Александр Александров - Без работы
— Подними руки, сволочь, — с надрывом произнесла Аня, целясь Вахтангу в живот. Вахтанг поспешил подчиниться.
— Парень… — девушка окликнула Бичико. — Возьми нож и освободи человека. — Аня кивнула в сторону деревянного диска.
Бичико, опасливо озираясь на вооруженную девушку и Вахтанга, который злыми глазами следил за ним, приблизился к телу Луки Бенедиктовича. Он поднял валявшийся рядом с покойником нож.
Нужно сказать, Бичико видел, как Аня взяла со стола автомат. Он мог помешать ей — привлечь внимание Вахтанга, но не стал этого делать.
— Мы с Лукой пошутить хотели. А ты его завалила, — произнес Вахтанг. Лицо у него было бесстрастно. Но речь запиналась, голос дрожал от волнения.
— Я знаю, — судорожно дыша, произнесла Aim. Автомат плясал у нее в руках. Было заметно, что она взвинчена до предела и в любой момент может сорваться и расстрелять негодяя.
— Чего ты знаешь? — подступая ближе к столу, как можно спокойней спросил у Анюты Вахтанг.
— Знаю, зачем ты, Вепхо, и такие, как вы, забавляетесь, превращая нормальных людей в перепуганных и на все готовых животных. Но я не животное.
— А кто ты? — отвратительно улыбнулся Вахтанг.
К тому времени Бичико освободил Павла и тот повис у него на плечах.
Сложно представить, что происходило в душе человека, пережившего вечность расстрела. Ему казалось, что он умер и видит происходящее уже после смерти. Его оглушал непрекращаемый гул тысячи колоколов. Крючков отстранил юношу, который тут же спрятался за деревянное колесо, и пошел на Вахтанга, на ходу отдирая закрывавшую рот клейкую ленту.
— Не убивай его. Он вывезет нас отсюда, — крикнула девушка. Ее крик заглушил грохот взрыва. С улицы донеслись звуки выстрелов. Протяжно завыла сирена. Aim посмотрела на дверь, и в этот момент Вахтанг схватил со стола нож. Он распрямил руку. Лицо девушки дрогнуло и застыло с выражением муки, она уронила автомат, обхватила металлическую рукоять. Ее шуба набухла от крови в том месте, куда вонзилось длинное лезвие. Аня медленно опустилась на пол и опрокинулась навзничь.
Павел, будто во сне, прошел мимо Вахтанга, приблизился к раненой, встал перед ней на колени. Он приподнял ее голову. Аня открыла глаза и еле слышно произнесла:
— А ты говорил, что нельзя ничего изменить. Дурачок, дурачок, — несколько раз повторила она.
— Прости меня, — сказал Павел, ощущая, как зябнут кончики пальцев на ее шее. Он начал гладить Анюту, пытаясь согреть, поцеловал в холодные губы. Аня уже не дышала.
Наш герой потянулся, чтобы взять автомат. В следующий миг его рванули за волосы вверх. Он увидел, как дверь распахнулась и в ангар ворвался испуганный бородатый бандит Чичико, который начал кричать, что стройку атаковали войска специального назначения.
— Что с ними, Вахтанг? — в страхе спросил он, глядя на трупы и прижимавшего к горлу Крючкова кинжал младшего брата Зверидзе.
— Не видишь, мертвые они, — прошипел со злостью убийца.
— Нас обложили! Здание окружено! Надо сдаваться, Вахтанг!
— Нет. Мы уйдем. У нас есть заложник. Подними автомат.
Чичико повиновался, схватил Узи, осмотрел оружие, молясь всем богам, запричитал по-грузински.
Из ангара на улицу вышли трое. Вахтанг двигался, прячась за спиной Павла, прижимая к его сонной артерии острую сталь. Рядом семенил бородач с опущенным дулом вниз автоматом. Он панически озирался вокруг и с мольбой восклицал:
— Мы уйдем! Пожалуйста, не открывайте огонь! Не стреляйте!
Солнце слепило глаза. Вокруг все сияло от яркого света. У разбитых ворот тарахтел БТР. Люди в бронежилетах и масках держали под прицелом охранников, стоящих у бетонной стены на коленях.
— Бросайте оружие, — раздался повелительный голос из мегафона.
— Пропустите нас или мы зарежем заложника, — закричал Вахтанг человеку, который командовал, стоя средь вооруженных бойцов. Чичико, крутя головой во все стороны, лепетал что-то нечленораздельное.
Когда троица оказалась у машины Вахтанга, раздался хлопок. Звучно щелкнуло, словно раскололи полено. Крючков заметил, как у его ног веером разлетелись багровые брызги. Что-то тяжелое навалилось. В ужасе заорал Чичико. Перед Павлом мелькнула лицо, превращенное в кровавое месиво. Павел шагнул, закачался и без сознания полетел в темноту.
Часть 3
Глава XVI
Человек без прошлого
На окраине города N, в старом парке средь дубов и осин, находилась больница. Известно, что в XIX веке больница предназначалась для бедных крестьян, была построена и содержалась на средства купца 1-й гильдии — золотодобытчика из Сибири. Во время войны в ее стенах функционировал госпиталь. Теперь же она имела статус городской больницы с хирургическим отделением, стационаром и штатом в полторы сотни медицинских сотрудников.
Главный корпус, выдержанный в строгом «казарменном» стиле, в настоящий момент закрывали леса. Его экстерьер разнообразили зримые признаки некогда начатого и не прекращающегося по сей день ремонта. Строители брались латать один край фасада, а на другом, где несколько лет назад проводились восстановительные работы, уже отслаивалась штукатурка. Портик парадного входа был украшен тремя большими колоннами. На них держался широкий балкон, куда выводили две стеклянные двери с потрескавшимися деревянными рамами. Выше дверей, в окантовке наличников, шли окна третьего этажа, еще выше гладкий фронтон двускатной металлической крыши, украшенной закопченными трубами. Главный корпус соседствовал с замысловатой постройкой, имеющей башенку с витым шпилем и жестяной мельницей. Раньше там располагалось психиатрическое отделение. Теперь в его помещениях хранились части разобранных коек, пирамиды матрацев, подушек и шерстяных одеял.
За окнами первого этажа главного корпуса находилось приемное отделение, операционная и реанимация. В холле и коридорах витал вечный запах лекарства и хлорки. О прошедших праздниках напоминали большие вырезанные из бумаги снежинки на стенах и стеклах и два ряда болтающихся у потолка разноцветных гирлянд.
На втором этаже здания была интенсивная терапия, на третьем — общее терапевтическое и неврологическое отделение, а также столовая и кухня.
В семь утра третий этаж оживает. Зажигается свет. Медсестры катят по коридору тележки со всевозможными склянками. Из палат на процедуры выходят больные. С кухни раздается запах готовящейся ячневой каши и вареных яиц. К обеду оттуда, как правило, тянет капустой.
Жизнь неврологического отделения больницы размеренна и предсказуема, как движение маятника в исправных старинных часах. Пациенты (в основном это люди, страдающие радикулитом) заняты чтением беллетристики или смотрением телевизора, реже игрой в карты, еще реже чтением серьезной литературы или партией в шахматы. Временами между больными завязываются и, запутавшись в повседневных деталях, перескакивают с темы на тему беседы «за жизнь». Иногда к больным захаживают друзья и родные. Передав неполезную для восстановления организма еду или фрукты, они тихо выспрашивают о лечении и самочувствии выздоравливающего; посплетничав и обсудив нюансы семейного быта, сообщив о предположительной дате очередного визита, уходят.
Страдающего радикулитом водителя грузовика Мишу Бляблина ежедневно навещает супруга. Она как две капли похожа на мужа. Их можно спутать, если уговорить жену подстричь волосы и вместо юбки натянуть треники.
Миша — добродушный человек средних лет. На его тумбочке красуются упаковки с яблочным и апельсиновым соком. В общественном холодильнике у него лежит курица, сыр «Маасдам», варено-копченая колбаса, пачка кефира и кусок вологодского масла. Запасы больного водителя регулярно пополняет жена. Миша с охотой делится со своим соседом по койке — рыжеволосым парнишкой, страдающим амнезией. Молодой человек забыл, откуда он и как его на самом деле зовут. Не помнит, откуда у него взялся свежий порез на гортани. Плюс у него отмечено общее истощение организма. Кроме медиков, никто к нему не приходит. Потому кусок курицы из соседских запасов для парня не лишний.
Суровый пожилой стропальщик Алексей Мерзляков (ему, как и Бляблину, прописан курс поясничной блокады) полагает, что восстановлению памяти юноши может способствовать обильная сытная пища. Он отдает бедолаге свои яйца и масло за завтраком, ревностно контролируя, чтобы тот все это съел. Он же стал величать потерявшего память больного Денисом, пояснив: «Был у нас в цехе Денис Иванов. Такой же рыжий».
Новоиспеченный Денис понимает, что это не его настоящее имя, но откликается. Ведет себя тихо. Безмолвно лежит на кровати или смотрит в окно на занесенные снегом тропинки, петляющие между серо-зеленых осин.
Однажды Михаил рассказал о поездке к Черному морю на поезде, где ему все очень понравилось — пиво, пальмы, море, купейный вагон… Денис, дослушав повествование соседа, неожиданно сообщил, что жил на вокзале. Более того, он предположил, что родился на этом вокзале. Все последовавшие за признанием вопросы заводили Дениса в тупик. Он ничего не мог вспомнить.
