Эльмира Нетесова - Я обязательно вернусь
— И зачем я ушла к тебе, почему развелась с Борисом? Он мужчина, а ты старик. Как я этого не поняла тогда? Зачем загубила свою жизнь собственными руками? Как жаль, что ничего нельзя ни вернуть, не исправить…
— Мне стало так обидно, Юлька! Я все понимаю, но что могу сделать? Ведь и к ней когда-то придет неминуемая старость. И от нее отвернутся все! Борис к ней никогда не вернется. Я тоже ей не верю. Она в свое время предала вас обоих. А теперь мне в душу плюет. Хотя я разрешил иметь любовника, — сконфузился человек.
— Как так? — удивилась Юлька.
— Да, очень банально! Не можешь порадовать, подвинься! Пусть другой справится.
— Она ж на содержании у вас!
— Но Ленка — женщина!
— Как же она смеет?
— Да очень просто. «Ленки» не терзаются морально и дышат плотью. Как к тому относятся другие, им глубоко наплевать, потому, что никогда не любили. Как я могу корить ее, если у самого такая дочь, и они прекрасно понимают друг друга.
— Несчастный человек! — пожалела Юлька гостя.
— Отнюдь! Я получил за свое от жизни! Отняв у вас с Борисом Ленку, сторицей наказан за свое. Нельзя построить счастье на чужом горе. Но слишком поздно понял. И получил сполна. Теперь я в сто крат несчастнее Бориса. О нем жалеют, а меня презирают.
— Так прогоните ее! — предложила Юлька.
Но есть контракт, по какому из дома уходит виновная сторона. Понятно, девочка? Твоя мать обставила меня со всех сторон и загнала в угол собственной тупости. Я не думал, что судьба так беспощадно накажет преждевременной импотенцией и старостью. Смотри, чтоб ты в эту ловушку не попала. Она хуже боды, от нее нет спасенья, и знай, мужики чаще всего умирают не от старости, а от безысходности, какую сами создали и взлелеяли. Пусть хоть тебя она обойдет. Не ищи мужика из выгоды, только по любви соглашайся в жены и выиграешь самое бесценное: саму жизнь! — опустил голову человек.
Юлька долго обдумывала сказанное Юрием Михайловичем. Ей было больно за него. Она поняла, что после услышанного навсегда перестанет уважать мать.
На следующий день, вернувшись с работы, нашла в почтовом ящике письмо от Прохора. Поначалу даже глазам не поверила, ведь столько времени прошло. Она была уверена, что человек давно забыл, выбросил ее адрес и никогда не напишет, не захочет увидеться.
Юлька уговаривала себя, мол, не велика потеря. Подумаешь, старый козел сорвался с привязи и убежал. Самой же мороки меньше. Но в глубине души не могла смириться с равнодушным молчанием мужика, явно пренебрегавшим ею. И чем дольше длилось молчание, тем сильнее саднила досада. И, вот письмо! Дрожат руки, так не терпится скорее вскрыть конверт, ведь столько ждала! Едва вошла в квартиру, тут же села читать:
«Здравствуй, Юленька! Вот и вернулся я с путины на берег. Казалось, целая вечность прошла в разлуке с морем. Как я истосковался по нем, как страдал!..»
— Во, придурок! Он мне пишет, как любит море! Совсем чокнутый, отморозок! Без барабана на плечах! Нужно мне, твое море? Да пропади оно пропадом! — злится Юлька.
«Здесь на судне ничего не изменилось. Когда вернулся, меня тепло встретили рыбаки, будто я никуда не уезжал. Я так соскучился по команде, каждый человек как родной брат. А запах моря! Веришь, не хотелось уходить с палубы. Разлука с морем была для меня слишком мучительной. Я душой изболелся, мне его не хватало, как воздуха. Теперь ожил и снова чувствую себя человеком, а не старой, вонючей задницей, как ты меня назвала, чем и подстегнула скорее вернуться в свое, привычное и родное. Здесь я свой! Тут все меня ждали! Восемь месяцев путины пролетели как один миг. Я их не заметил. Мы вкалывали сутки напролет, не разгибаясь и не отдыхая. Поверишь, при этой бешеной нагрузке все болезни отступили. Нигде не болело и не кололо. Море выгнало из меня всю хворь, будто родив на свет заново. И я снова счастлив, что живу мужиком, человеком! А старости нет, она убежала от меня! Слышишь, Юлька! Я сплю, как младенец, не переворачиваясь на другой бок. Ночью не встаю курить и не просыпаюсь, пока не разбудят. Пришли в порядок нервы. Не гудит голова от всяких думок. Переживать просто некогда! Но во снах часто вижу тебя! И странно! Ты говоришь, будто любишь и ждешь меня… Я балдею от счастья, так не хочется просыпаться, расставаться с тобой. А ты бежишь по берегу босиком и все зовешь за собою, уводишь от моря в наш сосновский дом. И мне кажется, что ты ждешь… Конечно, понимаю, все это лишь сон. Но как хочется, чтобы он стал явью! Во сне ты целуешь, обнимаешь, и я до утра чувствую тепло твоих рук и губ. Помню их до глубокой ночи и чувствую себя счастливым. Ведь именно во сне ты говоришь, что любишь меня, ждешь и скучаешь как по родному, единственному, самому близкому человеку. О-о! Если бы ты обронила хоть одно из этих слов тогда в Сосновке! Я навсегда бы остался на берегу, прикованный к тебе якорем любви, твоим пленником и рабом. Да, я предал бы море, но оно поняло и простило бы меня! Ведь земная любовь всесильна. Но это лишь сны. Ты не смейся над старой задницей, но и я имею право на мечту, пусть и несбыточную. После таких снов тянет на берег. А вдруг случится чудо, и я увижу тебя на причале, где ты ждешь. Интересно, что скажешь, прочтя эти строки? Хочешь, угадаю? Не иначе как:
— Размечтался, старый козел?
Ну, да я не обижусь! Мы взяли тайм-аут. Смешно, но надеюсь, что время сработает на меня. Хотя у тебя в городе большой выбор и поклонников хватает. Ты молодая, красивая, свободная! А что еще нужно? Обо мне, наверное, совсем забыла, иначе давно черкнула бы пару строк. Мне они, как спасательный круг в крушении, помогли бы придти к берегу даже в дикий шторм. Ведь море отпускает на берег только любимых, тех, кого ждут… Но, видно это счастье не для меня. Ты прямо сказала, что не любишь, и я не твоя песня. Что поделаешь, любовь не навяжешь и не выпросишь. Кстати, по приезду сюда, узнал неприятное и очень больное для себя. В первые дни думал, что не выдержу такого облома. Оказалось, я никогда не был любим. И Лидия, моя жена, изменяла мне. Даже в последний день, она погибла ни с детьми, а с любовником, в его квартире. Я ознакомился с материалами МЧС. Они проводили зачистку, сохранились не только записи, а и фотографии. Я увидел их. Слов не надо. Хорошо, что вскоре ушел в море и отболел все разом. Живу уже в новом доме, в другой квартире. Здесь ничто не напоминает о прошлом. В душе звенящая пустота. Я понимаю, меня предали по-подлому. Выходит, лучшего не достоин. Ты спросишь, зачем же тогда пишу, на что надеюсь? Юлька! Но и на море бывает штиль, когда стихают шторма и ветры. Может и мне повезет. И кто-то на берегу будет ждать и любить, позовет домой, скажет самые дорогие слова. И никогда, как Ассоль, не променяет на другого. Слышишь, мой земной маячок, черкни письмишко! Я не жду и не прошу у тебя обещаний и клятв. Было бы глупо ждать нереальное. Мы все давно перестали верить в сказки и чудеса. Но в человеческое тепло надежду не потеряли. Пиши, как ты там живешь? Хоть иногда вспоминаешь? Не схомутал тебя еще какой-нибудь хахаль? Или уже стала чьей-то женой? Тогда прости за беспокойство, и будь счастлива! Я искренне пожелаю тебе это! Всего самого доброго тебе! Твой Прохор! И помни! В любом случае, я навсегда останусь твоим другом…»
Юлька несколько раз перечитала долгожданное письмо. Она смеялась и плакала, целовала каждую строчку, разговаривала с фотографией, спорила с нею, как с самим Прошкой, тот улыбался, глядя на Юльку.
А она не расставалась с письмом, даже на работу брала с собой, и, как только выдавалось свободное время, перечитывала, почти наизусть его запомнила. Но за ответ села лишь через неделю:
— Здравствуй, Прохор! — подумала, что слишком сухо поздоровалась и взяла чистый лист:
— Здравствуй, Прошка! — вывела старательно, но снова не понравилось, скомкала:
«Привет, Проша! Не злись на молчание. Нет, я не замужем. Хотя, предложенья имеются, не спешу кольцеваться», — соврала человеку, подумав, что письмо лишь бумага, оно все выдержит и не выдаст.
«Работаю я в аэропорту, в медчасти, проверяю здоровье летунов, их годность к полетам. Работа однообразная, но лучше, чем было в больнице. Здесь мне никто мозги не компостирует и не наезжают. Но все твердят, что аэропорт скоро закроют, потому как он невыгоден. Слишком дорого обходится городу его содержание. Как понимаешь, возможно, мне опять придется искать работу. Но это моя забота, и без дела, естественно, не останусь.
Я, конечно, получила передышку от больницы. Как мне это было нужно, ты не представляешь. Меня не окружают дряхлые, кляузные старики и зловредные старухи. Лечить таких, сплошное наказание. Я устала от этой плесени. Только не подумай, что это относится ко всем. Я не ожесточилась и не растеряла из души все тепло до капли. Я поняла, что работа в больнице не для меня. Не дано мне это, не умею контачить с людьми, не получается. А больные — народ капризный и мнительный. Они меня очень обижали. Я понимаю, что на них нельзя обижаться, но любому терпенью есть предел.
