Александр Руджа - Бесконечное лето: Город в заливе
Но все равно Билл Хойт ему завидовал - у теплого костра на сухой земле было куда лучше, чем одному в железной холодной коробке, покачивающейся на ленивых ночных волнах. Задача была поставлена ясно - следить за морем и подать сигнал в случае приближение неопознанных плавсредств или аквалангистов. В качестве средства усиления Рей снабдил его прибором ночного видения, но так вышло даже хуже, в мертвом зеленом свете море вокруг выглядело похожим на несвежий суп, черное до кромешности небо давило на голову, как крышка кастрюли, а колышущиеся ветви создавали иллюзию движения, как будто с острова ежесекундно пытались сбежать сотни карликов, клоня и нагибая высокую траву.
Однообразные, мерные движения и шепот моря под ухом сделали свое недоброе дело - отход Мику от костра Билл Хойт самым позорным образом проморгал и очнулся только от шипения наушника:
- Билл, черт возьми, ты там? - голос Рейхардта звучал возбужденно. Наемник моргнул, шлепнул пару раз себя по щекам и включился.
- Я тут, Рей, - вполголоса сказал он в микрофон под подбородком, нащупывая цевье винтовки. Хотя идея была в том, чтобы захватить всех вместе, и девчонок, и их спасителей живыми и невредимыми, всякое могло случиться... - Каков статус?
- Минус одна, Билли, вот какой статус! - выплюнул наушник яростный шепот Рейхардта. Кок был не то раздражен, не то озадачен. - Что-то здесь не то, Билл, только что они беззаботно дрыхли, все трое, а в следующий момент эта Мику, ну, та, что с зелеными волосами, поднимается, словно и не спала вовсе, и идет к берегу. Я сначала решил, что она... словом, идет по своим делам, но нет - у девчонки явно что-то на уме... погоди-ка...
Билл Хойт постарался рассмотреть то, что происходило на небольшом пляжике рядом с лагерем, но получалось плохо, мешали мангры. Едва-едва вышло рассмотреть худенький силуэт с поднятыми руками в воде - она там что, молится?
- Что за черт... - пробормотал Рейхардт. С его позиции было видно лучше. - У нее там какой-то механизм... из-под воды появился, что ли?
- Чертовы аквалангисты подогнали? - догадался Билл Хойт. - Тогда пора действовать, Рей, видно, они уже начали игру! - Он уже и сам различал невнятные, словно бы и не человеком созданные контуры загадочного устройства перед девчонкой, оно будто висело в воздухе, слегка покачиваясь, поддерживаемое неизвестной силой и излучающее неяркий переливающийся свет. По совести сказать, смотреть на него было не так уж и неприятно, ритмичное мерцание действовало расслабляюще, успокаивало и заставляло забыть о всякой малозначащей ерунде, наподобие, скажем...
Рука Билла Хойта выпустила винтовку. Другая потянулась к лицу - снять с усталых закрывающихся глаз этот дурацкий прибор, отдохнуть, придавить подушку хотя бы на десяток минут...
Яркая вспышка полоснула по глазам, и Билл Хойт очнулся, ошарашенно уставившись на собственные руки, выполнявшие предательскую работу. Сжал кулаки и прищурился, глядя на то, что происходило на берегу. Странное устройство на пляже больше не вращалось и не мерцало, оно разваливалось на куски, которые медленно таяли в воздухе. Билл видел это совершенно четко.
- Дьявольщина!
- Ты тоже это видишь, а, Билли? - Рейхардт, непонятно почему, был доволен. - Какие интересные у нас оказались девочки, не так ли? А я-то им весь вечер заливал про вина и травил бородатые анекдоты.
- Что это было, Рей? - обрел голос Билл Хойт. В глазах все еще плясали тусклые световые мухи.
- Думаю, что-то вроде маяка, Билл, - задумчиво сообщил Рейхардт. - Каким-то образом она создала и активировала устройство, чтобы подать сигнал своим.
- Значит, пора, - решил Билл Хойт и встал. - Выдвигаемся.
- Сиди где сидишь, Билл, - жестко скомандовал Рейхардт. - Маяк просуществовал меньше минуты, после чего самоуничтожился. Значит, что-то пошло не так, и будет еще одна попытка связи. Наша задача - наложить свои волосатые лапы на всех действующих лиц, в том числе и этого... как его... Жюльена с "Черной лагуны". Так что не делай сейчас ни единого движения. Мы ждем.
***
Ружичка, сидящий на носу "Черной лагуны" и лениво отбивающий по деке прогрессивный дабстеп, внезапно застыл и замер, словно к чему-то прислушиваясь. Провел рукой по струнам - неуверенно, нервно, будто с чем-то сверяясь. Покачал головой, нахмурился, быстро подкрутил колку еще раз, проверил звучание. На секунду задумался, как бы примеряясь к серьезной, но выполнимой работе, как спортсмен перед олимпийским подходом. И начал - всегдашние три аккорда, подкрепленные чуть хрипловатым, небольшим, но твердым и уверенным голосом.
Я шёл, весёлый и нескладный,
Почти влюблённый, и никто
Мне не сказал в дверях парадных,
Что не застёгнуто пальто.
Я был высок, как это небо,
Меня не трогали цветы.
Я думал о бульварах, где бы
Мне встретилась случайно ты,
С которой я лишь понаслышке,
По первой памяти знаком -
Носил твои из школы книжки
Дорогой, тронутой снежком.
Недалеко от него, сидя на маленьком пляже, Мику встрепенулась, как будто услышав - внутри нее кто-то ритмично, чуть хрипло проговаривал простые человеческие слова. И удивительное дело - она точно, не испытывая ни малейших сомнения, знала, что нужно на них ответить. Поэтому, мгновенно переключившись со своего однотонного сигнала, она в нужный момент, отбивая рукой одной ей слышимый ритм, вступила - ни секундой раньше или позже, чем нужно:
Откликнись, что ли?
Только ветер
Да дождь, идущий по прямой...
А надо вспомнить -
Мы лишь дети,
Которых снова ждут домой,
Где чай остыл,
Черствеет булка...
Так снова жизнь приходит к нам
Последней партой,
Переулком,
Где мы стояли по часам...
Ружичка улыбался пустым, отстраненным лицом, лаская пальцами струны - все шло именно так, как должно, и нужные слова как-то сами собирались в податливые строки, которые улетали в ночь искрами от костра, слезами радости, мыслями из самой глубины сердца - и находили адресата.
Так я иду, прямой, просторный,
А где-то сзади, невпопад,
Проходит детство, и валторны
Словами песни говорят.
Мир только в детстве первозданен,
Когда себя не видя в нём,
Мы бредим морем, поездами,
Раскрытым настежь в сад окном,
Чужою радостью, досадой,
Зелёным льдом балтийских скал
И чьим-то слишком белым садом,
Где ливень яблоки сбивал.
Пусть неуютно в нём, неладно,
Нам снова хочется домой,
В тот мир простой, как лист тетрадный,
Где я прошёл, большой, нескладный
И удивительно прямой.
Последний аккорд растаял в шуме волн, и, словно аккомпанементом ему, откуда-то из темной бездны, в которую на эту ночь превратилась вся остальная земля, донесся - нет, не голос, не песня - так, отзвук голоса. Его оказалось достаточно, и Ружичка, удовлетворенно кивнув, отложил гитару. Теперь он знал, куда нужно двигаться.
***
Человеческий разум - забавная штука. Если он становится свидетелем того, чему не может подобрать приемлемого объяснения, то, как правило, оказывается склонен отрицать увиденное вообще, приписывая происходящему сверхъестественное или, напротив, преувеличенно примитивные причины. Это обратная сторона нашей рациональности - первобытные люди и даже древние греки отнеслись бы к такому куда спокойнее, просто, даже обыденно признав, что стали свидетелями чуда. Современный человек оказался не готов к столь крупной жертве.
- Звук? Песня? - Билл Хойт был окончательно сбит с толку. - Чушь собачья. Я бы понял, если бы она собрала на коленке какую-нибудь миниатюрную сирену или передатчик - это было бы еще туда-сюда, диковато, но объяснимо. Но это? Песня на черт знает каком языке - это сигнал? Дерьмо, я на такое не куплюсь, это полнейшее сумасшествие. Слышишь, Рей? Это еще безумнее, чем Дональд Трамп на посту президента, безумнее, чем пивные автоматы в детском саду, чем, я не знаю...
- Остынь, Билл, - Рейхардт был спокоен и рассудителен как бегемот перед атакой. - Ты лучше пристальней гляди на море, похоже, на этот раз сеанс связи состоялся - так или иначе. И кстати, это русский.
- Где? - Хойт неправильно оценил последнюю фразу и приник к прибору ночного видения, яростно осматривая пустую гладь моря.
- Русский язык - тот, на котором пела эта девушка, - пояснил Рейхардт, отдавая вполголоса кому-то команды. - Я немного его знаю - наслушался от туристов в свое время... Мне, кстати, песня понравилась, хотя с аккомпанементом была бы, наверное, еще лучше... А тебе как? Ладно-ладно, не нервничай, все ведь становится еще интереснее.
