Икар из Пичугино тож - Хилимов Юрий Викторович

— Нет еще, погоди, я скажу тебе, когда можно будет, — не поднимая головы, ответил Алеша. Та, недовольная, скрылась в глубине комнаты.

Тем временем ветер действительно усилился. Один раз вертолет чуть было не унесло, но, к счастью, встречный порыв ветра вернул «Стрекозу» (как назвал его Алеша) своему хозяину. Мальчику нужно было совершить последний полет, чтобы спасти Элизу (из «Диких лебедей» Андерсена), тетушку Ганимед (из «Трех толстяков» Олеши), чернокожего мальчика Васю (из «Слонов и чернильниц» Сахарнова) и повара Олбинета (из «Детей капитана Гранта» Жюля Верна). Окруженные с одной стороны туземцами, с другой — разбойниками, они стояли на деревянном мосту (декоративный мостик через сухую речку) и ждали, когда же друзья прилетят за ними на заветном вертолете. И вот уже отважные Пароход и Сплит (оба из «Слонов и чернильниц»), доктор Гаспар Арнери (из «Трех толстяков») и Жак Паганель (из «Детей капитана Гранта») вылетели на помощь своим товарищам. К счастью, вертолет успел вовремя. Разбойники и туземцы были на мосту, когда «Стрекоза» поднималась в воздух, но выпущенные по ней стрелы уже не могли никому причинить вреда.

Что творилось в салоне вертолета! Радостные друзья обнимались и кричали «Ура!», понимая, что это самый счастливый день в их жизни. Поначалу все шло как нельзя лучше. Вертолет набрал высоту и выбрал курс в безопасное место, топлива было много, погода в целом благоприятная. Но затем, облетая высокую гору, поросшую лесом (куст калины), «Стрекоза» была вынуждена взять вверх. И вот тут случилось страшное. Неожиданно сильный порыв ветра поднял вертолет еще выше и унес куда-то в направлении дачного утеса. Как ни вращал Алеша джойстик на пульте управления — ничто не помогало. «Стрекоза» была вне зоны управления.

Было очень жаль новенький вертолет, не говоря уже о его воображаемых пассажирах. Алеша уже представил укоры брата и особенно язвительные упреки сестры, которая наверняка скажет что-то типа: «А я же говорила тебе!» Бабушка не будет ругать, а просто с сожалением вздохнет, но вот дед обязательно бросит что-нибудь колкое по поводу неловкости внука. Да и самое главное, что он сам ведь совсем еще не наигрался со «Стрекозой», только вошел во вкус.

— Что, потерял все-таки? — услышал Алеша резкий голос Лизы, когда обшаривал место около компоста. На вопрос сестры он отвечать не стал, зная, что та еще возьмет свое и будет долго напоминать об этом. Порой своей резкостью Лиза напоминала ему Хельгу из мультика про Арнольда, но что поделать — она была его сестрой и к тому же иногда она бывала и другой — доброй и заботливой.

На «Зеленой листве» «Стрекозы» не было. «Значит, судя по направлению, она либо у Воротынских, либо у Логиновых», — рассуждал Алеша.

Через минуту самый младший Глебов стоял перед Соней.

— Соня, возможно, мой вертолет упал на вашей даче, можно мне поискать его?

Они искали «Стрекозу» вдвоем. На «Театральном вагончике» царил идеальный порядок, отчего весь участок очень хорошо просматривался, потому и поиски оказались завершены довольно быстро.

— Нет его у нас, — говорила Соня. — Наверное, он все-таки у соседей.

Алеша опустил голову.

— Но ты же дружишь с ребятами из «Трех медведей». Они тебе помогут.

На полпути к Логиновым вспомнил, что сегодня пацанов забрали родители в цирк, и вроде Ян, скорее всего, уехал вместе с ними тоже. Значит, на даче оставалась только Лариса-Перепилиха, к которой идти очень не хотелось. Он остановился и даже уже подумал попросить бабушку сходить вместе с ним, но это означало рассказать про потерянный вертолет, и всем тут же станет все известно.

Калитка оказалась заперта. Алеша нажал на звонок. Ждать пришлось долго, наконец ему открыла Лариса.

Бывает, что от волнения забывают слова, но у Алеши было противоположное. Он тут же вспомнил ее отчество.

— Лариса Анатольевна, добрый день!

— Здравствуй.

— Я запускал вертолет сегодня, и он улетел в вашу сторону. Я думаю, он упал где-то на вашей даче. Вы не видели его, случайно?

Логинова немного подумала, а затем ответила:

— Нет, не видела.

Алеше было неловко попросить разрешения посмотреть самому. Он покраснел, но все же, преодолевая стеснение, спросил:

— А можно мне поискать у вас? Возможно, вы не видели, куда он упал. Я просто обыскал уже все места…

Лариса закатила глаза, как бы показывая, «тебя мне здесь еще не хватало», но решила быть с мальчиком милой.

— Хорошо, дружок, давай, поищи.

Алеша неплохо ориентировался на участке «Трех медведей». Он часто бывал у Логиновых и плескался с друзьями в бассейне. В основном это случалось в конце лета, когда река начинала цвести, или в сентябре, когда вода быстро остывала. Как же они отрывались, бесконечное число раз прыгая в воду и играя в мяч, выдумывая невероятные вещи! Иногда их слышала почти вся улица.

Пока Алеша искал на участке вертолет, Логинова сидела под зонтиком у бассейна и что-то печатала на ноутбуке. Краем уха Глебов-самый-младший услышал, как раздался телефонный звонок, став невольным свидетелем состоявшегося разговора.

— Нет, я не продаю дачу, милая. С чего вы взяли? — спрашивала Лариса у своей собеседницы. — Объявление? Хм. Но я не давала никакого объявления. Да — Пичугино тож… да — Шестнадцатая улица… «Три медведя», точно. Это, должно быть, шутка такая?.. Но… Я не хочу продавать, напротив, я желаю… Милая, вы серьезно испытываете мое терпение!.. Вам очень нужна моя дача? Да что вы говорите, представляете, мне тоже… Да не нужны мне ваши деньги, оставьте их себе на похороны… А не пошла бы ты к такой-то матери, идиотка!

Логинова швырнула телефон на шезлонг. Сейчас ей показалось, что голос звонившей девушки смутно кого-то напоминал. Вот только она никак не могла вспомнить, где же она его слышала. И что-то во всем этом было очень подозрительное, умышленное, будто специально подстроенное кем-то из тех, кто ее знал. Неожиданно эти раздумья прервал детский голос.

— Нашел! Нашел! — кричал радостный Алеша. — Он упал за вашу баню.

Глава 28

АКУЛИНА ГАВРИЛОВНА

Видно, такова участь родового дерева — не только хранить семью и ее тайны, но и давать новое знание. И удивительно, как это знание часто связывает разные поколения одной и той же семьи.

Так вышло, что в начале шестидесятых Глебовы приобрели «Зеленую листву» вместе с липой Акулиной Гавриловной. Красивая, правильная, она уже росла, должно быть, не меньше пятнадцати лет и излучала силу молодого крепкого дерева, у которого все идет хорошо. Бог весть откуда оно взялось на участке, но отцу Сергея Ивановича было очевидно, что липа ожидала свою семью. И дождалась. Так всем было объявлено, что отныне у Глебовых есть свое фамильное дерево.

Вскоре под тенью Акулины Гавриловны появилась деревянная скамейка со спинкой. Сидя на ней, было хорошо смотреть на дом, особенно вечером, когда на втором этаже зажигался свет. Сквозь жалюзи ничего не разглядеть, только пробивающийся сквозь них теплый желтый свет от люстры или торшера — он казался таким манким, что не оторвать глаз. По этой причине часто вечерами семья перемещалась именно сюда. На скамейке могло сесть трое, остальные устраивались рядом в креслах-мешках. И даже если в доме никого не было, то все равно на втором этаже включали торшер, который подобно маяку светил всему семейству. С ним было очень хорошо проводить в уютной задумчивости летний вечер.

Вот и в этот вечер было все так же. Сергей Иванович сидел на скамейке. В окне второго этажа горел свет.

Конечно, в годы его юности там не было никаких жалюзи. Вместо них висели кружевные занавески в пол-окна и тяжелые плюшевые шторы. И торшер был совсем другой, а в зале над круглым столом висел абажур с кисточками, тот самый, только теперь чуть отреставрированный, что сейчас доживал свой век в беседке. На этом свете уже давно не было ни отца, ни матери, ни брата, и, если бы не дом, не Акулина Гавриловна, верно, Сергей Иванович задался бы вопросом: «А были ли они когда-нибудь?» Сергей Иванович подумал, что, должно быть, по какому-то хитроумному плану вековечную липу умышленно посадили напротив дома, жизнь обитателей которого конечна и они вынуждены сменять друг друга, как в эстафетной гонке… Лучшего наблюдательного поста за бренностью мира, чем под сенью липы, невозможно было представить. Несмотря на большую семью, на то, что вокруг ежедневно кипела молодая жизнь, после семидесяти Сергей Иванович все чаще ловил себя на мысли, что он остался совсем один, что он из того мира, который уже почти весь вышел, а он — старик — все еще цепляется за него, и, возможно, это не вполне прилично. Хозяину «Зеленой листвы» была несвойственна хандра, но именно здесь, под липой, на него часто находили тоска по ушедшему и предчувствие, по определению самого Сергея Ивановича, приближения неизбежного…