Евгений Рубаев - Рыбья кровь
— Ты по сторонам не зыркай! Гляди, главное, чтобы рубль не прошмыгнул!
Так они набрали порядочную сумму. Страждущие опохмелиться кучно сидели в техкабинете. Раф и Голован же в это время приблизились к гастроному. Здесь, как великий гуру, Голован поведал ученику:
— Здесь заведующая отделом Надька. Она вчера интересовалась тобой: «Что это у вас за новый инженер?» — Я обещал ей с тобой познакомить!
— Мне-то это зачем нужно? У меня невеста есть! — сказал Раф, думая о Вере.
— Невеста не стена, подвинется! А Надька нам вина даст сейчас, а не в два часа дня!
— Нет, я так не согласен! Я что, альфонс, что ли?!
— Ты не лоховей! — последовал начальственный окрик. — Мне тебе ещё кое-что сообщить надо! Не зря же я тебя привлёк с собой!
Раф заинтригованный предстоящим разговором поплёлся в местный гастроном. Сдаваться какой-то Надьке. Она оказалась дамочкой предбальзаковского возраста с развратным выражением лица. Она не знала, что Голован вчера блефовал насчёт знакомства, но она всё восприняла на сто процентов и сегодня была в антураже. На голове башню из шиньона удерживала накрахмаленная до сахарного блеска марлевая кадушка. Причёска была изготовлена с применением техсредств: волосы были пропущены в жестяную консервную банку без дна и замотаны с наружной стороны банки. От этой башни увеличение роста произошло за счёт тулова, оттого кривые ножки казались ещё короче. На густо напудренном лице горели два татарских глаза чёрным — масляным цветом, диссонируя с цвета мальборо губами. Кривенькие ножки калачиком скрывал ярко-белый халат с бэджиком: «Заведующая». Надпись была выполнена цветными карандашами, детским почерком и выглядела кустарно, как атрибутика дембельской гимнастёрки. Она сразу впилась угольками глаз в Рафа, на лице её стала блуждать улыбка ожидания. Но Голован не давал пауз для расслабления:
— Надежда! — провозгласил он, как громкоговоритель, на весь гастроном. — Я своё обещание выполнил! Вот наш молодой специалист, скоро квартиру по льготной очереди получит, — не давая Наде вставить даже междометия, он ухватил «быка за рога». — Так, нам две бутылочки коньяка «Плиска» и на остальное — винцо красное, десертное, местного разлива! Типа «Солнцедар», или что там подешевле и покрепше!
Надя быстро посчитала все мятые трояки и пятерики, обильно высыпанные Голованом, и стала метать на прилавок поллитровки дешёвого вина, прозванного в народе «марганцовка». Все бутылки в портфель не влезли, и Надя дала ещё и маленькую удобную коробочку. Сват после погрузки молвил:
— Ну, а об остальном договоримся завтра. Пото-о-ом! — сделал он ударение на последний слог, растягивая его, как бы говоря, что предел этого ожидания не определён.
Этим он оставил задел на последующую утреннюю затарку «Солнцедаром» во внеурочное время. Надя зачарованно проводила их взглядом. Голован прямым ходом направился в забегаловку с надписью: «Кулинария». Он здешние места знал. Это было одноэтажное деревянное здание. Оно было обшито тарной дощечкой «в ёлочку» и окрашено в грязно-голубой цвет, как бедная могилка на районном кладбище. Только вот левые деньги здесь варились крутые! Другие в это помещение распивать водку не были допущены, но только не Голован. Начальница, заведующая кулинарией, считала его очень важным начальником, не журилась за распитие. При этом не то, что не обвешивала — лишнего прибавляла! По внутреннему своему чутью, благодаря которому, она, не имея никакого образования, сделала столь головокружительную карьеру, она была уверена, что Голован давно перешёл в нирвану, но оставался в миру для спасения оставшихся!
Голован, царственно жестикулируя, заказал мясо варёное. Дали два больших куска говядины и два гранёных стакана. Расположились они за стоячим столиком. Покупателей в столь ранний час в «Кулинарии» не было. Голован стал наливать коньяк в стаканы и после первых двух тостов поведал:
— Я тебя рекомендовал в буровые мастера вместо Фархада. Парень ты грамотный. Меня не подведёшь!
Рафу сразу стало ясно, почему его приобщили к обществу посвящённых, заседавших в техкабинете. Робость неизведанного овладела им, несмотря на выпитую дозу, поступившую в его желудок, который давно не видел пищи. В голову ему ударил жар вселенский, и он проблеял:
— Так я же никогда не работал на этой должности, вдруг я не смогу!
— Сможешь! Гагарин тоже раньше не летал в Космос. А ведь смог! Все когда-то кем-то не были! Давай ещё по одной! — и скрутил голову очередной бутылке коньяка.
— А что мы ребятам принесём? Они же деньги сдавали?
— Кто считал, сколько они денег сдали? Это основной козырь профсоюзников, когда они деньги собирают на похороны и свадьбы! Мы им будем лить вино «Солнцедар», название хорошее! Оно льётся, красное такое, много! Люди радуются!
Так оно и вышло! Все кричали потом в техкабинете:
— Голован! Ты наш кумир, где ты достал в такую рань опохмелиться?!
Они протягивали ему полный стакан, а он цинично им говорил:
— С подчиненными — не пью!
Хотя вчера надрался с ними же до положения риз. «Молодому», то есть Рафу, он тоже запретил наливать:
— Спаиваете мне молодёжь! — И отведя его в сторону, тихо сказал: — Будем мы эту бормотуху пить, здоровье гробить!
Раф в эту ночь спал в техкабинете. Утром позвонили из кадров и сказали, что его вызывает начальник экспедиции. Раф побрился и явился вовремя. Его быстро благословили, он расписался в отделе кадров в приказе о назначении и убыл на буровую «41-я Воравейская» уже в новом качестве.
Глава 14
На буровой Рафа дожидался Фархад для передачи дел. В основном, это была передача материальных ценностей. Поскольку Раф он приехал без представителей из экспедиции, один, то Фархаду по рации сообщили, что бурмастером назначен Раф. Официально передавать- принимать дела новоиспечённому начальнику было как-то неловко. Фархад проходил, как старший товарищ и разговаривал, соответственно, наставническим тоном. Все его разговоры сводились к следующему:
— Надо бы обмыть назначение!..
Обмывать было нечем. Материальные ценности все передали формально, на бумаге. Подсчитывать, сверять — они ничего не стали. Это в дальнейшем выльется для нового бурмастера в кучу проблем, которые надо будет разгребать ещё пару лет! По факту у Фархада была большая недостача. А пока они сидели вечерами и мирно беседовали. Старый бурмастер уезжать не спешил, а новому начальнику выгонять его было неловко. Вот и коптил тот вагончик в прямом и переносном смысле. Дымил сигаретами Фархад на нервной почве нещадно. Дымовал шёл нешуточный, и в отягощение испытания, он ещё непрерывно гнал информацию. Она была бесполезная, а потому — изнурительная.
На тундру неожиданно лёг первый снег. Обычно этому событию предшествовали затяжные дожди, а в этот раз снег лёг напрямую, минуя слякоть, и являя всю прелесть зимы, как будто события происходили в средней полосе. Но это сильно осложнило промерзание разъезженной тундры в окрестностях буровой. Трактор-болотоход как замер тогда, как танк-монумент у края мостков буровой, так больше и не пытался тронуться. С базы обещали с вертолёта сбросить одну подвеску брёвен — подтоварника. И всё никак не могли разродиться таким подарком. Обычно тонкие брёвна в разбежку стелили по тундре, и гусеничный транспорт мог проехать несколько раз. Сейчас же, чтобы затащить очередную трубу для наращивания, на перевахтовке, когда встречались две вахты, они всем миром подтаскивали бурильную трубу волоком в створ мостков. Труба весила более чем треть тонны, отчего все туалеты были в крови от выпавших геморроев надорвавшихся помбуров. Дотаскивали трубу только до полдороги. Потом, после того, как труба оказывалась в створе мостков, тащили к ней стальной канат, прыгая по подмерзшим кочкам, цепляли трубу и тянули её на мостки вспомогательной лебёдкой. Люди были изнурены.
Всё это тягомотное положение разбавляли лишь кое-какие оккультные события. По вечерам на окраине посёлка, после приезда нового бурмастера, стала появляться чёрная собака. Помбуры, что из бывших зэков, с гиканьем выскакивали из вагончика с надеждой заколбасить чёрного пса на шурпу. Они мчались с топором и верёвками на перехват чёрного пса. Тот делал несколько рыскающих прыжков, вздымал снег и пропадал в сумраке, который стоял почти весь день, зимнее солнце всходило в Заполярье лишь на пару часов. Всю зиму солнце кульминирует над горизонтом, не поднимаясь в сторону зенита. Таковы реалии Заполярья. Летом солнце не заходит, лишь наступает «вечер-утро», и опять день! Помбуры даже думали, что чёрная собака где-то прячется, и заглядывали под все кочки, нарытые когда-то трактором при разворотах. Недоумению охотников до чужих собак не было предела. Чёрная собака появлялась регулярно, но поймать её помбуры никак не могли. Лишь один Раф догадывался, в чём феномен. От этого ему было немного не по себе, жутковато и неуютно. Он отчётливо осознавал, что в жизни неоплаченных долгов не бывает. Раф почти физически понимал, что Павел Иванович передал ему дар понимать, где залегает нефть, а где в пластах сухо. Даже присутствие воды в продуктивном пласте не могло сбить его с панталыку. В «41-й Воравейской» он был на сто процентов уверен, что горизонты, на которые они бурят, никаких опасений в смысле выброса газа и нефти не представляют, поэтому состояние противовыбросового оборудования он пустил на самотёк.
