Михаил Орловский - Военно-медицинская акаМЕДия
А Министр ничем вроде больше не болел, вплоть до самой отставки. Посему и академики к нему больше не ездили, и замов новых впредь не появлялось.
Лекция 44 О НАХОДЧИВОСТИ
Хоть плохо мне, но это не причина, что б доставлять страдания другим.
Эсхил, древнегреческий поэтСмею заверить, что академические специалисты испокон веков ценились не только за отличное медицинское образование, но и за неоценимый жизненный опыт. Подобный опыт рождался во время учебного процесса, по наследству переходя от старших соратников по делу к младшим.
Всем известно, что жизнь и быт ученика Военно-медицинской Акамедии тяжела и рутинна. Учимся мы больше (и дольше) гражданских, в наряды ходим, построения выносим плюс ещё и начальство нет-нет да поднадавит без повода. Так происходило всегда. И последнее напрягает сильнее всего. Вот и сейчас порой встречаются субъекты в лице начальников курсов, которые подчинённый шустрый народ в зимний отпуск просто так отпускать не желают. Мотив простой: военнослужащим положен один отпуск в году, в случае с курсантами — летний. А зимой, на четырнадцать суток — это необязательно, и только с подачи начальника курса. Нас судьба пощадила, и Газонов в данном вопросе не зверствовал. Однако некоторые начальники очень неплохо на этом спекулировали. И Новый год люди встречали с таким количеством «антистрессорных» средств, что хватало отпраздновать ещё и по старому стилю.
Это шёл четвёртый курс. Однозначно. Паша сдал токсикологию, последний экзамен, буквально двадцать второго декабря. Что делать в самую продолжительную ночь года одному, он не представлял, посему уже целый час топтался у двери начальника курса. Только он мог исполнить самые сокровенные Пашкины желания. А желания были просты. Хотелось домой. Хотелось любимую. Хотелось так, что даже щипалось.
Денег в Пашкином кармане хватало исключительно для купить поужинать, а на поезд до Воронежа тогда ещё никакой валюты не требовали: военные ездили бесплатно. Начальник находился на взводе — токсикология и гигиена, как всегда, покосила академические ряды и распотрошила загашники со спиртным, на которые глаз начальничий оказался положен ещё задолго до экзаменов. И именно в тот длинный день начальник оказался чёрен, молчалив и скорбен. Короче говоря, он полностью соответствовал своей фамилии — Могилевский, или, среди курсантского племени, просто Могила.
В дверь снова постучали. Будто по голове. Бум-бум-бум.
— Ну что там ещё? — лениво откликнулся усталый начкур. — Войдите!
— Здравия желаю, Дмитрий Александрович! — Павел набрался смелости и выдохнул. — Разрешите в отпуск убыть!..
— Чего?.. Куда?.. Вы что, идиот, товарищ курсант?! Какой, на хрен, отпуск? — воскликнул начальник, всем видом показывая действительное и полное отсутствие духа.
— Зимний каникулярный. — наивно уточнил убывающий.
— Хрен вам, а не отпуск! Вы токсикологию завалили! — вслепую жёстко отрезал Могилевский.
— Никак нет, товарищ майор. Я её на пять сдал.
«Вот сука!» — подумал с тоской Дмитрий Александрович. Завалить не удалось. И тут сработал инстинкт, и в глазах Могилы мелькнул огонёк, последний шанс на спасение загашника.
— Вы знаете, как убывают в отпуск? — поинтересовался он.
— Ну, это, там рапорт… я же писал! — начал гнать «дурку» Паша, который, разумеется, знал, КАК убывают в отпуск.
— Что вы писали? Все писали! Давно писали! Не писали бы — отпускные бы не выдали! — Начальник натужился будто на сортире. — Токсикология на вас повлияла, товарищ курсант! Самым первым хотите?
— Да каким первым! — взорвался Павел. — Вон некоторые (не будем называть их фамилии, они общеизвестны) уже давно в поезде! И так каждый семестр!
— Вы учить меня будете, кого когда в отпуск слать? — Могилевский привстал в кресле. Он не любил, когда его учили. У него так называемый комплекс обучения был. В любой фразе ему казалось, что его учат. — Вы расслабились тут на казённых харчах, товарищ курсант? — Майор выдержал паузу, дабы Пашка мог осознать, насколько сильно он расслабился, находясь на полном обеспечении Министерства Охраны. — Все они отличились. Однозначно отличились! — продолжил начальник и сделал неоднозначный жест в сторону чёрных пакетов, выстроившихся на диване, как на параде. — Вам понятно, товарищ курсант?
Мрачный курсовой, сначала почернел, затем позеленел, пожелтел и закипел от злости
— Так точно! Понятно! — согласился Паша и сглотнул горькую пилюлю обиды.
— Не задерживаю! — финишировал начкур. — Идите!
Чёрный день, полный белой тоски, сыпавшейся с неба, окутал Павла своими холодными крыльями. Мороз закрался в душу и заиндевелое сердце. Сосульки обиды и несправедливости застыли в глазах Пашки прозрачным частоколом. Снежный ком горечи подкатил к горлу. На проставу (которая именно так и называлась) денег физически не существовало. Занять сейчас тоже не у кого, а воровство Пашка презирал. Любимая и отчий дом начали таять в морозном воздухе. Кап, кап, кап.
И тут Павлуха решился хоть раз в жизни сделать глупость. В конце концов, четвёртый год учится! Мысль мелькнула сама собой. Будто случайная искринка, подарившая жизнь замерзающей планете. Павел выгреб из карманов последнюю мелочь и помчался в «Продуктовый». Там он купил батон в нарезке и наидешевейшую сельдь в банке (прощай, ужин!). При ближайшем рассмотрении спиртных напитков стало ясно, что даже на палёную водку денег не хватает. «Отравить не удастся!» — с горечью подумал наш товарищ. Идея сгорела, и её пепел унесло снежными декабрьскими вихрями.
Здесь в очередной раз вспыхнул жгучий лучик надежды. Взгляд Пашки случайно упал на полку, где стояли в ряд те самые «рафинированные и дезодорированные». Были и «с холодным отжимом», и оливковые, и всякие прочие. Но радовало не подобное могущественное изобилие вкусных растительных масел. Нет. Радовала их форма и общедоступность, даже для самого последнего курсанта. Взяв бутылку подсолнечного и рафинированного, Пашка прибежал в комнату и, запыхавшись, стал тщательно заворачивать лжебутылку в газету. Через десять минут чёрный пакет укомплектовался, чем подтвердил свою готовность к передаче.
— Разрешите отличиться, товарищ майор? — произвёл заход на второй круг Смышлёныш.
— Хотите помочь нации, товарищ курсант? — более мягким тоном подыграл начкур.
— Так точно, — подло и гадко улыбаясь, Павел просунулся в кабинет. Подплыв к начкуру с чуть-чуть трясущимися руками, он вручил ему заветный пакет.
Могилевский глянул одним глазом внутрь, увидел, что помимо бутылки (кстати, не маленькой) прилагается ещё и закусь. Ставя пакет на диван, майор расплылся в дружелюбной улыбке:
— Вот так бы сразу, товарищ курсант! Как вы на службе будете — это же невероятно! Вы же будете прикованы к своему корыту на веки вечные. Вы же сгниёте на железе. В старших лейтенантах до самой пенсии останетесь. — Он ненадолго умолк и закончил: — Подумайте, подумайте! Свободны!
— С наступающим вас! — сияющий Паша нашёл в груде бумажек свой отпускной и, счастливый, умчался на Московский вокзал. Через два часа он уже ехал в вагоне и радовался своей недюжей сообразительности.
На следующий день вопль начальника из кабинета оказался слышен даже командованию факультета, располагавшемуся тремя этажами выше:
— Где этот..????!!!!
Лекция 45 О СЕРОСТИ
Мой отец был креологом, мой дед негром, а его отец — обезьяной; как видите, мой род начинается там, где заканчивается ваш.
Иосиф Бродский, поэтК каким только глупостям и хитростям не приходилось обращаться, дабы просто выжить! Выжить на столь тяжёлом и трудоёмком пути. Пути становления обычного военно-морского доктора. Доктора опытного, матёрого и ничего не боящегося. Лишь обладающий подобными качествами врач имел полное право поступить на Флот. И без глупостей здесь точно никуда.
Глупости, осуществляемые в ходе учёбы, вылезали наружу не только по конкретной ситуации, но и в целом отражали положение дел в обществе. Деградация накатывалась на Землю семимильными шагами. Она не щадила никого. Под её ступнями гибли целыми деревнями и даже городами. И чем дальше в лес или, там, степь, тем больше дров (травы, земли, опилок и т. д.). Мозг человека как-то одномоментно перестал развиваться. Раз, — и как будто кто-то выключил свет. Всё. Тьма, туман, чернозём. Никакого просветления.
Некоторые читатели возмутятся: «Позвольте, но сейчас ведь цивилизация. Это вам не пятнадцатый век». Конечно, цивилизация, отвечу я. Но посудите сами. Всё что сейчас есть, мы имеем благодаря не развитию, а одной лишь эволюции. Этой чёрствой и безжалостной эволюции. За примером далеко ходить не надо. Смотрите. Сначала существовали пальцы. И считали на них. Затем появились счёты, и отпали за ненадобностью пальцы. Потом образовался калькулятор. И ушли в небытиё счёты. Вырос Компьютер. Отпал человек. И наконец, родился искусственный интеллект. Спасибо тебе, мозг, ты был нам верным другом.
