Кейт Уотерхаус - Конторские будни
А Грайс как можно незаметней обошел площадку с рабочими и двинулся вперед. За площадкой мебельный ландшафт был совсем иной. Новая мебель сменилась рядами старых покосившихся столов, изъеденных ржавчиной архивных шкафов и колченогих стульев. Он оказался на гигантском кладбище конторской мебели.
Вскоре груды заплесневелых линолеумных листов; штабеля картонных коробок и фанерных ящиков надежно заслонили его от рабочих, которые, правда, на него и не смотрели. Он продрался сквозь чащобу вложенных одна в другую корзин для канцелярского мусора, решив на ходу, что их отправили на свалку из-за маленьких размеров — нынешние были гораздо больше, — миновал залежи металлических барьерчиков и снова увидел ряды архивных шкафов. Были среди них металлические, относительно современные и, главное, вполне исправные, так что списать их могла только очень расточительная фирма (да ведь «Альбион»-то экономным никак не назовешь, мимоходом подумал он). Были и деревянные, вроде тех, которые он видел в Архивном секторе…
Но тут Грайс внезапно понял, что он уже бродит именно по Архивному сектору: потеряв направление, он, видимо, повернул в сторону, а границей, или, лучше сказать, нейтральной зоной между смежными секторами, служило кладбище мебели.
Да, секретность в насквозь просекреченном «Альбионе» была, как и все остальное, чрезвычайно загадочной. На собрании альбионской труппы после переполоха, вызванного Тельмой — Грайс был уверен, что подглядывала с пожарной лестницы именно она, хотя поймать ее не удалось, — любители заговорили об альбионских запретных зонах, и в пример приводился Архивный сектор. Так хотелось бы ему знать, известно ли, скажем, Лукасу, что проникнуть сюда проще простого? А впрочем, надо уносить отсюда ноги.
Грайс уже собирался повернуть — он отошел от нейтральной зоны шагов на десять и теперь, проклиная магазины стандартной обуви, до отказа выгибал вверх пальцы ног, чтобы башмаки поменьше скрипели, — когда заметил торчащий из дряхлого деревянного шкафа мятый листок бумаги, похожий на счет-фактуру. Его внимание привлекли чернеющие сквозь пыль буквы …графия «Альбион».
Это и в самом деле был счет-заказ; ТИПОГРАФИЯ АЛЬБИОН, — прочитал Грайс, — УЧРЕЖДЕНА В 1891 Г., ГРЭЙН-ЯРД, ЛОНДОНСКИЙ МОСТ, ЮВ-1. Ниже на листке значилась дата четырехлетней давности, когда, по словам Грант-Пейнтона, здание типографии было снесено, а еще ниже — машинописный текст, понятный только человеку, сведущему в коммерции: Пр-м отп. тпгр Альбион п/дгвр ц. 12X12X12 б/стоп № 8093-1, 6X12X12 б/стоп № 7842-02… и так далее. Грайс без труда расшифровал эти древние машинописные иероглифы: «Просим отпустить типографии «Альбион» по договорной цене двенадцать гроссов (он машинально вспомнил, что гросс равняется двенадцати дюжинам) бумажных стоп за номером 8093-1, шесть гроссов бумажных стоп за номером 7842-02…» и дальше в том же духе.
Грайс удивительно хорошо запоминал цифры. На его последней службе ему в шутку советовали выступить по телевидению с номером «Уникальная память на мебельные каталоги». Обрывок старого счета ни о чем не сказал бы большинству альбионцев, но Грайс мгновенно уловил в нем знакомые цифровые сочетания. Под номером 8093-1 значились розовые бланки изъятия (белые шли под номером 8093 без добавочной единицы), а 7842-02, несомненно, был номер давнего бланка для графика отпусков, потому что нынешний бланк числился под номером 7842-14. Грайс машинально подмечал и безошибочно запоминал подобные детали, и хотя его совсем недавно «поставили» на изъятие, он уже знал все номера в своем Комплексном Контрольном Листе.
Он, по-видимому, обнаружил один из самых последних заказов типографии «Альбион», уничтоженной вскоре после этого собственным детищем — коммерческим трестом. Можно, пожалуй, подарить находку Ваарту, подумал Грайс, ведь он успел поработать в старом здании «Альбиона», куда был переведен, по его словам, из типографии Бактона — кажется, он назвал свою типографию именно так — в первые годы альбионской экспансии. Пусть закажет для этой реликвии рамочку и повесит се на видное место, скажем, в ванной — если, конечно, истэндские хибары, где он живет, оборудованы ваннами. Грайс уже хотел спрятать старый счет-заказ в бумажник, но, складывая его, заметил, что он написан на особом бланке-конверте, и прочитал, куда его направляли:
ОТДЕЛ СНАБЖЕНИЯ ГОС. УЧРЕЖДЕНИИ, ЦЕНТРАЛЬНЫЙ СКЛАД, СЛАУ.
И тут Грайсу вспомнилось, что на вчерашнем заседании альбионской труппы некий Фома неверующий спросил, «располагает ли Комитет документальными доказательствами, что «Альбион» государственная фирма», а Грант-Пейнтон в ответ сказал, что все выводы Комитета основываются на отсутствии каких бы то ни было документов. Да-да, он сказал именно так — но теперь он так не сказал бы. Грайсу вспомнилось сенсационное выступление Сидза. Ну, его-то слова прозвучат куда сенсационней! Он представил себе, как он скромно встает, неторопливо шагает по центральному проходу, поворачивается у сцены к зрительному залу и достает из бумажника драгоценный древний листок. «Итак, леди и джентльмены, документальное доказательство найдено…» Да, это будет великая минута!
Пряча счет-заказ в бумажник между двумя фунтовыми банкнотами, Грайс услышал тяжелый топот. Именно топот: одна нога подымалась и с грохотом топала, потом подымалась и топала другая… Так ходила только Тельма.
— Мистер Грайс! — Ее театральный шепот на миг оглушил его. — Мистер Грайс, он там!
— О господи, Тельма, откуда ты взялась? Тебя же послали за конфетами! И кто такой «он», про кого ты говоришь?
Грайс было тоже попытался шептать, но вопросов у него оказалось чересчур много, и он заговорил в полный голос. Да и зачем, собственно, ему таиться? Пусть таится Тельма, а его-то послал сюда начальник.
— Чего-чего? Да мой шкапик с чашками, он вон там!
Топочущая Тельма опять подвела Грайса к мебельному кладбищу. И вот среди каких-то поломанных досок, старых полок для огнетушителей и настольных ламп с гибкими пружинными стойками он увидел лежащий на боку металлический архивный шкаф с привязанной к ручке верхнего ящика красной шерстяной тряпочкой.
— Так-так, Тельма, вещественное доказательство номер один. А где остальное оборудование?
— Чего-чего? Да я не знаю, мистер Грайс, тут только мой шкапик.
— Почему ты так думаешь?
— А потому что они его снесли, мистер Грайс, — туманно пояснила Тельма.
— Да кто «они»-то? И что значит «снесли»?
— Швейцары, мистер Грайс. Они сказали, что его, дескать, хотели отправить со всем остальным барахлом, но он куда-то там не поместился, а оставлять его в главной прихожей на глазах у всех было нельзя, и они его снесли сюда, вниз.
— Швейцары?
— Они, мистер Грайс.
Значит, это случилось вчера утром, когда на работе еще не было никого, кроме Тельмы, которая одна и видела нелепо торчащий среди пальм архивный шкаф. Но Грайс просто не мог представить себе трех одноруких швейцаров, несущих тяжеленный металлический шкаф. Наверно, они попросили у рабочих тележку.
Но дело-то было не в этом. Шкаф хотели отправить вместе с остальным барахлом — то есть, вероятно, мебелью… Куда?
— А ведь получается, Тельма, что тебе доступна информация, недоступная другим, верно?
— Чего-чего, мистер Грайс?
— Да я говорю, откуда ты, мол, все это знаешь?
— А-а, понятно, мистер Грайс. Так я просто слышала, как один швейцар толковал с моим дядей.
— С дядей?
— Ну да, он же у меня тоже швейцар.
Грайс всмотрелся в ее лунообразное лицо. Ему до сих пор не удалось понять, слабоумие ли скрывается за этой бесстрастной маской, умелое ли притворство умницы или, что всего вероятнее, природное лукавство девушки из народа, которая всегда, как говорится, себе на уме.
— Но твоего дяди не было, надо полагать, среди швейцаров, отказавшихся пропустить тебя в Сент-Джуд?
— Чего-чего? А-а, не было, мистер Грайс. Он дежурит у Архивного сектора.
— Так вот, значит, почему ты тут шлендраешь, хотя тебя послали на рынок?
— Да я сию минуточку туда пойду, мистер Грайс!
— Верю, Тельма, верю, А сюда ты часто забираешься?
— Бывает иногда, мистер Грайс. Если у дяди хорошее настроение и он меня пропускает.
— А под каким предлогом?
— Чего-чего, мистер Грайс?
— Считается, что в Архивный сектор имеют доступ только особо ответственные сотрудники. Так что ты скажешь, если тебя здесь накроют?
— Скажу просто, что мне, мол, нечего было делать, наверху, ну он меня и пустил посмотреть. — Хихикнув, Тельма пожала своими пышными плечами, — По-ихнему, раз я только что из школы, мне, значит, можно. Они говорят, дескать, я еще маленькая.
— Так тебя и в другие отделы пускают?
— Случается, мистер Грайс.
— Так-так, — с насмешливой суровостью проговорил Грайс (он не хотел показаться ей слишком суровым); но девчонка, на его взгляд, вела себя чересчур вольно и запросто могла попасть в беду: она не сумела бы защититься, например, если б ему пришло сейчас в голову совершить над ней насилие. — Так-так, и когда тебя не пустили в Сент-Джуд, ты, стало быть, решила заглянуть туда с пожарной лестницы? Тебя ведь только чудом не поймали!
