Николай Наседкин - Люпофь. Email-роман.
Алексей Алексеевич дотянулся в темноте, включил на столе лампу, привстал на локте, дабы заглянуть Алине в глаза. Глаза её были мокрыми от слёз. Лицо кривилось от неподдельного горя.
— Что? Что случилось? Ты чего?! — ошалел он.
Алина закрыла ладонью глаза, глухо, сквозь всхлипы выдавила.
— Лёш, прости, это — наша последняя встреча!
Домашнев только рассмеялся.
На обратном пути зашёл в кафе, добавил стопку водки (в самый последний раз!), пришёл домой насвистывая. Продолжая насвистывать, включил компьютер, вышел в Инет, получил-открыл мэйл от Дымки, который она отправила, оказывается, перед самым свиданием:
[email protected], 7 июля, 14–56 (Всё, что думаю)
Лёша! Пишу сейчас тебе из Инет-центра — заскочила перед нашей с тобой ПОСЛЕДНЕЙ встречей.
Всё, что происходит сейчас между нами, увы, закономерно!
Ты — лучший!
Но — я не могу видеть тебя пьяным! Я этого с Чашкиным натерпелась. Лёша! Лёшенька! Ради Бога, брось пить!!! Послушай меня, я боюсь, переживаю, мучаюсь, страдаю так, как ты себе даже не представляешь!
Мне так горько — ты ушёл в запой и тем самым меня БРОСИЛ, ПРЕДАЛ: ты не представляешь, как они все на меня в эти дни набросились (и предки мои, и Д. Н. твоя, и прочие «заинтересованные» люди)… Я не хочу больше такого терпеть! Мне это НЕКОМФОРТНО!
Будь счастлив!
Я всегда думаю о тебе! Лёшенька, не делай глупости, прошу тебя — не возненавидь меня! Я очень хочу видеть тебя на факультете — родного и близкого человечка, общаться с тобой! Хорошо? Ты — мой самый ЛЮБИМЫЙ человек и профессор-учитель, и писатель! Обязательно напиши про НАС роман!!! Только ты это сможешь! Используй наши мэйлы, я тебе доверяю! Звони, пиши. Можно, я буду иногда заходить к тебе в кабинет и ты меня будешь угощать чаем? Я всегда буду ждать твоих звонков и мэйлов!!!
И… люби меня… люби…
Прощай!!!
Алина.
Часть вторая
1. Прелюдия
Естественно, Алексей Алексеевич и мэйлу не поверил. Пусть, пусть девочка поиграет в разлуку-расставание!
Неделю они опять не встречались — только телефон и мэйлы. А тут накатил-нагрянул и день рождения Алины. Домашнев загодя купил подарок — золотые серёжки-гвоздики. У них был как-то на эту тему разговор, так что он знал: ей такие — ну очень по сердцу придутся и к лицу. Как уже давно договаривались, ещё когда весной его день рождения вдвоём отмечали, и на этот раз праздновать должны были вдвоём: сначала в кафе, ну а потом — по накатанному сценарию…
В утро праздничного дня случился конфуз. Алексей Алексеевич полез в портфель за футлярчиком с серьгами и не обнаружил его. Пришлось целых полчаса на радость соседям биться-конфликтовать с Дарьей Николаевной — зарыдала в конце концов, швырнула коробочку:
— На, подавись, гад! Мне на день рождения паршивые розы принёс, а этой молодой сучке на подарок и тысяч не жалко?! Скотина! Кобель старый!..
Что ж, начало праздника, можно сказать, не удалось. Продолжение тоже пошло не в струю. Уже с улицы, из автомата дозвонился Алине, игриво спросил:
— Ну что, любовь моя, когда и где встречаемся?
Она вдруг холодным душем окатила:
— Ты знаешь, извини, шнурки ультиматум поставили — только дома день рождения праздновать… Если ты хочешь — давай завтра встретимся, как всегда, часа в три… Хорошо?
Ни хрена себе! Однако ж Алексей Алексеевич хорошую мину перед железной коробкой таксофона сделал, почти весело сказал:
— Завтра так завтра… Но подарок я должен вручить сегодня! И не вздумай возражать. Я сейчас подъеду к твоему дому, выйди на угол, всего на минуту.
И, не дожидаясь ответа-возражения, трубку повесил.
Когда подъехал на такси — Алина уже ждала его у витрины супермаркета. Домашнев, увидав её из машины, чуть не задохнулся от нежности и потаённой тоски. В светлых джинсиках и вишнёвой рубашке-кофточке, тоненькая, она смотрелась до того девочкой, до того ребёнком… В такие моменты, когда он смотрел на неё, в мозгу его или в душе непременно сформировывалось-колыхалось нежное до слёз определение — «Моя девочка!..» Домашнев, не стесняясь прохожих, жарко обнял Алину, стиснул в объятиях, зарылся лицом в её плечо — совсем как на перроне барановского вокзала в день возвращения из Сибири. Потом поцеловал долго и жадно, достал торопливо из кармана футлярчик, приговаривая нелепо:
— Вот, вот!.. Это тебе!.. Поздравляю!..
Алина раскрыла бархатную коробочку, ойкнула, сладко чмокнула его в губы:
— Ой, Лёша, какая прелесть! Спасибо!
Она тут же в нетерпении сорвала с ушей серебряные серьги-обручи (подарок — Домашнев знал — Чашкина), вдела золотые гвоздики, повертелась перед стеклом магазина.
— Шик!
Алексей Алексеевич, расслабленный удачей, уже размечтался склонить Алину хотя бы на экспресс-свидание, часика на полтора, но вдруг она почти отшатнулась от него, отстранилась. Что такое? Домашнев вслед за её взглядом обернулся: к ним приближался светленький, совсем белобрысый мальчишка с нелепым толстым пучком-букетом коротких цветов в хрустящем целлофановом кульке. Его и без того розовое пухлявое лицо при виде Алины пошло пунцовыми пятнами, улыбка раздвинула толстые губы до ушей.
— Алексей, извини! До завтра! Мне пора!
Он толком и отреагировать не успел, как его Дымка уже исчезла-повернула за угол, к подъезду. Юнец, скользнув по Алексею Алексеевичу оценивающим взглядом, прошагал в том же направлении. Ну и ну! Видать, студент — один из её поклонников-кобельков. Алексей Алексеевич попытался вспомнить, видел ли его на факультете, и не мог: на лица память у него была просто отвратительная. Да-а-а, счастливец! С каким удовольствием профессор Домашнев поменялся бы сейчас с этим розовощёким мальчишкой ролями — ему так остро размечталось посидеть за праздничным столом в доме Алины, пообщаться по-человечески с её родителями… Увы, увы!
Назавтра встреча-свидание получилась более чем странной. В кафе, правда, совсем как прежде, посидели хорошо и мило — немножко выпили, поболтали. Пришли на квартиру. И вот там началась какая-то нелепая фантасмагория: Алина и на поцелуи отвечала, и разделась охотно, и в постель легла… Но тут её словно заклинило: мол, давай, Лёшенька, без секса — просто полежим-поласкаемся… Он поначалу подумал — прикол, но она упорствовала, и дело дошло почти до ссоры. В конце концов Алина всё же уступила «разок», но отдавалась без жара, вяло, явно сдерживая себя…
Что ситуация уже практически зашла в тупик — Домашнев начал понимать-осознавать, когда, попив крепко с неделю и очнувшись, взялся добиваться встречи с Алиной. Она отказывалась наотрез. Один их телефонный разговор, надрывный и мучительный, тянулся часа два. Алексей Алексеевич, растеряв остатние крупицы гордости, чуть не со слезами умолял:
— Алина, ну давай встретимся, поговорим!.. Ну почему ты не хочешь? Это же глупо! В чём причина?
— Тебе будет больно… — вдруг тихо сказала она.
— Что? — не сразу расслышал Домашнев. — Что ты сказала?
— Тебе будет больно, — уже твёрже, решительно повторила она.
— Говори! Говори!!! — почти закричал он. — Что ты меня мучаешь!
— У меня есть… другой.
Алексей Алексеевич задохнулся, не поверил.
— Врёшь! Зачем ты врёшь?!
— Нет, это правда, — так же тихо и виновато сказала она.
И эта нотка виноватости в её голосе была убедительнее всяких слов.
— Кто он? Как зовут? — сам удивляясь своей нахлынувшей спокойности, ровным голосом спросил Домашнев.
— Николай…
До него не сразу дошло, но всё же…
— Тот самый суслик? Из «Девяти с половиной часов»?!
— Да.
— И это он в твой день рождения с букетом был?
— Да.
— Ты сама его нашла?
— Нет, он позвонил.
— Значит, ты ему тогда ещё телефон дала? С прицелом…
— Перестань! Так получилось…
— Ну зачем?! Даже если ты решила со мной расстаться — почему одной нельзя какое-то время побыть? Ну что ты спешишь?!
— Ты же знаешь, я не могу быть одна… Мне надо, чтобы рядом со мной обязательно кто-то был…
Ну прямо фразочка из лексикона героинь Шарлиз Терон!
— Как одна? А я? Неужели меня уже НЕТ?!
— Лёш, у нас с тобой нет БУДУЩЕГО…
— Что же… — Алексей Алексеевич запнулся, сглотнул ком, — у вас с ним уже ВСЁ было?
— Нет. Пока. Мы просто гуляем.
— Как гуляете?
— Обыкновенно. Встречаемся по вечерам и гуляем — по Набережной…
— Он что, — не удержался от горького сарказма Домашнев, — больше не пытается согреть твою грудь?
— Не грузись, Алексей, когда надо — согреет…
— Сучка! — сорвался Алексей Алексеевич и шваркнул трубку об стол.
Для него стало полной неожиданностью, когда на следующий день, вечером, часов в девять, она сама позвонила — он сидел, тупо смотрел какой-то сериал. Ещё сильнее он начал ошалевать, когда ситуация прояснилась. Оказывается, звонила она с какого-то загородного пляжа, где они купаются с этим сусликом Колей, и звонит она ему, Домашневу, с Колиного мобильника… Алексей Алексеевич даже дар речи на время потерял. Потом устало спросил:
