Наташа Нечаева - Куршевель. Dounhill. Записки тусовщицы
– Да? – шмыгнула носом Юлька.
– Да! – решительно ответила я, утаскивая несчастное дитя в теплое и надежное нутро фешенебельного ресторана.
Мы успели как раз вовремя. Властелин Горы, обошедший своих гостей, взял микрофон:
– Господа, до того как все мы переместимся в «Les Caves» на традиционный Martell Voyage, предлагаю немного развлечься. Конференц-зал приготовлен для арт-охоты. Как вы помните, это совершенно не больно, даже наоборот! Приз – двадцать тысяч евро!
– Какой приз? За что? – закрутила головой я.
– Это так клево, – объяснила мне племяшка. – Папка рассказывал! Короче, арт-охота – это когда стреляют краской. Побеждает тот, кто красивее всех разрисован.
– То есть лучше всех подставился? – уточнила я.
– Дичь имеется на любой вкус. – Рокотов показал на своих улыбающихся фей. – Но если кто-то из дам хочет поучаствовать в качестве живой мишени и побороться за приз – милости прошу!
– Я хочу! – вдруг отчаянно выкрикнула Юлька и рванулась вперед, не давая мне возможности ее остановить.
– Браво, мадемуазель, – зааплодировал Рокотов. – Кто еще?
Быть живыми мишенями вызвались еще несколько дам. Среди них, конечно же, вчерашняя Лиза-Белужка.
– Так, теперь охотники!
Охотников оказалось раз в пять больше. Кинули демократичный жребий, отобрав лишь десять человек.
– Извините, друзья, вы же знаете, Olimpic Lounge рассчитан на шестьдесят мест, а мы там соорудили целые джунгли, и потом, площадка для зрителей.
Публика была настроена благодушно и, конечно, сии неудобства Властелину Горы тут же простила.
* * *Я не видела, каким был конференц-зал до этой минуты. Но если бы Рокотов не раскрыл истинное предназначение данного помещения, лично мне бы ни в жизнь не догадаться!
Прямо от входа было сооружено некое подобие ступенчатых трибун, на которых, стоя, вполне мог разместиться весь ресторан. Трибуны упирались в прозрачную перегородку, за которой зеленел настоящий сад, вернее сказать, джунгли, как правильно определил Рокотов.
С высокого потолка свисали упругие лианы, заплеталась стеблями за пальмы и фикусы прочая заморская дрянь. Среди темной мясистой зелени кудрявились два роскошных белоцветных олеандра и несколько пышных кустов с ярко-красными цветами.
Вроде бы нечто подобное я видела в Египте, кажется, эти деревья назывались каркадэ, или суданская роза. Остальные растения были мне неизвестны.
Вытягивая шею изо всех сил, я пыталась разглядеть кадки, в которых произрастал и транспортировался сей ботанический сад, но мне это не удалось. Казалось, кусты и деревья растут прямо из красновато-коричневой земли, щедро расцвеченной ярко-зеленой высокой травой. Но главным было даже не это! Чудесный сад-огород, как оказалось, располагался на небольшом уклоне. То есть дальняя его часть несколько возвышалась над ближней, и за счет этого все пространство охотничьих угодий просматривалось как с собственной ладони.
Зрители наконец угнездились на широких приступках, заиграла какая-то не то индийская, не то африканская музыка, под ближнюю раскидистую пальму вышла дичь.
Кроме купальных костюмов, состоящих из двух узких полосок ткани, на девушках ничего не было. Правда, на головах виднелось что-то типа масок с большим прозрачным стеклом во все темечко. По сравнению с дылдами-манекенщицами и упитанными олигархическими женами моя Юлька смотрелась робким воробышком, случайно залетевшим в стаю раскормленных гусей и масштабных буревестников.
– Это нечестно! – шепнула я стоящему рядом дяде Семе. – Юляшка меньше всех! Как ее разрисовывать? Один раз пальнут – и все!
– Поможем, – солидно успокоил меня рыжий олигарх. И я ему сразу поверила.
Следом вышли охотники. В набедренных повязках и высоких, под колено, полосатых гольфах, повторяющих по цвету купальные костюмы дичи. Охотники грозно водили дулами огромных, как мне показалось, автоматов, от созерцания которых лично мне стало жутко.
– А это не опасно? – спросила я у дяди Семы.
– Конечно нет, – хохотнул он. – Это ж маркеры для пейнтбола, стрелять будут только одиночными, никаких очередей, и сила давления на нижний порог отрегулирована. Если не ошибаюсь, это Smart Parts, восьмерка, один из лучших.
Вот сколько раз звали меня друзья и в «Top Gun», и в «Медвежьи озера», и в «Егерь»? Все времени не хватало. Сходила бы хоть раз в пейнтбольный клуб, сейчас чувствовала бы себя вполне спокойно, сама могла бы что угодно и кому угодно рассказать.
Зазвучал мелодичный гонг, дичь синхронно натянула на голову нечто с темечек, оказавшееся именно масками, грохнул барабан, и охота началась.
Дичь благоразумно рассыпалась по непроходимым джунглям, завоеватели кинулись в погоню. Девчонок, видно, здорово проинструктировали: они не ждали, пока стрелок выйдет на след, они нападали сами! Длинноногие, почти вровень с пальмами, рокотовские феи слонялись беспринципно и нагло, вызывая радостный огонь на себя, в результате чего уже в первые пять минут охоты оказались уляпанными с ног до головы синей, желтой, оранжевой и черной красками.
Вчерашняя Лиза, видно, до печенок достала какого-то одного из охотников, потому что была исключительно зеленой, в цвет джунглей. Маскировка, с одной стороны, помогала, а с другой – мешала войти в экстаз жертвенного контакта, потому что делала Лизавету практически невидимой.
Еще одна олигархическая жена, лет тридцати пяти, подставилась как-то очень странно: все ее крупное мясистое тело украшали алые брызги, словно неизлечимая болезнь оставила свой зловещий след в виде кровавой сыпи.
Словом, женщины вопили, мужики рычали и хрипели, и только моя Юлька, дура дурой, пребывала в абсолютно чистом виде. Ни единого пятнышка, ни малейшей полоски! Она ловко уходила от погони, подныривая под кусты, сливаясь с цветами, один раз даже вскарабкалась на пальму, пропуская под собой возбужденного охотника.
Скорее всего, поняла я, в тот момент, когда объясняли правила игры, Юлька углубилась в свои печальные мысли о нашем Максе, вот все и прослушала. Теперь думает, что кто чище, тот выиграл.
Наивная! Чистота – даже не вчерашний, а позавчерашний день. А сегодня – чем ярче, чем экстравагантнее, тем больше шансов.
Охота, видимо, входила в завершающую стадию: модели были просто залиты краской, представляя собой полноценную палитру. Белужка все же умудрилась наткнуться на красный маркер, и теперь на сочной зелени ее тела цвели прекрасные алые пионы. Или маки. Какая разница? Повезло наконец и пышнотелой тете, ее пригрели сразу синим и желтым. Причем с разных сторон. И теперь, если бы синий поменять на зеленый, она бы оказалась – вылитый светофор!
Остальные выглядели просто неопрятно заляпанными, будто вывалявшимися в жидкой грязи. И только моя Юлька оставалась по-прежнему девственно чистой. Дура.
– У меня краска закончилась! – огорченно поднял автомат один из захватчиков.
– И у меня, – присоединился второй.
Тут же из леса вышли еще трое. Звуки выстрелов стали реже, женские крики уже не так будоражили умы и иные части мужских тел. Это было наглядно.
Дичи до срока запрещено было показываться из непроходимых джунглей, потому живые холсты прятались за пальмами. Все, кроме Юльки. Эта ненормальная вдруг ни с того ни с сего вышла на поляну, где отдыхали притомившиеся охотники.
Она возникла перед ними совершенно обнаженная (даже трусики сняла, свинюшка такая!), молочно-белая, тоненькая, светящаяся. Розовые сосочки, как перламутровые пуговички, торчали вперед. По зрителям прошло волнение.
– Ну что, конкистадоры! – обратилась к застывшим мужикам Юлька. – Вот она я, перед вами! Палите!
Охотники, не ожидавшие такой беспримерной подлянки, совершенно ошарашенные девчоночьей красотой, юностью и наглостью, одновременно ломающие голову над тем, как это они все вместе так активно промазали, что на дичи – ни пятнышка, сначала изумленно отвесили подбородки, а потом схватились за оружие.
– Ну? – поддразнила их Юлька, высунув кончик розового, как соски, языка. – Что, нет пороха в пороховницах? Эх вы, а еще олигархи!
Дичь, спрятавшаяся в кустах, солидарно и громко захихикала. Зрители оживились.
– Так их, Юлдуз! – крикнул дядя Сема. – Импотенты конченые!
Охотники напряглись. Похоже, общая победа оборачивалась поражением. Публика на трибунах начала улюлюкать и хихикать, отпуская недвусмысленные реплики по поводу наличия и отсутствия целкости, меткости и иных сугубо мужских качеств.
Юлька, разведя в стороны руки, красиво изгибалась под продолжающуюся этническую музыку. Видно, татарская кровь, почуявшая зов степей, требовала абсолютного повержения противника. Кто-то из охотников, не выдержав пытки насмешками и голым юным телом, первым нажал на крючок. Маркер пукнул и обдал Юльку туманной оранжевой взвесью. И тут же в расстрел невинной девчонки включились, как сумасшедшие, остальные каратели. Оружие жалобно потрескивало, на Юльку просыпались мелкие, почти невидимые брызги.
