Игорь Симонов - Неизбежность лжи
Сеньор Леонардо, со слов Алисы, был не просто настоящим итальянским аристократом, но еще и очень обеспеченным аристократом. Конечно, ему было далеко до настоящих богатых русских, зато его состояние было вполне официальным и по последней оценке составляло около трехсот пятидесяти миллионов евро. Сеньору Леонардо было сорок четыре года, он обладал хорошим ростом, спортивной фигурой, только что начавшими седеть темными волосами и, если не разглядывать под микроскопом, был вполне привлекательным мужчиной. Под микроскопом же, как известно, у любого можно разглядеть недостатки. Он только что вышел из трехмесячного траура по своей безвременно умершей горячо любимой маме, и это событие оставило свой след в виде морщины на его ухоженном и необремененном особыми заботами лице.
– А сколько маме-то было? – просто так поинтересовалась у подруги.
– Семьдесят три, – ответила Алиса, – болела она чем-то, ты не представляешь, как он переживал. Это просто видеть надо было. Извелся весь.
– Ну да, – согласилась Лиза, – хороший сын – это хорошо.
«Хороший сын» получил образование и большую часть взрослой жизни проработал финансистом, в том числе и в замечательной компании, владеющей половиной Италии и имеющей в качестве основного акционера сеньора Берлускони. Представляя именно эту компанию, Леонардо проработал два года в России, где он и познакомился с Алисиным мужем. Россия оставила в сердце Леонардо неизгладимый след, и существовало мнение, что именно этот период его жизни стал причиной того, что Леонардо до сих пор оставался холостяком.
– По-любому лучше холостяк, чем женатый, – со знанием дела прокомментировала этот факт Алиса.
– Только вот странно, что он до сих пор холостяк, – Лиза постепенно втягивалась в предмет разговора, – слишком уж много у него достоинств – и симпатичный, и богатый, и холостой, да еще и аристократ – значит, должны быть недостатки. Так что мы знаем про недостатки, колись? – уже не так безразлично поинтересовалась Лиза.
– Не знаю, отстань, – отмахнулась подруга, – очень много думаешь ты, думай поменьше – жизнь будет попроще. Не знаю, какие у него недостатки. Точно знаю, что не голубой. Ой, извини, – спохватилась она, но Лиза никак не отреагировала на возможный намек на свою прошлую семейную жизнь.
– А откуда ты знаешь, что не голубой?
– Да у него там, в Москве, когда работал, какая-то романтическая история была со страстями, чуть не женился, говорят, мама пригрозила наследства лишить. Вот тебе, кстати, и причина – может, он ее до сих пор любит.
– Так теперь мамы нет – что мешает, взял бы и женился.
– А может, мама перед смертью клятву с него взяла, – Алиска сделала страшные глаза, – может,там какая-нибудь тайна с черепами.
– Почему с черепами? – засмеялась Лиза.
– Откуда я знаю…
С черепами или без, но вся эта история даже с нулевым результатом привносила разнообразие в их жизнь, и никакой настоящей женщине невозможно от нее отказаться, как русскому от быстрой еды. На тот момент Лиза, впрочем, ни о каком результате и не думала. Но стала думать уже через три дня. Леонардо чем-то напоминал ей Костю – образованностью, чувством юмора, но при этом был итальянцем, чуть старше, намного богаче и не скрывал, что у него серьезные намерения, о которых он поведал в конце третьего вечера, когда у них состоялось первое свидание вдвоем. Они говорили по-английски, иногда переходя на русский. После запеченного с картошкой морского языка ели легкий фруктовый десерт, Леонардо пил граппу, Лиза сказала, что продолжит пить вино.
– Я знаю вас всего три дня, – сказал Леонардо, – но кажется, что намного дольше, я понимаю, как банально это звучит, но Алиса столько рассказывала о вас…
– И как портрет в сравнении с оригиналом? – кокетливо поинтересовалась Лиза и подумала про себя: А может, это действительно то, что нужно – размеренная обеспеченная жизнь, хорошее общество, никаких страстей, никаких стрессов, рожу ему ребенка, он правда кажется таким милым…
– Вы знаете ответ, иначе не стали бы задавать вопрос, – улыбнулся Леонардо, – хотя ваша подруга очень старалась, описывая вас самыми яркими красками, но вы другая – утонченнее, умнее, в вас чувствуется радость жизни. И еще, вы очень красивая, – сказал он наконец главные слова.
– Я давно уже не слышала столько комплиментов, – улыбнулась Лиза.
– А я никогда их никому не говорил, – серьезно сказал Леонардо.
– Никому? – кокетливо сощурила глаза Лиза.
– Все вместе никому, – так же серьезно ответил Леонардо. – Вам даже трудно представить, насколько для меня важно то, что мы сейчас вместе, и то, что я сказал вам. Я хотел бы пригласить вас завтра с Алисой и с детьми к себе домой в гости. Буду честным – мне было бы радостнее пригласить вас одну, но я понимаю, что для этого еще не пришло время.
– Не пришло, – снова улыбнулась Лиза самой лучшей своей улыбкой, – но уже наверное пришло время перейти на ты, – она подняла бокал с вином.
– Почту за честь, – Леонардо церемонно коснулся ее бокала своим.
«Если три дня потребовалось, чтобы перейти на ты, сколько же дней нужно, чтобы с ним переспать?» – думала Лиза по дороге домой, где подруга с нетерпением ждала ее рассказа. И это был вопрос вполне практический. Сегодня Лиза поняла, что всерьез рассматривает возможность того, о чем неделю назад и думать не могла. А это означало, что если в первый день ей было все равно, понравится она Леонардо или нет, то теперь уже важно не совершить серьезных ошибок. Теперь начинается все по-взрослому. Лиза чувствовала себя в нужном тонусе, ей давно не было так хорошо. Ей не было так хорошо со времен знакомства с Костей, о котором здесь в Италии почти не думалось. Теперь Лиза будет готовиться к каждой встрече с Леонардо. Эта история может закончиться ничем, но только если она сама так решит. Она поймала себя на том, что улыбается. Надо будет сразу сказать Алиске спасибо и про то, как Леонардо хвалил ее. И одеть завтра надо будет что-нибудь совсем простое. Изящество, ум, обаяние – вот ее козыри. Да, и еще она хорошая мама. И, например, она могла бы быть хорошей мамой для его ребенка, о котором он наверняка мечтает. На мгновение Лизе вдруг так сильно захотелось всего этого – беременности, маленького ребеночка, спокойной размеренной жизни в теплой красивой стране – нет, утро вечера мудренее. Завтра проснуться, поплавать и все сложится как надо. Вдруг появилась такая уверенность, что все сложится как надо. Даже уже не завтра, а сегодня. Интересно, Алиска спит или ждет с рассказом? Главное, чтобы не сильно пьяная была, а то это надолго может затянуться, а завтра надо хорошо выглядеть.
Удивительным образом, но даже с учетом подаренной нам действующим президентом трехчасовой временной разницы с Европой, Костя в этот момент тоже размышлял о семье, которой у него нет, о детях, которых у него нет, и о Лизе, связь с которой так истончилась, что расставания, похоже, не избежать. От всего этого Косте было очень грустно. Только что его покинула очень симпатичная, ухоженная и совершенно безжизненная девушка, вечер с которой обошелся в две тысячи евро. Костя пошел на этот эксперимент, потому что давно уже не мог воспринимать накачанных силиконом крашеных блондинок из Night Flight, но разница оказалась лишь в том, что на тех и смотреть было противно и не было ни малейшего желания представить их рядом с собой в постели, а на эту смотреть было приятно, если бы не приходилось еще иногда слушать. Справедливости ради надо сказать, что девушка рот открывала нечасто и в основном, чтобы улыбнуться или сделать глоток вина, или положить туда салатный лист, но иногда она все же говорила. Девушка снималась для рекламы в каких-то журналах, названия которых Костя не знал, и факт этих съемок, документально подтвержденных, наряду с юным возрастом и убеждением, что дальше в жизни все будет или как сейчас, или еще лучше, повышал ее самооценку до таких высот, куда Костя мог добраться исключительно на личном самолете. А поскольку личного самолета в наличии не было, не было у девушки и интереса. Поужинали, приехали, разделись, совокупились, оделись, разъехались. Все мило, эстетично, гигиенично. Закрыв дверь, Костя уселся на диван, включил музыку и стал думать, что, оказывается, он совсем недоволен своей жизнью. Он вполне серьезно воспринимал происходящее как прямой результат продажи души дьяволу. Дьяволом был конечно же Юрий Петрович, дьявол был тот самый – воплощение глобального зла, и Костя пытался понять, в какой же момент произошла сама сделка. Он откручивал назад месяц за месяцем, а момент все не отыскивался. «Может, его и не бывает, этого момента, – продолжал думать Костя, – а все происходит постепенно, будто засасывает в болото, но все равно ведь должен быть момент, когда ты в это болото вступил?» Получалось, что началом была встреча с Юрием Петровичем в Лондоне, а за ней уже все покатилось. Но ведь Лиза-то тоже была результатом встречи в Лондоне, то есть если дьявольский контракт разорвать, то получается и с Лизой тоже? А если начало было не там, то и с Лизой все по-другому. То есть таким путем Костя пришел к вполне очевидному заключению о том, что человеческий мозг все это понять не в состоянии.
