Павел Астахов - Рейдер
Шамиль покачал головой, выбрался из машины и двинулся к постовым.
«Не успеваю, – понял Артем, – ничего не успеваю…» Соломин не сумел пробить его дело через начальство и приостановить неизбежную продажу НИИ. Оставалась надежда на судью Григорову, но майский буран, обычное дело на Урале, крал у Павлова самое важное – время.
«И кто еще может помочь?» – ушел в себя Артем.
Фигур, могущих повлиять на тригорскую ситуацию, было не так уж много: Батанин, Карамов да Фрид. Однако персону Карамова адвокат отвел сразу, просто потому, что для этого олигарха его финансовые интересы могли перевесить все остальные.
Намного интереснее был Батанин; в том, что он поможет, Артем не сомневался. Но Батанин просто в силу характера наверняка будет долго молчать, тянуть с ответом, думать, а потом начнет выспрашивать все до мельчайших деталей. А времени было – в обрез!
«Может, все-таки Фрид?»
Этот олигарх имел возможность убедиться, что адвокат Павлов не подставляет, не обманывает и не кидает клиентов, друзей и знакомых. А после того, как пару лет назад Павлов помог издательскому дому «Коммендантъ» вернуть взысканные «Вольтой» десять миллионов долларов, выиграв процесс, начатый Фридом, тот обратил на «оппонента» самое пристальное внимание.
Несколько раз олигарх обращался к адвокату с деловыми предложениями, и Павлов даже проконсультировал его по громкому английскому делу, когда опальный олигарх Белозерский пытался отсудить у Фрида 5 миллионов за якобы высказанные оскорбления.
Артем улыбнулся. Когда он подал от имени Фрида тщательно продуманные возражения, суд отказался принять иск Белозерского, и вопрос был исчерпан. Затем у Фрида вышло недоразумение с министром информации, оказавшимся конкурентом «Вольты» в скупке акций госконцерна «Информсвязь», но и здесь Павлову кое-что удалось. По крайней мере, мешать «Вольте» министр перестал.
«Да, пожалуй, Фрид… – подумал Артем и глянул на часы. – Эх, поздновато!»
Фрид частенько работал по выходным, но шансы застать олигарха на работе ближе к восьми вечера воскресенья были астрономически малы.
Артем глянул на свирепо размахивающего руками Шамиля, отметил, что он уже двинулся в будку, к начальству, глянул в спину молчащего водителя и открыл дверцу. Вести такие разговоры при свидетелях не стоило.
Снег ударил в лицо сразу, и Артем повернулся к ветру спиной и набрал номер Пахомова.
– Привет.
– Угу, – мрачно и деловито отозвался засевший в спецчасти друг.
– Тебе пора выходить.
– Это еще почему? – удивился Пахомов.
– Максимум через четверть часа они начнут штурм спецчасти. А может быть, и раньше.
В трубке воцарилось молчание.
– А ты откуда знаешь? Ты, вообще, откуда звонишь?
– Со Среднего Урала. А знаю о штурме потому, что собираюсь сделать еще один звонок. Серьезный звонок.
Пахомов недовольно крякнул.
– Ладно… я все свои дела, в общем, закончил. Просто не хотелось этим козлам…
– Сантименты потом, – оборвал его Павлов. – Выходи. У тебя от силы пять-десять минут.
– Ты же говорил, четверть часа! – возмутился Пахомов.
– Чем раньше, тем лучше, – поставил точку Павлов. – Поверь мне…
– Ладно-ладно… – недовольно засопел Пахомов. – Выхожу…
Связь отключилась, а Павлов посмотрел на возмущенно напирающего на офицера Шамиля, достал записную книжку и вскоре набирал номер приемной Марка Фрида, олигарха.
Телефон долго не отвечал, и, наконец, после щелчка произошла переадресация, и послышался приятный женский голос:
– Приемная Фрида, слушаю вас.
– Я бы хотел переговорить с Марком Минаевичем, – снова повернулся спиной к меняющему направление бурану Артем.
– Кто его спрашивает, представьтесь, пожалуйста.
– Передайте, что звонит Тарем Лавпов, юрист. Мой телефон 105-55-56.
– Хорошо. Я сейчас же передам господину Фриду. Вы подождете или вам можно перезвонить?
– Перезвоните, спасибо.
– Всего доброго!
Павлов назвался таким странным именем, следуя любимой забаве Фрида – разговаривать на тарабарском языке со своими приятелями, так, чтобы окружающие не понимали ни слова. Именно это и сделал Павлов, переставив буквы своих имени и фамилии.
Шамиль тем временем уже выскочил из будки и теперь кому-то названивал, настойчиво добиваясь беспрепятственного проезда в Усть-Пинск. Через четыре минуты Артему позвонили из приемной Фрида.
– Мистер Лаупоу? – с едва заметным английским акцентом спросила секретарь.
– Да-да. Слушаю вас.
– С вами будет говорить Марк Фрид.
В трубке заиграла музыка, и почти тут же послышался густой бас олигарха:
– Алло, Тарем Дранеевич?
Артем улыбнулся: Фрид охотно включился в игру.
– Здравствуйте, Марк Минаевич! Рад слышать. Как ваши дела?
– В носовном в рядопке! – продолжил любимую игру Фрид.
– Отлично. У меня есть к вам не вполне обычная просьба, Марк Минаевич.
Олигарх на секунду – не более – задумался:
– Если вы подъедете ко мне в течение часа, мы даже успеем попить кофе. Вот и расскажете.
– Увы, Марк Минаевич, за час мне никак не успеть, – невесело рассмеялся Павлов. – Я на Среднем Урале.
Олигарх заинтересованно хмыкнул:
– Ну что ж, выкладывай свою не вполне обычную просьбу. Покумекаем.
Артем сосредоточился. Он понятия не имел, кто стоит за захватом НИИ, но у Марка Минаевича были совсем иные «поисковые возможности»: олигарх мог не только докопаться до истины намного быстрее, но и вмешаться в ход событий – так, чтобы это служило его интересам, разумеется…
Марик
Тяжело бороться за место под солнцем, если ты живешь в России и зовут тебя Марк Минаевич Фрид. Марик рос в обычном московском дворике возле Патриарших прудов, ходил в двадцатую школу, а после занятий спешил в музыкальную школу на Герцена. Спешил, потому что промедление грозило ему новым синяком под глазом, а в лучшем случае, серией оплеух, которые, не скупясь, отвешивали ему дворовые мальчишки.
Драться Марик не умел, не хотел и не мог, потому что каждый раз он думал не о разбитых губах, расквашенном носе или заплывшем глазу, а об оставшейся от отца скрипке. Ссадины и синяки благодаря живучести молодого организма заживали, а вот давший однажды трещину инструмент исправить было невозможно. И Марик каждый раз принимал нелегкое решение – страдать, спасая главное достояние семьи.
Так продолжалось до пятого класса. За это время Марк подрос, но вместе с ним выросли и обидчики. Их было от трех до пяти человек, а он – один. Они умели хорошо драться, а Марик – лишь играть на скрипке. И конца этому социальному неравенству не предвиделось.
