Иван Шипнигов - Нефть, метель и другие веселые боги (сборник)
Все-таки есть особое очарование в остывающем майском вечере, когда сидишь со старым школьным другом на убогой веранде, смотришь на белую свечку спутника, на далекий синий лес и… тут, впрочем, я рискую зайти на поле литературы, чего никак не хочу делать. «Сельская правда» – это унавоженный нон-фикшн.
Дом. ГазетаСтоило уехать из Москвы, как тут же сломали ЖЖ. У меня и так здесь Интернет бывает раз в неделю, и то по большим праздникам, и, чтобы что-то открыть, нужно долго и старательно обновлять страницу, пока деньги не кончатся. И теперь еще это расстройство с паническими ддос-атаками. Так что вы поаккуратней там, не роняйте его больше. А то я же вас знаю.
Скоро, хочу верить, обзаведусь человеческим Интернетом и вернусь к нормальной литературно-жж-шной жизни. Пока же у вас есть чудесная возможность отдаться своим сексуальным фантазиям, домысливая мой маленький сухой репортаж до полноценной картины моего нынешнего существования. А что, вы же давно меня не слышали и, наверное, соскучились – может, и отдадитесь, и домыслите. Кто ж вас знает.
Единственное, что надежно скрепляет огромные российские пространства, – бюрократия. В провинции все происходит так же медленно и печально, как и в столице, но мягче, душевнее. Душевность, например, проявляется вот в чем: когда я не явился в военкомат по повестке, меня объявили в розыск; «розыск», как я узнал, лишь приехав сюда, заключался в том, что участковому было велено прийти к нам домой, то есть поискать меня по месту постоянной прописки. Участковый к нам домой не пришел. Участковый живет на нашей улице, только в другом ее конце. Наша улица – это пять двухквартирных домов, три минуты пешком из одного конца в другой. Так что, если кто устал от строгости и формального метода, милости прошу к нам.
Ждать решения проблемы мне придется долго, несколько месяцев, поэтому я устроился корреспондентом в газету «Сельская правда».
Общественно-политическая еженедельная газета Боханского района издается, между прочим, с 1931 года (район существует с 1922-го). Это вам не «Коммерсант» какой-нибудь – «с 1917-го по 1991 год не выходила по не зависящим от редакции обстоятельствам», – у нас все серьезно, в почти вековой подшивке вполне можно хоронить людей. Тираж газеты – 1600 экземпляров, в ней восемь полос. Муниципальная газета, издаваемая районной администрацией, часто бывает забита объявлениями земельных аукционов и отчетами о заседаниях думы. Но на свободных страницах творится праздник. Чтобы вы впитали дух издания, я выписал немного криминальной хроники. Это официальная информация, предоставляемая редакции местным РОВД.
«22 февраля в п. Бохан в ночное время неустановленное лицо мешало работе магазина «Березка»».
«В с. Александровское из дома З. К. совершена кража мяса – 25 кг».
«24 февраля в д. Грехневка П. М., 22, неустановленные лица устроили скандал».
«В с. Тараса путем взлома двери совершено проникновение в пекарню гр-ки М. Б. и похищены кондитерские изделия на сумму 7 тыс. р.».
«В п. Бохан, ул. Малиновского, Н. Ч. похитил пять куриц».
«В с. Александровское Н. А. разбила окна в доме Е. Ф. и оскорбляла ее».
«6 мая в с. Грехневка С. Г. вымогал деньги на водку у гр. С.».
«Сотрудниками наркоконтроля был задержан гр. Асеев В., двадцатиоднолетний житель села Буреть, совершивший незаконный сбыт за 2000 р. (! – И. Ш.) чуть более 30 кг (!!! – И. Ш.) наркотического средства марихуана, что является особо крупным размером».
Что «Космополитан»! Что «Полит.ру»!.. Это все игрушечное, нарисованное; при большом желании и везении в журналы может писать каждый. А вот работа в настоящей муниципальной газете требует горячего сердца, холодной головы и резиновых сапог. Пока меня бросили на культуру, а там работают ухоженные интеллигентные женщины чуть за тридцать, и на интервью я отчаянно пытаюсь балансировать ровно посередине между Андреем Малаховым и Александром Гордоном. А вообще я заведующий отделом сельского хозяйства, и настоящая моя работа начнется, когда начнется посевная.
И ничего больше не расскажу. Ждите. Я вот тоже жду чего-то хорошего, сидя в своем кабинете, настукивая новый материал и прислушиваясь к скрипу старых дверей, уютному воркованию главного редактора за стеной и холодному весеннему ветру, который выметает с улиц последнюю прошлогоднюю надоевшую пыль.
Водитель. ДевушкаНаш редакционный водитель, который возит корреспондентов в мини-командировки по району, – чистый Жбанков из «Компромисса» Довлатова. Тот был фотограф, этот водитель, но не важно: и персонаж, и человек вгрызаются в жизнь с одинаковой горькой энергией, с похожим трагическим напором. Когда он заехал за мной в первый раз, я опытным взглядом оценил ситуацию: кокетливая припухлость лица, быстрые, хищные движения рук, которыми он переключал скорости в старом пыльном уазике, в глазах отвращение ко всему живому.
– Родственники заебали: то одни поминки, то другие… Вчера опять пришли, и со всех сторон: выпей, Сережа, Сережа, выпей. Наливают, настаивают. Им лишь бы поминки! Что за люди…
Это было в субботу; в понедельник редактор спросила, во сколько мы вернулись. Я хоть и понял истинный смысл вопроса, но не стал выгораживать Сережу: в три. Редактор таинственным голосом сказала, что звонила вечером сторожу, который сообщил, что казенной машины в гараже не было. Так что командировки обещают быть интересными.
Меня мучает визуальный голод. Когда я хожу в присутствия за комментариями чиновников, то стараюсь задержаться там подольше – не потому, что не хочу возвращаться в редакцию, а потому что мне надо. Хожу вокруг, читаю объявления на стенах, курю, вздыхаю, иногда даже сижу в очередях вместе с теми, кто по личным вопросам, хотя корреспондентская корочка от этой необходимости избавляет. Все жду: вдруг увижу здоровую женщину репродуктивного возраста?.. Кто смотрел «Терминатор-3», тот оценит всю горечь шутки. Чувствую себя главным-главным героем Набокова, только наоборот. Представляю, как молодая чиновница наконец распахнет двери и скажет своим напряженно ждущим коллегам в юбках:
– Это, конечно, Гумберт, но не Гумберт Гумберт!
Но нет. Власть асексуальна, даже такая маленькая, домашняя.
За прошлую неделю настоящую живую девушку видел вблизи один раз: это была соседка моего друга, зашедшая к нам на огонек. Я молча рассматривал девятиклассницу: русые волосы, собранные в скромный хвостик, розовые уши, мелкие зубы, карамельный голос. Я сделал плохое: молча глядя ей в глаза, вдруг начал вспоминать некоторые интересные сцены из своего интимного опыта. В книгах в таких случаях пишут: «Она не выдержала взгляда и потупилась». Она не потупилась. Она говорила, что у нее по географии трояк, а я, глядя, как девочка изящно, без закуски, выпивает очередную стопку водки, грустил, что я такой старый. Не для меня обжигается водкой маленький нежный рот, не для меня ерзают по скамейке непоседливые бедра.
– А сколько тебе лет, милая?
– Шестнадцать (даже так: «шешнадцать»).
Главный-главный Гумберт Гумберт, умножьте на два и посадите в редакцию.
МолодежьДо недавнего времени работы как таковой не было, одно удовольствие. Интервью с ликвидатором Чернобыльской аварии (очень интересно, кстати, было), метеостанция, памятник архитектуры. С молодежью поговорить тоже. Филиал Бурятского государственного университета располагается в недавно достроенном здании, ужасно похожем на наш новый корпус МГУ, только лучше, без дурацких претензий на «архитектуру». В общежитии в ответ на стук в дверь глухо спрашивают с кровати: «КТО?» Услышав слово «корреспондент», отвечают всего лишь: «НЕТ» – переговоров не ведут. В коридорах университета студенты гораздо общительнее: парни в ответ на простой конкретный вопрос начинают делать руками рэперские движения и объяснять за жизнь, девушки кокетливо скрывают свой возраст, факультет, специальность. Одна улыбалась так лучисто, так искренне не могла вспомнить, как расшифровывается аббревиатура – название ее факультета, что я полчаса горячо шептал ей то на одно, то на другое ухо нескромные призывы сфотографироваться для газеты.
– Нет! Меня уже и так на Татьянин день фотографировали. Потом все газету со мной видели. Знаю я вас.
(«Его природному обаянию она ловко противопоставила свою врожденную тупость».)
ПосевнаяСейчас начинается работа: посевная, то есть подготовка к ней. Я, как вы знаете, могу найти смешное во многих вещах, но знакомство с чиновниками из сельхозотдела администрации меня слегка напугало. Они словно заранее дали понять, что здесь мне не тут. В маленьком тесном кабинете был единственный свободный стул. Я подошел к нему, достал блокнот, ожидая, пока пригласят сесть. Мой собеседник сел на стул сам, положил руки на колени и посмотрел на меня с удовольствием:
– ?
Я, спутавшись, попросил рассказать о начале весен неполевых работ, на что чиновник энергично ответил:
