Синяя веранда (сборник) - Вернер Елена

Из санчасти, никем не замеченная, выскользнула Вера. У нее в руках был старый зонтик. Порывом ветра зонтик вывернуло наизнанку, и девушка пошла через двор, неся зонт опущенным. Волосы и одежда ее сразу же промокли, и она стала еще более маленькая и худая. Она, с каждым шагом все больше теряя решительность, шла к навесу. Дошла, встала, еще под дождем, у самого края навеса, за спиной Саши.

Его шея напряглась – он, конечно, знал, что кто-то стоит за спиной. Но не повернулся и перевернул страницу. Так прошла минута.

– Не стой под дождем, – проговорил он спокойно.

Вера, вздрогнув, шагнула под навес, присела на другой край скамьи, подальше от Саши. Посидела молча. Проронила:

– Спасибо.

Саша закрыл книгу, загнув угол страницы, и посмотрел на нее прищурившись.

– Я имею в виду – спасибо, что вы позавчера за меня заступились. Перед тем…

– Тебя мама в детстве не учила держаться подальше?

Вера улыбнулась:

– У меня мама врачом здесь работала. Так что спасибо.

Саша снова взял книгу и открыл ее, словно читая. И продолжал:

– Давай-ка я тебе объясню. Если тебе так в кайф искать к жопе приключения – дело твое. Мне вообще по барабану. А Соловью я набил, потому что… Руки чесались рожу его разукрасить. Льстивый, ну черт! Подлизывается все… Ну вот и долизался. Понятно?

– Понятно, – бесцветно ответила она.

– И вот еще, короче… – скривил он рот. – Если я тебя натянул разок, это не значит, что у нас тут любовь до гроба.

И Саша, казалось, полностью утратил к Вере интерес, погрузившись в чтение. Она посидела, переваривая сказанное. Потом легко поднялась. Вышла на дождь, подняла лицо, снова посмотрела на Сашу. Шагнула к нему, положила руки на плечи и уткнулась носом в его затылок. Втянула ноздрями его запах. Потом провела по голове рукой, коротко поцеловала макушку – и рванулась бегом через двор, к санчасти, оставив Сашу в смятении.

Она бежала улыбаясь.

Саша нагнал ее только у самой медсанчасти, дернул за руку, они заскочили под козырек в торце здания. Отсюда их не было видно никому, мешала большая ржавая бочка, в которую стекала с крыши дождевая вода, вокруг все заросло бурьяном, полынью и мятой. Саша прижал Веру к стене, а сам, упершись с обеих сторон руками в кирпичную кладку, навис над девушкой. На него падали капли, Вера же стояла защищенная от непогоды. Он не набросился на нее, нет – он просто смотрел в ее ласковые смелые глаза. Смотрел как на диковинку, чудо, ранее не виденное. Потом опустил обе руки, но Вера не спешила убежать. Саша приподнялся на цыпочки – хотя и так был выше на голову – и осторожно поцеловал девушку в лоб.

Потом он ушел. Вера сползла по стене, села на корточки и с блуждающей улыбкой сорвала и растерла в ладонях веточку горькой полыни. Вдохнула ее запах и подставила руки под упругую струю из водостока.

Струйка кипятка наполнила кружку. Вера, в белой ночной рубашке, босая, отставила чайник и бросила в кипяток щепотку дешевой заварки. Собрала рассыпавшиеся чаинки пальцем.

Ночью в кабинете Веры царил полумрак: горела только настольная лампа, на которую был наброшен цветастый платок. Саша, приподнявшись на локте, с кровати наблюдал за ней все с тем же выражением увиденного чуда. Вера, обхватив бока кружки, вернулась к нему и забралась в кровать с ногами. Улыбнулась. Саша притянул ее к себе и легко коснулся губами виска со светлым завитком волос.

– Знаешь, – проговорила Вера. – Мне вдруг вспомнилась картинка из детской книжки. Мне мама подарила. Там были вместе нарисованы лев и… собачка, кажется.

Саша усмехнулся и шутливо зарычал. Потом закурил, чиркнув своей знаменитой зажигалкой. Положил зажигалку на тумбочку, выпустил дым в сторону, да еще и рукой отогнал подальше от Веры:

– Мамка с тебя три шкуры спустит, когда узнает, с кем ты связалась.

– Я не связывалась, это же судьба, какой толк сопротивляться? Все будет как будет. Она бы поняла, – погрустнела Вера. – Если бы жива была.

Саша погладил ее голое плечо осторожно, словно боясь поранить. Прикоснулся к щеке. Вера отставила уже чашку и взяла Сашину руку в свои. Саша увидел на ее запястьях белесые шрамики, нахмурился, проведя по ним пальцем:

– Это что?

– Это… так, – отвела глаза Вера.

– Ты сама?

– Да. Сама.

Саша смотрел испытующе и грозно одновременно, но Вера порывисто поцеловала его в глаза:

– Давно, уже не помню.

– Помнишь.

– Помню. Но у тебя самого – мало разве? – Она пробежала пальчиками по всем его отметинам на теле, в последнюю очередь коснувшись того шрама, что перечеркивал его глаз.

– Это другое!

– Это то же самое… Это как годичные кольца у дерева.

– Ты из-за этого обратно вернулась, да? Из города…

– Ага, – почти весело кивнула Вера. Она подобралась к нему поближе и устроилась на коленях, как маленькая девочка. Он стал ее укачивать, взяв под плечи и колени.

– Расскажи мне что-нибудь, – попросила Вера.

– Что?

– Ну что-нибудь. Какой ты в детстве был?

– В детстве я был маленький.

– Хорошо, – успокоенно вздохнула Вера и закрыла глаза. Саша мерно покачивал ее в объятиях. Вдруг вспомнил и стал рассказывать тихо, подбирая слова:

– Один раз пошли с батей в лес… За грибами. Ну, я, понятно, стал собирать. А грибы, их знаешь, начнешь, и оп-оп, один, второй… Потом смотрю – тихо что-то. Никого вокруг. И кажется, что на меня кто-то смотрит. Я батю искать – а его и нет нигде. Я как рванул. Бегу и реву – ну малой совсем. И, это, «мама» кричу… Дурной такой, пошел с отцом, а звал мамку… Почему-то… – рассказал Саша и задумался. – Долго бегал, короче. Потом нашел.

Вера на его руках спала, тихо дыша. Саша смотрел на нее и впервые за долгое время улыбался. Потом осторожно переложил девушку на кровать, укрыл одеялом.

Подошел к двери, в которой торчал ключ, подергал, убедился, что дверь заперта. Потушил лампу, открыл окно и вылез через него на улицу. Снаружи плотно прикрыл раму.

В хате № 15 не спал Виталик. Он курил у окна и видел, как в санчасти погас свет, как неясный силуэт появился у окна и пересек двор поселения. Когда в коридоре скрипнула половица, Виталик бесшумно бросил бычок в окно и лег на койку.

Дверь приоткрылась, в комнату прокрался Саша и, не раздеваясь, забрался в постель. После этого уже ничто не нарушало тишину.

Для Веры день этот был лишь ожидание ночи…

Она сидела за столом и бесцельно чертила на листке рожицы, домики, рыбок. И рассеянно улыбалась. Неясный гул постепенно превращался в голос Антонины Сергеевны. Она, видимо, только пришла на работу и переодевалась в медицинский халат.

– Что ж ты не звонишь-то, говорю. А она мне: мам, я ж работаю, некогда… И я ж вроде умом понимаю, а все равно. Тоска такая. Внучка вот в первый класс пойдет, а я ее всего-то раз видела, когда у них гостила. Это когда было… года четыре назад. В то лето еще у Козловых дед в сарае сгорел… вот и все у нас заботы да новости… Ну а что, конечно, живем помаленьку, городским тут и неинтересно, они ж бегать привыкли. Ты тоже, поди, бегала там… Вер, бегала, говорю?

– Где? – очнулась Вера.

– Да в городе, где…

– А, да, конечно, – отозвалась она.

– Вот даже ты. А чего приехала? Матери-то, Нины Санны, тогда уж не было, царствие ей небесное, жила бы ты и жила себе в Ленинграде… Замуж бы вышла, ты у нас девка ладная – худая, правда, ну так отъелась бы. Детишек бы нарожала. Нам, бабам, много-то не надо… А ты взяла и вернулась.

– Судьба такая, – улыбнулась Вера своим мыслям. Утреннее солнце косо падало на цветущие герани.

Когда солнце было уже высоко, Вера слонялась по пустому кабинету. Подходила к окну, смотрела во двор, поливала герани, переставляла лекарства в шкафу, наводила порядок в бумагах на столе, мыла полы, пыталась читать, но быстро отложила книгу – все строки сливались в одно зыбкое изображение. Переставляла аквариум несколько раз, чтобы потом вернуть его на прежнее место. Снова помыла полы.