свою тираду фразой:
— В общем, нам нужен промоутер этого мероприятия, — и выжидающе смотрит на меня.
— Кто, простите?
— Промоутер, — повторяет псих.
— Ага, промоутер, значит, — понимающе тяну я. — А спонсоры мероприятия понадобятся? Ну там алкоголь, цветы, свет?
— Было бы неплохо, — соглашается он.
— Окей. — Я начинаю говорить в своем привычном тоне, — давайте подумаем об антураже. А можно я приду на эту… как ее… ну… — я несколько раз щелкаю в воздухе пальцами, пытаясь вспомнить, как называется эта херь.
— На мессу?
— Вот именно, на мессу. Можно я приду на мессу в кедах «Converse»? Прикиньте, я буду в черном костюме от «Ralph Lauren», черной водолазке от «Prada» и в черных кедах «Converce». Везде горят факелы, задник сцены (кстати, кто вам делает дизайн? У меня есть выход на крутого дизайнера) драпирован черным, все стоят молча, играет такой мрачный трип-хоп. Да, запомните, диджей обязательно должен быть чернокожим. Запомните, негр — то, что вам нужно. И вообще черные сейчас рулят. «Wu-Tang Clan», Jay-Z, Beyonce (ну, это, типа, не ваша тема, но тоже очень круто, очень крутая телка). Короче, с диджеем решили. Так вот, играет музыка, раздается звонок мобильного, я вынимаю из кармана черную Nokia 8800 и говорю что-то типа: «Прости, дорогая, у меня нет времени, я на мессе. Завтра в три в "Галерее"». Я ловлю на себе взгляды окружающих, как бы извиняюсь выражением лица и изучаю носки своих кед. А мелодия трип-хоп переходит в нарастающую фазу. По-моему, полный отпад, чувак! Да, самое главное. У кед на боковых сторонах большие пластиковые звезды. У вас, по-моему, такой же логотип?
— О чем вы? — Он морщится, и, склонив голову, вперивает в меня немигающий взгляд своих пронзительно-голубых глаз. — Вы думаете, это будет еще одна вечеринка?
— Э… типа, я что-то путаю? Или, может, костюм от «Ralph» неактуален? Дайте-ка подумать… «Gucci»? Окей, окей я понял, сморозил фигню… «Dries Van Noten»? Слишком педовски, согласен. Бельгиец, но более строгий, что ли? Именно. Фак, я точно вчера перебрал. Как я мог это упустить! «Dirk Bikkembergs!» В точку, чувачок, в точку! Я же тебе сказал, не промахнешься, если будешь работать со мной, — окончательно заигрываюсь я.
— Ты перепутал, Андрей. Ты очень сильно перепутал…
— Э-э-э… — вопросительно мычу я, чуть опустив подбородок, и боковым зрением рассматривая свое отражение в зеркале. Я нахожу, что с этой адской работенкой морщин на лбу я еще не заработал. — Э… - продолжаю я. — Что не так, чувачок, я не врубаюсь?
— У нас вообще нет логотипа. У нас пентаграмма…
— Да? — Я почесываю затылок. — Окей, пусть будет пентаграмма. Так что мне все понятно. К завтрашнему дню могу прислать план мероприятия, предварительно поговорю со спонсорами. Кстати, сколько человек ожидается?
— Триста, не больше, — отвечает он, глядя на свои часы.
— Великолепно. Просто потрясающе. Дизайн пригласительных уже есть?
— Нет. — Он отрицательно мотает головой.
— Сделаем! — Я встаю и протягиваю ему руку. — Очень рад познакомиться. Не буду больше у вас время отнимать. Давайте мне ваш электронный адрес, завтра ждите план.
— Завтра же суббота, — недоверчиво косится он.
— У нас, промоутеров, выходных нет, давайте вашу карточку.
Мужик лезет в карман и протягивает мне свою визитку, я беру ее и, даже не взглянув, засовываю в карман джинсов.
— Вы меня проводите? — интересуюсь я, опасаясь снова попасть в комнату к козлобородому.
— Да, конечно.
Мы доходим до входной двери, прощаемся, я поднимаю глаза и вижу прямо над порогом слово «ЗАЧЕМ?», выведенное граффити, так же, как на улице Красина. Желание покинуть это место как можно скорее только укрепляется. Скатившись вниз по лестнице, я думаю только об одном: кто же меня так подставил?
Оказавшись на улице, я решаю пройтись до метро «Лубянка», хотя идти не близко. Очень хочется проветриться после этой чертовой дыры, пропитанной запахами жженых красок, индийских ароматических палочек и старой одежды. У метро «Китай-город» зачем-то приобретаю журнал «ОК» и выбрасываю в сквере у памятника Кириллу и Мефодию. Читать я его не стал потому, что уже на третьей странице обнаружил фотографию Моники Белуччи, ставшей блондинкой. На другом конце сквера, почти у памятника, где изваяния суровых воинов с ужасом взирают на то, как пожилые ловеласы снимают молоденьких солдат, пробегающая мимо девушка вручает мне стопку листовок партии СПС, призывающей поддержать гей-парад. До кучи на листовке еще и слоган напечатали: «Повысим рождаемость!». У Политеха получаю эсэмэс из клуба «Крыша»:
