Кристофер Харт - Спаси меня
Так к чему думать о параллельных судьбах, которые ты никогда не проживешь? Представь, сколько людей было до тебя, и вообрази необозримое множество будущих жизней! Целые миры, о которых ты никогда не узнаешь, целые неоткрытые галактики, о которых ты никогда не услышишь.
Человеком движет могучая жажда знаний: изучить, получить, владеть. Так мерзко, что даже смеяться хочется.
И вот, со смехом, я поднимаюсь на ноги и бреду домой.
Глава 25
— Меня выкинули с работы.
— Из дома терпимости?
— Да.
— Господи, это ужасно. Ты — колоссальный неудачник.
— Спасибо.
— Даже на должности проститутки долго удержаться не смог.
— Еще раз спасибо. Кстати, я и сам собирался уходить.
Бет улыбается мне с верхней ступеньки роскошного, баснословно дорогого и совсем не похожего на мою дыру в Буше дома Майлза в Челси.
— Может, зайдешь?
Мы лежим на диване — в одежде. Пьем чай и ласкаемся. Я предложил ей сделать легкий и совсем не эротический массаж спины, если она снимет футболку, но Бет упрямо отказывается. Сейчас полдень. Мы валяемся и жмемся друг к другу — без всякого секса, но с большим чувством. Так и вижу, как одним прекрасным днем в квартиру вваливается Майлз, видит все и одним ударом выпускает нам обоим внутренности.
Поглаживаю ее волосы.
— А если честно, сколько у тебя было мужчин?
Бет вздыхает.
— Не знаю, Дэн.
Я приподнимаюсь на локте.
— Как понять, не знаешь? Сбилась со счету?
На ее лице мелькает тень улыбки.
— Да, сбилась со счету. Не слишком много.
— А что для тебя «не слишком»?
— Ну, не больше… не намного больше сотни.
Почтительное молчание.
— Не больше сотни?
— Не намного больше сотни, — уточняет Бет. Переворачивается на спину, высвобождая руки, дабы в случае чего заслонить лицо — из тех «немногим больше ста» наверняка попадались и такие, что считали своим моральным долгом бить ее, когда она не соответствовала их строгим понятиям о морали. Бет прекрасно понимает: я ее и пальцем не трону, но за долгие годы у нее уже выработался рефлекс защиты. — И не надо на меня так смотреть, — добавляет она. — Я никогда не изображала из себя паиньку.
— Сотня, — тихо говорю я сам с собой, — за сколько лет? Тебе сейчас двадцать шесть. Значит, за восемь?
— Скорее за девять или десять, — говорит она.
— Пусть так. Значит, каждый месяц у тебя появлялся кто-то новый.
— Верно. Собственно говоря, не так уж и много.
— Не считая постоянного партнера.
— Ну, — протягивает Бет, играя уголком подушки. — Хм… в общем, да.
— В общем? А сейчас? У тебя еще кто-то есть? Или был? — Молчание. — Бет?
— Дэн, перестань ради бога. Кто, где, когда? И это меня спрашивает профессиональная шлюха! Какое лицемерие!
— Бывшая шлюха, не забывай.
Она игнорирует мое замечание.
— Да, наверное, спала с одним или двумя после тебя. Доволен? Услышал что хотел?
— Но… Но… — Не нахожу слов от отчаяния, глупец. — Зачем?
— Зачем? — Бет смягчается, видя мое недоуменное отчаяние. — Не знаю. Само собой вышло. Разве для секса нужен повод?
— Ты…
— Похоть, одиночество, скука, тоска. Со всеми случается, дорогой.
— Но… сотня…
Так и подмывает объяснить ей, что ветреность и измена бывают разными. Одних людей толкает на распутство жажда развлечений и жизнелюбие. Это вечные подростки, Казановы. А иные заводят бесчисленные романы от тоски и безысходности, не получая особой радости. Платный партнер знает о втором типе все. Похоже, знает об этом и Бет. Однако выводить ее на столь щекотливую тему я не смею.
Ее глаза обращаются в бездонные колодцы горя, она застывает и снова заводит старую шарманку:
— Я не твоя. И не Майлза. У человека не может быть хозяев. Потом немного приходит в себя и пытается как-то объясниться:
— Согласна, я долго была ветреной и бездумной и при этом всегда мечтала встретить человека, который бы позаботился обо мне, с кем можно чувствовать себя в безопасности. Через какое-то время я нашла Майлза — скорее даже он меня нашел — и подумала: «Наконец-то!» А потом… — Она превозмогает себя. — Не знаю. Все пошло не так. Я не получила того, чего так долго ждала. Бывают люди, — говорит Бет, отводя взгляд, — которые очень редко, время от времени, неверны. Я же время от времени верна. — Поворачивается, нежно целует меня в щеку и вытягивается на диване. — Но нечасто. Чай будешь?
— Не так давно Майлз со мной поделился своими подозрениями: ты с кем-то встречаешься. Я заверил, что он заблуждается. — Бет молчит. — И что он сделает, если узнает?
Она улыбается.
— Наверное, убьет меня.
Глава 26
Раз уж не получается навести порядок в собственной жизни, попробую вмешаться в жизнь Клайва.
В конце концов, нам всем скоро предстоит встретиться в родовом имении, куда мы приглашены на охотничий бал. Под «всеми» я подразумеваю и Эмму, по-прежнему неизменную спутницу нашего достопочтенного. А поскольку лично меня совсем не радует перспектива целых восемь часов трястись вместе с этой занудой на заднем сиденье битком набитого микроавтобуса, думаю, самое время Спунеру Третьему избавиться от своей ведьмы и сойтись с Амритой.
Мы с Кэт устраиваем вечеринку и приглашаем всех друзей: Клайва, Амриту и Майлза с Бет. Клайв принимает приглашение с восторгом, решив соврать Эмме, будто пришлось задержаться на работе. Амрита лишь выпьет с нами пару бокалов, а потом ей надо спешить по делам. Так что придется обойтись и этим.
Я помогаю Кэт готовить — это так трогательно. Вернувшись к столу, я как бы невзначай говорю:
— Как жаль, что Эмма не сможет прийти. Надеюсь, повеселимся в Шотландии. Мне это положительно все больше и больше нравится.
Достопочтенный бросает на меня прожигающий взгляд. Амрита перехватывает его и поднимает к губам бокал, пряча улыбку.
Чуть позже она встает и, сославшись на лекцию о похоронных церемониях аборигенов острова Сулавеси, начинает собираться. Не находя веских возражений, мы прощаемся с ней. Чмокаю Амриту в щечку и говорю:
— Скоро увидимся.
Она кивает и улыбается. Едва за ней закрывается дверь, Клайв высказывает мне свои «фи».
— Я не сволочь, — протестую я.
— О нет, он сволочь еще та, это я тебе гарантирую, — вставляет Бет.
Кэт забавляется, мне же не до смеха. Бет опрокидывает бокал вина и, хотя еще не пьяна, уже начинает срываться с тормозов — опасная ситуация. Ведь такими вольными шуточками могут перебрасываться лишь близкие люди. А это не укроется от глаз окружающих. Майлз молчит.
— Что ты там понес про Эмму? — продолжает Клайв. — Кто тебя за язык тянет? И что тебе «все больше и больше нравится»?
— Ничего. Ты ведь пока с Эммой, правда?
— Отвяжись от него, Дэн, — говорит Кэт. — Клайв, не обращай внимания.
— Он не понимает, что говорит. Это в его натуре, — добавляет Бет.
Достопочтенный сидит, молча терзая пальцами ни в чем не повинную сдобную булочку. Наконец раздается его замогильный голос:
— Я без ума от нее.
— От Эммы? — ужасаюсь я.
Клайв смотрит на меня, как на самого последнего из всех кретинов, которых он встречал на своем веку.
— Да не от Эммы, ты, клоун. От Амриты.
Я самоуверенно улыбаюсь.
— Мой милый старинный друг, — говорю я. — Я прекрасно все понял. Просто решил подразнить тебя. У тебя же на лбу написано — ты околдован своей индийской принцессой.
— Господи, как же ты иногда невыносим.
— Это его амплуа, — подкалывает Бет.
Игнорирую ее выходку.
— Ты не представляешь, как я тебя понимаю, — обращаюсь я к Клайву. Мне даже хочется похлопать его по руке, но не рискую будить спящий вулкан. — Ты просто не ожидал, что кому-то известно о твоей несчастной любви к смугляночке, — вот и злишься.
— Несчастной? — переспрашивает Клайв. — А тебе почем знать?
— Ну-у… Я просто предположил. — Иду на попятную и начинаю суетливо шарить в карманах, только теперь поняв, что моя шуточка перешла всякие границы и я наступил другу на больную мозоль.
— Гад ты, а не товарищ, — обижается Клайв.
Я протягиваю ему захватанный полиэтиленовый пакет.
— И не хочу я твой слюнявый мятный леденец — ишь какой нашелся заботливый.
— Не стесняйся, — добавляю я в порыве щедрости, — возьми два, если хочешь.
Смерив меня ледяным взглядом, достопочтенный выхватывает из пакета мятного медвежонка и злобно откусывает ему голову.
— Так-так-так, ребята, — говорит Кэт, появившаяся в дверях с большим блюдом отварной семги, — испортите аппетит перед едой. А с Дэна пример не берите — он у нас известный сладкоежка.
— Сластолюбец, — шипит Клайв.
Все в шоке.
Что ж, благие намерения порой приводят к жестокости.
