Анатолий Усов - Роман с Полиной
И тут нам опять повезло. В свой ночной бинокль Славик увидел, что происходит в море, и дал посмотреть мне. Два маленьких юрких катера прыгали вокруг огромного корабля. Они были как осы, кидавшиеся на медведя. С этих ос лезли на корабль люди и пускали веером строчки из своих автоматов.
— Это гоп-стоп. Пираты, — сказал Славик Горбенко. — Какой будет приказ?
— Полный вперед, — сказал я.
— В смысле?
— Пиратов на дно, корабль на свободу.
Когда мы подошли, судно было уже захвачено, и нам случилось немного повоевать. Один катер пришлось потопить, там была базука, она стреляла в нас, я шарахнул в нее из шестиствольной установки «Каштан».
Как сказал капитан освобожденного нами судна, согласно страховке Ллойда нам должны были выдать награждение в 678.000 $ USA.
Газеты Юго-восточной Азии написали о прекрасном эксперименте, который проводит с нами молодой Президент России, наш Верховный Главнокомандующий. Они опубликовали мою фотографию, интервью со мной, в котором я рассказал, что родился и вырос в Санкт-Петербурге, служил в западной группе войск в Германии. На вопрос, знаком ли я с Президентом, ответил:
— Конечно, нет, — но в связи с предыдущей информацией все решили: «конечно, да».
Один находчивый журналист сделал тонкое предположение, что именно потому я иду в независимом походе на корабле, изучая изнутри морскую жизнь, что в ближайшее время должен занять пост Командующего ВМФ России.
Другой выдал известную ему тайну о намерениях английской королевы (спасенное нами судно принадлежало Великобритании) присвоить мне звание лорда и наследственного пэра Англии, а Славику Горбенко — воинское звание адмирала. И что это событие решено приурочить к визиту Президента России в Англию, который должен произойти в конце июня этого, 2003 года.
Я, как дитя, всегда верю в хорошее. Чтобы не отставать от королевы, своим приказом № 3 я присвоил Горбенко внеочередное звание капитана 1 ранга, а приказом № 4 всех матросов произвел в гардемарины с тем, чтобы по окончании плавания по старой русской традиции они могли быть произведены в офицеры. В связи с этим в приложении к приказу я повысил им оклад содержанье до 400 $ USA. Они так обрадовались, что кричали «ура!», а накричавшись, решили образовать партию моего имени, чтобы потом выдвинуть меня в президенты. Они же не знали, что жить мне осталось всего месяц.
Только наши по своему обыкновению пропустили все мимо ушей, будто ничего не случилось. Правда, дважды над нами пролетал СУ-33, ведомый морским летчиком, Героем России, асом полковником Верхотко; он пообщался с Горбенко по рации, помахал крыльями и улетел — они были со Славиком дружбаны, учились вместе в Нахимовском.
Вечером я взял Славика Горбенко, помполита Грюнвельда, трех крепких ребят из команды и пошел в город. Славик что-то говорил мне, рассказывал про эту японскую местность, он читал о ней вроде у Пикуля, но я ничего не слышал и не понимал, я весь замирал, уже ощущая, что я играю. Красные и почему-то зеленые цифры вереницами мелькали в моих глазах. Падали на сукно и рассыпались столбики чипов.
Я велел всем идти в штатском; ребята надели такую дешевку, что я подумал, надо одеть команду. Из-за этих цветастых гаваек их не хотели пускать в казино, но это были такие спокойные и такие надежные парни, что, если они шли, их невозможно было остановить. Где они родились? В какое такое время? Я был уверен, что такой народ жил только лет двести тому назад, когда природа была не отравлена, а промышленность еще не внесла в жизнь подчинение и суету.
Я без всяких колебаний выбрал поле, где крупье была очень красивая и очень чистенькая японка. Я подумал, она чиста, как багульник, как японская вишня сакура, она приходит домой перед рассветом и умывается росой с крошечных березок и яблонь в своем маленьком японском саду.
Я смотрел на ее тоненькие прозрачные пальцы — она была хорошим крупье, каждая ручонка хватала ровно 20 чипов — и думал: «если гейши были такими кроткими и прекрасными, как же было морякам оторваться от них и не тосковать потом всю жизнь». Я смотрел на нее и видел, как она, не вынимая своих глаз из моих, расстегивает этими пальчиками пуговку за пуговкой на моей рубашке, легко задевая кожу.
Она испуганно глянула на меня, и краска залила ее нежное личико, я уверен, она увидела то, что увидел я.
Наконец я пришел в себя и вник в ситуацию. Я вычислил инспектора зала, шулеров и увидел, что с двумя из них инспектор был заодно, что редкость даже в Москве, уж на что, кажется, воровской город. Методы у шулеров были такие же, как у нас, видимо, мозги у этой породы устроены интернационально и не слишком зависят от менталитета.
Шулерство в казино несколько примитивно. Обычно у каждого крупье несколько методик бросания шарика, каждый чередует их по своему усмотрению. Важно сбить его, поломать настрой, заставить работать в одной манере, тогда с довольно большой долей точности можно рассчитать, куда упадет шарик. С этой целью шулеры встают с разных концов стола, начинают шуметь, отвлекать крупье. Один кричит: я сюда ставил, сюда! И, конечно, врет. Другой кричит, что делает ставку, когда шарик уже упал. Зная особенности круга, можно угадать число с долей вероятности 98 %.
Этот инспектор явно хотел поиметь крупье. В чем-то она, видимо, не угодила ему. И она это знала. Она глянула на меня, в ее прекрасных черных глазах я увидел даже не саму жалобу, а тоску по тому, что ей и пожаловаться-то было некому. Конечно, я им не Дед Мороз, но я сказал:
— Потерпи чуть-чуть, Чио-Чио-Сан, — я сказал по-русски.
Я стал ждать, сам не зная чего. Где-то через полчаса я увидел своего прадеда. Он смотрел на меня голубыми, как у Василиска, глазами, улыбался заросшим сивыми волосами ртом.
— Пошли ночевать в Волгу, — позвал он меня.
А вокруг бушевала гроза и кипел ливень, мне было очень страшно, потому что за миг до нашего противостояния даже тучки не было в небе, и от края до края сверкали звезды. Но я посмеялся над ним, когда он сказал, что может перейти Волгу по жердочке, которую будет класть перед собой.
Я навсегда запомнил, какого это было числа, какого месяца и какого года. Я умножил это число на сумму чисел клеток рулетки, которые, как известно, есть число дьявола — «666» и разделил на 32, столько, сколько мне сейчас полных лет. Получилось с дробью. Я давно решил, если дробь больше 0,5, я увеличиваю число на единицу, если меньше, то уменьшаю. Но что-то меня не устраивало в этой цифре, и я отнял от нее число раз, которые я был с Полиной. Девочка моя, вспоминаешь ли ты обо мне? Придешь ли меня встречать, когда настанет и мой черед? Едва я подумал это, старинные английские часы начали бить время.
Надо ли говорить, что число их ударов было равно тому числу, что после этих всех вычислений осталось в моей голове. Этот бой был командой. Я замешкался, вспомнив скорее из-за часов, чем из-за чего-то другого, командира американского броненосца, проигравшего в позапрошлом веке в Монте-Карло не только свои собственные деньги, но и полтора миллиона казенных баксов. Отчаявшись, он пригрозил снести из корабельных пушек весь Монте-Карло и потребовал вернуть деньги. Ему поверили и вернули.
Я из своих пушек мог снести весь этот остров. Правда, у меня не было казенных денег. Стоп, были, 90 тысяч американских долларов, за которые сегодня утром мы продали пиратский катер. Горбенко так дорожил ими, что носил с собой в специальной краге на левой голени.
Я назвал вычисленное число и поставил эти 90 тысяч.
Мои коллеги не поняли, что я сделал. Они даже не поняли, что я выиграл два миллиона и то ли 28, то ли 37 тысяч, я почему-то не сумел точно запомнить. Наверное, из-за того, что девочка-крупье мне сильно нравилась, я оставил ей на чай этот маленький хвостик. Она смотрела на меня, я читал в ее серных, с косинкой, глазах: «Возьми меня лучше с собой». На военные судна нельзя брать женщин.
Я сказал по-английски:
— У тебя и на родине найдется человек, который сможет испортить тебе всю жизнь, — я поцеловал ее холодную фарфоровую щечку и подумал: «Я прав, ей со мной будет нехорошо».
Если бы кто-то спросил меня, почему я так выбрал число, а не по-другому, я бы не смог объяснить. Более того, у меня нет никакой специальной системы, и если бы она была, я вряд ли когда-нибудь что-то выиграл. Я просто знал, что в этот момент, в этом месте я должен именно так вычислять те две цифры, на которые следует ставить.
Вы скажете, это произошло потому, что в этот важный момент я увидел прадеда, который был у меня колдуном. Конечно. Но не только поэтому. Просто я знал, что надо так и нельзя по-другому.
Я думаю, наверное, так же хорошие поэты пишут свои стихи. Они знают, что надо писать именно так: «Выткался на озере алый свет зари…» А то, что можно писать какие-то другие слова, им даже в голову не приходит. Более того, и не может придти.
