Адриан Гилл - Поцелуй богов
— Подожди, подожди! Не могу сообразить. Что ты сказала в самом начале?
— В самом начале? Не помню. Я не сильна в самовоспроизведении.
— Ты сказала, что запала на мальчишку.
— Сказала.
— То есть на меня?
— На тебя. Джон, у нас что, появились проблемы с общением? «Разделенные общим языком» — кажется, так называется? Я смотрела «Мимолетную встречу». Представляю, как вы говорите.
— Значит, запала?
— Да.
— Влюбилась? Полюбила?
— Джон, остынь, не надо переворачивать сразу по две страницы. Да, запала. А ты полагаешь, я езжу с молодыми людьми только для того, чтобы с ними спать?
— Нет… Но я не думал, что такие люди, как ты, могут относиться ко мне серьезно.
— Почему? Я кинозвезда, а не инопланетянка. Женщина и западаю на мужчин, как всякая другая. И мне по-девчачьи хочется поощрений: чтобы подольстили, поухаживали, цветочков и прочей мути. А ты на меня не запал?
— Запал. Ты отлично знаешь.
— То есть влюбился? Полюбил?
— Ты ведь смотрела «Мимолетную встречу». Мы не говорим об этом до самого последнего.
— Но у тебя по-прежнему девушка.
— Была.
— Была? Дала от ворот поворот?
— Нет, это я ей дал от ворот поворот, потому что запал на тебя, хотя и считал, что ты мне дала от ворот поворот.
— Я — дала, потому что ты на меня не западал.
— Подожди, я совершенно запутался: кто на кого запал и кто кого бросил?
— Ладно, проехали. — Ли ухватила его за свитер и притянула к себе так, что они встали нос к носу. И проговорила медленно, словно непослушной собаке: — Почему ты меня не приглашаешь?
— На свидание? Хочешь со мной пообедать?
— На свидание. Пообедать — это просто здорово.
— Хорошо. Значит так: э-э… что ты делаешь, скажем, сегодня вечером? Если не занята, может быть, пообедаем вместе?
— Джон!
— Что? Ты занята? Тогда в другое время?
— Я голодна. Умираю от голода. Прямо сейчас.
— Прекрасно. Хочешь куда-нибудь пойти?
— Да.
— Славно. А о свидании потолкуем в следующий раз.
— Ты нарочно?
— Я счастлив.
— Тебе надо меняться. Ладно, я пойду с тобой на свидание, но не стану обедать с таким оборванцем.
— Я вспомнил, нам не удастся пообедать. У меня нет денег.
— У тебя есть кредитная карточка.
— Не совсем. Объясню, когда ты будешь сидеть.
— Я расплачусь.
— Договорились.
Они спустились по лестнице.
— Давай все-таки кое-что проясним: я по-прежнему твой приятель или нет?
— Джон, ты меня слышал? Это ты мне скажи: приятель ты мне или нет?
Он прижал ее к стене, положил ладонь на затылок и поцеловал.
— Да! Да! Да! Если ты не против.
— Господи, какое ужасное сочетание: самодовольство и застенчивость! Я рада, что мы все решили. Только запомни: ты мой приятель, а я тебе не подружка.
— Не подружка?
— Нет. Для подружки я слишком стара. Это недостойно.
— Тогда кто же ты?
— Я Ли Монтана, и я величайшая в мире звезда.
— Так ему, девочка! — раздался из подвала раскатистый смех Деса.
Джон задвинул дверью прежнюю жизнь на закваске с солью и повел Ли к большому «мерседесу». Шагнул, как Бильбо Бэггинз в большое приключение, пересек Стикс, проник в Зазеркалье и по Желтой дороге направился в Шангри-ла избранных. В выдуманную, полумистическую страну ухмыляющихся лакеев, шараханья от толп и записочных друзей. В страну качающихся пальм, где все перепоясано бархатными веревками и где тень человека редко оказывается его собственной. В жизнь на реостатном выключателе, в которой постоянно бодрствует огромное «чем-могу-служить?» и доброжелательны даже мелкие неодушевленные вещицы: предметы гигиены и пластиковые пакеты.
Как и полагается в нормальном приключении, для Джона не существовало возврата. Не полагалось знать, что пройдут годы и он станет с непонятной теплотой вспоминать об этой безымянной улице и маленькой унылой мансарде. Рисовать в воображении свой стол, кипы книг, бесполую кровать и считать свою берлогу золотым вместилищем интеллектуальных борений. Одиночество на подернутом волнами времени обратном кадре покажется творческим началом. А краткое пребывание в этом доме — монетой, которую пришлось заплатить Харону, чтобы тот перевез его на другой берег, его оброком. Поэтому Джон получил возможность сказать: «Там жил отшельник-эстет». С расстояния времени прошлое представится в тусклом великолепии черного дерева, и он загрустит о нем, как об ушедшем детстве. Но все это случится нескоро. А пока Джон сидел на заднем сиденье «мерседеса», положив одну руку на бедро Ли и с мобильным телефоном в другой.
— Куда ты хочешь поехать?
— Господи, Джон! Тебе решать. Это ты пригласил меня на свидание. Так что давай. А то все твои решения — какую позу принять в постели.
— Как насчет «Айви»?
— Отлично.
Джон вызвал справочную, затем набрал номер ресторана:
— Э-э-э… здравствуйте… послушайте, у вас найдется столик на вечер на двоих. Да, сейчас… Хорошо, все равно спасибо. — Он разъединил связь. — Ничего до самого июня.
— Дайте-ка сюда, — рассмеялся Хеймд. — Привет, это Фердинандо? Со мной Ли Монтана, как раз переезжаем реку. Сделаешь на двоих? Ну пока, дружище. — Хеймд положил телефон, улыбнулся в зеркальце и покачал головой.
— Не вешай носа, — расхохоталась Ли. — Научишься всему. Невинность привлекательна лишь до тех пор, пока она без простодушия.
Они сели у боковой стены, где их можно было обозревать с большинства столиков. И нарочито игнорировали явно игнорировавший их зал.
— Мне хорошо здесь с тобой. Как-то официально. — Ли поцеловала Джона и погладила по волосам. Бобики-подавалы сгрузили дюжину манящих вилок.
— Мой выходной обед, — проговорил Джон.
— Твой выходной обед? Дудки! Это ты должен меня развлекать.
— Вроде как дебютантку?
— Какую, черт побери, дебютантку. Твою очередную девицу.
— Нет. Реверанс перед тортом, диадемы, страусовые перья, балы, — королеву!
— Извращенец. Терпеть тебя не могу.
— А я рад, что мы вместе вышли.
— Рад, что вместе? Значит, я тоже извращенка?
— Опять эта Джоан Коллинз. Была на юге Франции. Вон машет.
— Так помаши в ответ.
— Не могу. Она же Джоан Коллинз.
— Можешь. Тренируйся. Ты сегодня со мной. Маши направо и налево. Махание — прерогатива избранных. Мы все так поступаем. Смотри-ка, парень из «Дет уиш».
— Майкл Уиннер?
— Да. Давай, помаши ему.
— Не могу.
— Вперед, смелее. Слушайся меня. Просто обозначь движение — приподними ладонь, вот и все.
Джон поднял руку. К нему тут же подлетел официант.
— Слушаю, сэр?
— Да нет, ничего, извините. Спасибо. Постойте, раз уж подошли — принесите «Гибсон». Нет, два «Гибсона». Благодарю.
— Не убивайся, со временем все придет. Распространенная ошибка. Теперь о деле: где ты намереваешься жить?
— Жить? Ты живешь в Беверли-Хиллз, а я существую в Уондзворте[50].
— Джон, я не мотаюсь в Лондон пять раз в неделю на утренние спектакли, но предпочла бы это, чем одну-единственную ночь в твоей камере. И безумно устала от гостиниц. Поэтому нам нужно жить где-нибудь вместе.
— Вместе?
— Ты не хочешь со мной жить?
— Не знаю. Ни с кем никогда не жил, кроме родителей. Не такой уж великий прецедент. И еще: не слишком ли мы спешим? Не лучше ли все делать постепенно?
— Значит, со мной ты жить не желаешь. — Ли раздавила вилкой картофелину и притворилась, что не заметила, как ей помахал Тревор Нанн. — Слушай, никто из нас не храпит, у нас нет дурных привычек. Ты не играешь музыку, я не держу кошек. Скажи, в какую ночь недели ты предпочитаешь со мной не спать?
— Ли, совместное проживание — серьезное решение. Оно основывается на сопровождаемом легкой тоской стремлении к объединению, которое реализуется совершенно сознательно. Предшествующий опыт указывает нам пути подобного объединения. Сначала зубная щетка, лифчик, лишняя рубашка, какие-то шмотки, затем чтиво на ночь: ничего пугающего — Мартин Эмис или Джилли Купер. Потом скромные совместные покупки: любимые компакт-диски или турецкий кофе. Но ничего такого, что бы потребовало молоток или стоило дороже десяти фунтов. И так по всему списку: ставите галочку, когда обретаете способность заниматься своим делом, не отвлекаясь на секс, когда съездили вместе за границу, когда провели выходные с родителями, отпраздновали Рождество, Новый год и дни рождения, когда партнер способен испражниться в вашем присутствии, а вы в его, когда переболели и поухаживали друг за другом, когда вместе приняли ванну, но не тянет зажечь свечи. Только тогда, согласно традиции, вы имеете право съезжаться. Как правило, инициативу берет в свои руки тот, у кого лучше шторы. «Знаешь, на содержание двух квартир мы тратим уйму денег. Почему бы тебе не переехать ко мне?» «В самом деле, почему? — отвечает партнер. — Мы и так живем практически вместе». Теперь остается сделать запасной ключ для врезного замка, который запирается только на время отпуска, потому что для удобства давно установлен «Иейл»[51]. Мать дарит скороварку и делает туманные намеки на свадебный реестр, а отец приходит проверить оконные задвижки. Молодые начинают давать обеды. На этом завершается обязательный список и наступает совместная жизнь.
