Зои Сагг - Девушка Online
– Счастливого Рождества, – шепчу я ей, запыхавшись.
К всеобщей радости Эллиот этим утром как всегда весел.
– У меня созрел план, – шепчет он мне за завтраком. – Такой подлый, что суперзлодей Загадочник позавидовал бы.
– Что за план? – шепчу я, поливая блинчики кленовым сиропом.
– Называется «Десять способов испортить Рождество моим вредным родителям», – говорит Эллиот, сверкая глазами. – Когда я дойду до последнего пункта, они точно пожалеют, что я не остался с вами.
– Что же ты собираешься делать? – смеюсь я.
– Первый пункт: говорю, что бросаю школу и ухожу в хиппи. Второй: скажу им, что с этого дня отзываюсь только на свое хиппи-имя Дождевая Вода.
Когда Эллиот доходит до последнего пункта своего коварного плана («Скажу им, что влюбился в байкера по имени Хэнк из клуба «Ангелов ада»), мы прыскаем со смеху. Мама и папа прерывают обсуждение организационных вопросов предстоящей вечеринки и недоуменно смотрят на нас.
– Над чем это вы так смеетесь? – спрашивает папа с ухмылкой.
– Не уверена, что хочу знать, – говорит мама.
– Да, лучше вам об этом не знать, – отвечаю я и подмигиваю Эллиоту.
Закончив завтрак, мы оставляем вещи в отеле на стойке администратора и едем с Эллиотом в аэропорт.
Я волнуюсь за Эллиота, и когда такси заезжает в терминал, спрашиваю, не боится ли он лететь в одиночку.
– Честно говоря, я этому даже рад, – отвечает Эллиот. – Представь, каким я буду загадочным пассажиром. Все станут на меня смотреть и гадать: «Кто же этот юноша, летящий в Великобританию совершенно один? Что у него за судьба?»
– Так вот почему ты так нарядился, – смеюсь я.
На Эллиоте его любимый темно-серый винтажный костюм в тонкую полоску, блестящие ботинки, карманные часы на цепочке и кепка нью-йоркских «Янкиз». Немыслимым образом это сочетание смотрится на Эллиоте очень стильно.
– Буду по тебе скучать. – Эллиот сжимает меня в объятьях.
– Я тоже.
– Насладись этим курортным романом.
– Ну, как скажешь.
– Нет, правда, – Эллиот отстраняется и заглядывает мне в глаза. – Тебе надо развлечься. После всего, что ты перенесла.
– Спасибо. – Я едва сдерживаюсь.
– Как приедешь, расскажешь мне все подробности.
– Идет, – улыбаюсь я.
А потом объявляют рейс Эллиота. Я смотрю, как он уходит на посадку, и в душе борются два чувства: грусть из-за отъезда Эллита и радостное предвкушение грядущих событий.
– Ты как? – спрашивает папа, обнимая меня за плечи.
– Нормально.
– Сейди Ли только что прислала сообщение, – говорит мама. – Она пишет, что испекла шоколадные брауни и уже ждет нас.
У меня вибрирует телефон, и сердце радостно замирает, когда я вижу эсэмэс от Ноя.
Доброе утро! Признавайся, какой из тебя декоратор елок? Н.
Я усмехаюсь и пишу ответное сообщение:
Мирового класса. Три года подряд – чемпион по развешиванию шариков в своем городе. ☺
Всего три? Не густо. Но нам подойдет.
Поскорее приезжай, Переломный Момент.
Нам с Беллой нужна твоя помощь.
У меня перехватывает дыхание при виде женского имени, но потом я вспоминаю, что Белла – сестра Ноя.
В такси по пути в аэропорт я всеми силами развлекала Эллиота и потому ничуть не паниковала, но обратный путь в отель я переношу с трудом. Когда мы подъезжаем к Уолдорфу, я мечтаю выбраться из машины и идти в Бруклин пешком. Мы заходим в фойе отеля, чтобы бросить на него прощальный взгляд, и я приказываю себе собраться: «Возьми себя в руки. Ты же Оушен Стронг». Но без Эллиота имя супергероини – пустой звук. Я представляю, как мой друг сейчас сидит один в самолете, и сердце отзывается тупой болью. И тут я вспоминаю упражнение, о котором мне рассказал Ной.
Папа подходит ко мне, следом носильщик везет нагруженную чемоданами тележку.
– Готова, Пен?
– Готова.
Устроившись в такси, я определяю, где в моем теле скопился страх. Как обычно, он сжимает мне горло. Я стараюсь представить его цвет и размер и вижу красный кулак, перекрывающий мне кислород. От этой картины мне становится только хуже, и я порываюсь открыть глаза, но мне хватает сил этого не делать. Я глубоко вдыхаю и пытаюсь смириться со своим страхом. Ничего не происходит. Напряжение в горле не уменьшается; я не чувствую себя лучше, но и хуже тоже не становится. Я снова делаю глубокий вдох и говорю своему страху: «Сейчас я волнуюсь, но это нормально». Еще один медленный вдох. Словно вдалеке, мама и папа о чем-то болтают с шофером, но я так сосредоточена, что не разбираю их голосов. Я снова вызываю образ удушающего страха, но теперь рука на шее не красная, а розовая. И немного меньше в размере. «Это нормально», – снова повторяю я, и все тело начинает расслабляться. Теперь у меня на шее узел, а не кулак. На этот раз я легко набираю полную грудь воздуха. «Это нормально», – твержу я про себя и мысленно рассматриваю узелок страха. Он светлеет, становится белым, а потом исчезает совсем.
– Пенни, ты только посмотри на мост! – привлекает мое внимание мама, подталкивая меня локтем в бок.
Я открываю глаза и вижу, что мы подъезжаем к первой арке Бруклинского моста. На противоположном берегу коричневые стены домов встречаются на горизонте с бледным небом Бруклина. От моей паники не осталось и следа, как не остается следа от облака, загородившего солнце.
Проехав мост, такси сворачивает на тихую тенистую улочку, вдоль которой выстроились четырехэтажные дома из коричневого кирпича. Проехав половину квартала, мы останавливаемся у ярко-красной двери, к которой ведут крутые ступеньки. На верхней стоит веселый пластмассовый Санта, а на самой двери висит рождественский венок из остролиста и омелы.
– Очень мило, – озвучивает мама мои мысли.
Не успеваю я выйти из такси, как голова заполняется тревожными мыслями: «Что, если вы с Ноем не подходите друг другу? Что, если совместное Рождество станет концом ваших отношений?» Поток мучительных вопросов прекращается, когда дверь распахивается, и на улицу выбегает маленькая девочка. Темно-каштановые кудрявые волосы обрамляют ее лицо идеальными локонами. Она поднимает на нас застенчивые карие глаза и с милейшим нью-йоркским выговором спрашивает:
– Вы приехали на Рождество?
– Точно, – отвечает папа.
На пороге появляется Сейди Ли в запачканном мукой цветочном фартуке поверх платья.
– Приехали! – восклицает она. – Заходите-заходите!
Следом выходит Ной, и наши взгляды встречаются.
– Привет, – мягко говорит он.
– Привет, – отвечаю я и хватаюсь за чемодан, чтобы скрыть свое волнение.
