KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Андрей Шляхов - Клинический случай

Андрей Шляхов - Клинический случай

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Андрей Шляхов, "Клинический случай" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Анна успела застать социализм во всей его предзакатной красе. Детство у нее было пионерским, с собраниями, сбором макулатуры, коллективной перепиской с «далекими зарубежными друзьями», знаменами, барабанами и вдохновенными речами старшей пионервожатой Иры о новом мышлении, новом курсе, верности идеалам и всем таком прочем. После пятого класса мама рискнула отправить Анну в пионерский лагерь. Куда-то под Рузой, в ведомственный лагерь научно-исследовательского института с непроизносимым названием. Путевку «достала» (тогда еще это слово означало «добыть», а не «надоесть до смерти») мамина подруга, работавшая в этом самом институте. Анна съездила, добросовестно отбыла смену, радуя вожатых и воспитателей примерным поведением, а, вернувшись домой, объявила, что больше она ни в какие пионерские лагеря не поедет. Родители переполошились, весь вечер допытывались до причин и никак не могли поверить в то, что в лагере было просто скучно. Скучно — это не когда нечего делать. Скучно — это когда кто-то другой решил за тебя, чем тебе надо заниматься. Мама звонила подруге, подруга звонила сослуживцу, профсоюзному активисту, который был директором лагеря. Лишь после того, как он подтвердил, что с Анной никаких проблем и чрезвычайных происшествий не было, ее оставили в покое. Весной следующего года мама начала заговаривать о крутом по тогдашним понятиям лагере «Орленок» под Туапсе (видимо, на крымский Артек, самый крутой лагерь Советского Союза, ее возможности не распространялись), но Анна твердо сказала «нет» и большую часть лета провела на даче, а две недели с родителями в Питере, тогда еще — Ленинграде.

Постояв немного возле выходящего из автомобиля Никулина (памятники без постамента куда лучше, человечнее), Анна двинулась дальше. Прошла мимо любимого магазина с дисками, пообещав себе на обратном пути непременно заглянуть сюда, перешла бульвар, полюбопытствовала, что нового приготовила зрителям «Школа современной пьесы» («Москва. Психо», да еще и драйв-вечеринка, это соблазнительно) и тут, спохватившись, ускорила шаг. Опаздывать вообще не в ее стиле, а опаздывать к высокому министерскому начальству еще и чревато дополнительными осложнениями. Дополнительными, потому что без осложнений не обойдется. Если уж тебя вызвала «на ковер» заместитель начальника отдела послевузовского профессионального образования, то готовься получить не только на орехи, но и на пряники с конфетами.

Анна продумала не только свое поведение, проиграв в уме разные варианты развития беседы, но и свой облик. С укладкой волос изгаляться не стала, расчесала на пробор и спрыснула лаком. Тронула губы помадой, слегка подтенила глаза, вдела в уши мамины «счастливые» золотые сережки — вот и все украшения. Блузку надела белую, строжайшую из строгих, которую можно было спокойно перепутать с мужской сорочкой, настолько она была безыскусна. Костюм выбрала «траурный». Нормальный костюм белорусского производства, темно-синий, простой, без наворотов. Двубортный приталенный жакет с квадратным вырезом, прямая длинная юбка. Неброский такой образец чиновничьего делового стиля. Костюм был куплен к похоронам Конычева, планировался к ношению на подобных же мероприятиях, оттого и назывался траурным. Перебрала плащи и в итоге остановилась на умеренно поношенной черной кожаной куртке, используемой обычно для загородных прогулок. Сдуру чуть было не вышла из дома с повседневной сумкой, но вовремя опомнилась и взяла вместо нее портфель.

Перед выходом привычно посмотрелась в зеркало и осталась довольна. Настоящий Доцент, блеклая унылая мымра. В метро чуть не заржала в голос, когда парень лет двадцати уступил ей место. Ржать было бы неуместно, это вышло бы за рамки образа. Пришлось церемонно кивнуть и сесть. Вот умора-то!

Выписка пропуска и ритуал прохождения с ним мимо двух бдительных стражников, охранявших вход в святая святых отечественного здравоохранения, заняла почти четверть часа, так что к дверям кабинета, в который ее вызвали, Анна подошла за минуту до назначенного времени.

Пока шла коридорами власти вспомнила Виктора Цоя, горячо обожаемого в бунтарском подростковом возрасте:

Здесь камни похожи на мыло,
А сталь похожа на жесть,
И слабость, как сила,
И правда, как лесть.
И не ясно, где мешок, а где шило,
И не ясно, где обида, а где месть.
И мне не нравится то, что здесь было,
И мне не нравится то, что здесь есть.

Виктор Цой. «Нам с тобой»

Платинововолосая секретарша, недоступная в своем величии, молча кивнула в ответ на «здравствуйте» и указала рукой на ряд свободных стульев, протянувшийся вдоль стены. Анна по собственному почину сняла куртку и шарф, повесила их на напольную вешалку, стоявшую в углу и только после этого села. Словно дожидаясь этого момента, на столе тренькнул один из телефонных аппаратов. По тому, как молниеносно секретарша схватила трубку, Анна поняла, что звонит Хозяйка.

Хозяйка, повелительница судеб и властительница надежд по имени Эмилия Яковлевна, оказалась маленькой, сухопарой («выцветшая телом женщина», писал о таких Иван Гончаров), сильно пожилой и весьма противной на вид особой. Колючий взгляд глубоко посаженных глазок, выпяченная нижняя губа, гордая посадка головы, очки в круглой оправе. Настоящая Бастинда из старого-старого кукольного мультфильма про Изумрудный город. И голос был под стать всему остальному — скрипучий, временами с подвизгом.

Кабинет у Эмили Яковлевны был небольшим, квадратным, без каких-либо излишеств в виде гардин с портьерами, лепнины на потолке, комфортабельных диванов, напольных часов с боем и т. п. Скромно, серо, блекло. Сестра Виктория, погрязшая в роскоши и снобизме, назвала бы это помещение «отстойным чуланчиком». В сказке у Бастинды интерьеры были поавантажнее.

Анна мобилизовала все внутренние психические резервы, еще раз напомнила себе о том, что под Аркадия Вениаминовича подкапываются, что нельзя давать никому лишних поводов для наезда на родную кафедру, и приготовилась достойно противостоять. То есть — противосидеть, потому что сесть ей все же предложили. И на том спасибо. В былые времена, вызывая кого-то для разборок, сначала приказывали подвесить его на цепях, а к ногам подсыпать горячих угольков, и только после этого начинали разговор. Нет, что ни говори, а жизнь потихоньку меняется к лучшему.

— Прочтите!

Анна взяла протянутые ей листы не сию секунду, а чуть позже. За это время Эмилия Яковлевна дважды встряхнула листами — давай, мол, пошевеливайся, не тормози.

Ничего нового Анна не узнала. Подивилась только деликатности авторов письма, которые вместо нецензурных слов ставили буковки с многоточием. Это давало поводы для толкований. Разве можно допускать подобное в жалобе, влекущей за собой принятие каких-то мер? Ведь меры принимаются исходя из тяжести содеянного. Например — «тупые м…», что это может быть? «Тупые медики» — не слишком лицеприятно, но вполне в рамках. А вот «тупые медвежата» даже очень мило. Но «тупые мерзавцы» — уже перебор, не говоря о других, более резких словах на букву «м».

Вернув листы Эмилии Яковлевне, Анна посмотрела на нее, ожидая продолжения. The show must go on, разве не так?

Must, еще как must.

— Нечасто врачи жалуются на врачей, — заскрипела Эмилия Яковлевна. — А уж чтобы практики жаловались на научных работников, такого я не припомню! Прежде чем принять решение, я хочу услышать ваши объяснения, Анна э-э-э… Андреевна.

Невозможно было поверить, что она не запомнила Анниного отчества. Как бы не так! Психологический прием, призванный подчеркнуть незначительность собеседника, указать ему или ей на предпоследнее с конца место. На самое последнее указывать невежливо.

— Все написанное — ложь, за исключением того, что я действительно приезжала в этот день на консультацию, — ответила Анна. — Ознакомилась с историей болезни, побеседовала с лечащим врачом Тихоновым, осмотрела больного и осталась крайне недовольна тем, что обследование велось однобоко, а меня пригласили на консультацию не подготовившись…

— Что вы имеете в виду под «не подготовившись»?

— Обычно проводят более-менее полное обследование и уже потом приглашают консультантов.

— Что означает «обследование велось однобоко»?

— Обычно диагностический поиск ведется с целью постановки правильного диагноза, а не подгоняется под диагноз, выгодный врачу.

— Что означает «диагноз, выгодный врачу»?

Машина, самая настоящая машина для разбора жалоб, а не человек. Смотрит в глаза немигающим взглядом и ровным, лишенным всяких интонаций, голосом, задает уточняющие вопросы. Что это? Выработанная за многие годы манера общения или же один из способов вывести собеседника из себя, заставить его раскрыться? Скорее всего — и то, и другое, решила Анна.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*