Дуровъ - Все схвачено
– Я читал об этом.
– Вот его замысел был, на мой непросвещенный взгляд, куда более любопытен – как минимум и перспективен – как оптимум. Но… – Очкарик развел руками.
– Дорого и долго?
– Наверно, так. У нас всегда предпочитают подешевле и побыстрее, а быстро, как известно, только кошки родятся…
– Вы не любите Предсовмина?
– Извините, но ваш вопрос некорректен. Я не оперирую понятиями «люблю – не люблю». Для меня был и остается главным критерий качества: дела, идеи, человека, наконец. И уж простите, я не обсуждаю за глаза своих коллег.
Легат чувствовал себя дубовым профаном – раз, бестактным хамом – два и просто нахалом – три. И как ни смешно, самим собой – семнадцатилетним, не ведающим ни хрена о грядущих сорока годах…
– Это вы меня извините, – сказал он и впрямь виновато. Чувствовал свою вину, не играл ее. – Просто ваше время – это и мое время. И где-то в нашем с вами городе существую я, которому нынче семнадцать лет. И этот «я» ни сном ни духом не ведает о реформе Предсовмина и абсолютно не боится вашей Конторы не потому, что чист душою и Родине предан, а просто потому, что знаний, кроме школьных и спортивных, у него – никаких. Но это его время. Может быть, в большей степени, чем ваше, потому что он молод и жизнь его прекрасна и бесконечна по определению. Но это уже давно не мое время, увы. А хочется, чтоб мое…
– Так оставайтесь, – мягко, без улыбки предложил Очкарик. – Работы много и работа интересная…
– Не сомневаюсь, – сказал Легат. – Но вряд ли воспользуюсь вашим предложением. Трудно жить, зная все про завтра, послезавтра, после-после… И неинтересно. Пусть я буду тем, кто я есть. То есть пришельцем из будущего. Которое вроде бы и не настало еще, но существует и прекрасно себя чувствует! Этакий парадокс… Я хочу быть с вами честным, если это не страшно, учитывая вашу работу… – поднял ладонь, отгородился от явной попытки Очкарика возразить ему. – Я хочу успеть принести максимум пользы вашему… ну и нашему тоже делу за тот срок, который мне станет по силам. Если это получится – раз, и если это будет именно пользой – два. Но в первую очередь я хотел бы принести лично вам хоть какую-то реальную, а не виртуальную пользу, ибо мое представление о получаемой вами информации, скажем мягко, не слишком позитивно. Я не буду врать, не договаривать, не доносить до вас ту информацию, которую предназначат вам мои кураторы из… – поискал термин, нашел, засмеялся: – Как лучше: с того света или с этого света? Я для вас, фигурально выражаясь, – пришелец с того света, но и вы для меня – житель того света. Кто прав?
До сей поры молча слушающий Очкарик тоже вдруг засмеялся – коротко.
– Очень относительные понятия, оказывается, – сказал он, не снимая улыбки с лица. – Где тот свет, где этот… А выходит, что все зависит от точки зрения. Она у каждого – собственная, взлелеянная… Хотя, может, и ошибочная… Смотрите, мы с вами из разных эпох, уму неподъемно – каких разных! А ведь мы, как я понимаю, физически – ровесники, так?
– Я старше вас, товарищ Председатель. На целый год…
– Давайте договоримся: пока мы с вами здесь… ну, там где вы школу только окончили… мы – на этом свете. А у себя дома, в будущем, можете легко считать его – тем. И давайте закончим упражнения по русскому языку. Вернемся к делу. Благодарю за желание принести лично мне зримую пользу, но, поверьте, это – дело десятое. Хотя я благодарен вам… И все же ваши планы, Легат?
Вот и подошли к главному, подумал Легат. Не ошибиться бы теперь, не киксануть бы – как с этой чертовой реформой. Болтать надо поменьше…
– Два пункта, господин Председатель. Первый. Сегодня я уйду… – усмехнулся, – на тот свет. Заберу с собой одного из моих спутников: он мне нужнее там. Второй останется здесь. Полагаю, через два-три дня, не позже, вернусь обратно и сразу буду у вас, если позволите…
– Разумеется, сразу, – сказал Очкарик. – Что тут не позволять?
– У вас есть Стратег, который ведет этот проект… – Легат старательно сделал вид, что чувствует себя неловко, – он, похоже, считает, что право первой ночи – у него.
– Да? – не удивился ничуть, а просто спросил Очкарик. – Пусть считает. На здоровье! Но информация, как ваш свет и наш свет договаривались в свое время, адресована персонально мне. И мне решать, во что посвящать моего подчиненного, а что утаить от него. Разве я не прав?
Милая фигура речи!
– Если вам любопытно мое мнение, то вот оно: вы правы. И мой вопрос был всего лишь попыткой подтвердить свое мнение. Попытка удалась… – Легат поднялся. – Спасибо за чай и, главное, за беседу…
Пошел к дверям.
И услышал в спину:
– Будьте осторожны, Легат.
Конец первой частиЧасть вторая
Выход. Вступление от героя
Наставляли: не броди по ночам,
кошки серы в них и черны коты,
от шального ветра гаснет свеча,
не трещат дрозды,
не пахнут цветы.
Ветер ночью – это кроны поют,
будто волны – отражаясь от скал…
И такой в поющей тьме неуют!
И такая наползает тоска!
Спать не хочется.
Напиться – вполне,
ибо мир не мил, и ты – уж не ты.
Веришь: истина и вправду – в вине,
прав поэт…
И вновь пылают мосты!
Как пройти бы те мосты, сохранив
веру в то, что завтра вновь
будет день, будет пища, и друзья.
И они
объяснят тебе, что все это – хрень,
что бессонница всего лишь – недуг,
что снотворное – проверенный путь,
что с какого панталыка и вдруг
человек не хочет ночью – уснуть,
и проснуться поутру налегке,
позабыв о глупых страхах ночных…
Полночь.
Время мертвых.
Свеча в руке.
Где друзья?
Ты напрочь забыл о них!
Ночь – наркотик, ибо наркотик – страх.
Ты подсел на эту взрывную смесь.
Ты один на всех четырех ветрах.
Ты не принял – Там
и отринул – Здесь,
но опять бессонно стремишься – в Там…
Это – свойство возраста, дорогой:
под бессонье странствовать по мостам.
Вроде – дома…
Правда, расклад другой:
ты в ином пространстве, чужом и злом
для любого, кто средь ночи незряч,
тебя вновь испробуют на излом,
и напор искусен, остер, горяч.
И, быть может, ты не вернешься в Здесь,
заблудившись в вязкой ночной тиши…
Вероятность – есть.
И опасность – есть.
Но опасность ли это?
Сам и реши!
И никто не вправе тебе помочь:
ты себе – палач, но и лекарь – ты…
А дорога снова ложится в ночь.
И поют деревья.
Манят мосты…
P.S. Может, взять снотворного на глазок и уснуть без снов – это ли не рай?..
P.P.S. Если выбираешь из двух зол – самое красивое выбирай…
1
Они ушли вдвоем с Диггером. По большому счету ни Бур, ни Диггер здесь Легату нужны не были. По тому же большому счету здесь даже для него, Легата, реальной работы не возникало. Чисто курьерские обязанности: принес, распишитесь в получении, до свидания, до новых встреч. Ну, разговоры разговаривать – это его личное дело, и оно ему интересно. Интерес шкурный, от межгосударственного далекий, но шкура-то своя… Бур хороший и надежный спутник, но Легат и сам уже наблатыкался ходить под землей, тем более по одному и тому же маршруту. Зачем ему спутники? Пусть Бур вернется домой и забудет, если сумеет, их нежданное приключение. Хотя, скорее, не забудет. Станет ли молчать? А вот это уж забота никак не Легата. Пусть Контора с него берет все подписки, какие только возможны в конторском делопроизводстве. Самая прикольная, на взгляд Легата, – обет молчания. Впрочем, клятва на крови – тоже ничего…
Праздный вопрос: а на фига?
Ждите ответа…
Но подписки – завтра. А сегодня Буру пришлось остаться заложником возвращения Легата. Полковник, то есть Стратег, уперся. Легат орал, клялся любимой женой, любимым сыном плюс невесткой, но Стратег сказал:
– Другим разом пойдете.
– Это когда это? – наезжал Легат. – Зачем вам заложник, когда я никуда сбегать не собираюсь? Я вон и Председателю слово дал…
– Дал, взял… – отмахнулся от Легата Стратег. – Не хочу я всех сразу отпускать, вот не хочу – и все тут! Сказал: другим разом, значит, другим разом.
– Да у мужика ни копейки местной! Ему даже погулять выйти – и то не на что! Что ему, сычом сидеть и в окно смотреть? На Друга Детей?
– Деньги дадим.
– Подавитесь своими деньгами! Сам дам…
– Тоже ведь казенные… – Стратег любил, чтоб его слово было последним.
Но и Легат любил.
– Ладно. Вы здесь – сила. Но давайте жестко договоримся: в следующий маршрут я Бура забираю. Нечего ему делать, не нужен он мне. Ни здесь, ни, кстати, там.
– Ладно, уговорили… А Диггеру, значит, есть что делать?
– Диггеру есть. Но именно там, а не здесь.
– Поделитесь планами?
– Непременно. Как только сформулирую. Вот вернусь через денек-другой и сформулирую…
В общем, договорились. Или иначе скажем, точнее: пришлось поверить Стратегу на слово. Сегодня. Если слово не сдержит, Легат объявит голодовку. Или лучше забастовку: голодать противнее, чем ничего не делать…
![Урсула Ле Гуин - Ящерка [Стрекоза]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
