Галина Гордиенко - Полька и Аполлинария
Поля проснулась с улыбкой. Она не помнила, что именно снилось, но чувствовала себя по-настоящему счастливой.
«Может, потому что утро такое солнечное? – лениво подумала Поля, всматриваясь в синее небо без единого облачка. – Или из-за Михи?»
Она улыбнулась псу, Миха каким-то таинственным образом угадал ее пробуждение. Стоял в дверях и мел хвостом.
–Ты теперь по-настоящему мой, ты знаешь? – шепотом спросила Поля.
Миха упал на пороге и длинно зевнул, темные круглые глаза смотрели не по-собачьи мудро.
–Думаешь, это я твоя? – хмыкнула Поля.
Миха рыкнул, будто согласился. И снова зевнул.
Поля посмотрела на часы: почти девять. Неохотно встала и убрала постель. Постояла над Наташей, младшая сестра крепко спала, прижимая к себе Манечку. Нежные румяные щечки, фиолетовые тени от густых длинных ресниц, яркий пухлый рот, младенческая слюна на подушке…
Дома Натка вздрагивала и открывала глаза от любого скрипа. И мгновенно, не успевая толком проснуться, пряталась под кровать.
Здесь она перестала бояться.
Малышка спала как нормальный ребенок из нормальной семьи!
Поля наклонилась и поцеловала сестру. Натка смешно почмокала губами, но и тут не проснулась. Лишь крепче обняла свою Манечку.
И Поля вдруг поняла, почему открыла глаза с таким легким сердцем. Просто она вчера вечером впервые почувствовала себя дома.
Добродушное ворчание Игоря, легкомысленный Наткин лепет, ее звонкий смех, сияющие синие глаза, лохматый серьезный Миха рядом…
Поле здесь хорошо!
***
Поля стояла у знакомой калитки, неприязненно рассматривая яркий двор. Почему-то не хотелось заходить. Хотелось развернуться и уйти. И черт с ней, с работой! Что, она не найдет другую?
Поля мысленно подсчитала отложенные деньги и обреченно вздохнула: маловато. Едва-едва на теплую зимнюю одежду и обувь хватит, спасибо, Карелин одел Наташу…
Поля достала ключи и порадовалась, что теперь не нужно звонить, оповещая весь дом о своем появлении. Поля приходила к Софье Павловне, и ей совсем не хотелось видеть Кирсановых-младших. Тем более, говорить с ними.
Они слишком разные!
«Хватит с меня вчерашнего, – хмуро сказала себе Поля, поднимаясь на крыльцо. – Ленка эдак по-барски бросила меня в своей комнате и исчезла. А я двадцать минут не решалась уйти. Сидела, ждала ее и ненавидела себя. И Кирсанов… он странно на меня смотрит. Иногда кажется: я ему нравлюсь, но… этого не может быть! Кто он, и кто я? Просто я совсем другая, вот ему и интересно. Богатый городской парень открыл для себя новый вид: девчонка нищая, деревенская, к тому же рыжая…»
Пустынный холл порадовал Полю, ей и Марию Ивановну видеть не хотелось. Насколько уютно она чувствовала себя дома, настолько же неуютно – здесь.
Поля задержалась у двери в «свою» каморку. Прислушалась и удивленно пожала плечами: как тихо. Ни пылесос не шумит наверху, ни музыки не слышно, ни шагов или разговоров.
«Неужели Софья Павловна одна сегодня? – Поля переодевалась и машинально прислушивалась. – Правда, ОНИ знают: я к двум должна подойти, но все равно – Софья Павловна в последнее время ужасно себя чувствует, почти всегда в постели, и похудела вдвое…»
Волосы не желали укладываться. Наверное, Поля слишком осторожно – голова после вчерашнего еще ныла – закрепляла гребни и шпильки, рыжие кудряшки упрямо рассыпались.
После третьей попытки Поля махнула рукой: сойдет и так. Абсолютная тишина большого дома буквально сводила с ума, вдруг захотелось убедиться: она здесь не одна, Софья Павловна ждет в своей комнате.
Поля посмотрела на себя в зеркало и криво улыбнулась: бледная как свежестиранная простыня. Веснушки черными кажутся и глаза как плошки, на пол-лица. Не синие – повезло Натке – а глупо и бессмысленно рыжие. Светлые-светлые от непонятного страха, со зрачками на пол радужки. И волосы выбиваются во все стороны, как костер на голове. Гребней сегодня среди кудряшек и не видно.
«А вдруг… Софья Павловна умерла?! – Полино сердце болезненно сжалось. – Никто еще и не знает, а я войду и…»
–Какие глупости! – сердито одернула она себя и отметила, что глаза тут же потемнели, теперь не такие уж и рыжие, почти карие, жаль, возле зрачков золота многовато.
Поглядывая на часы, Поля аккуратно развесила в шкафу свои вещи. Зачем-то разгладила на футболке все складки, а кроссовки поставила у самого порога, выровняв носы. И неохотно вышла из комнаты, просто не могла придумать, как еще потянуть время.
Дверь к Софье Павловне оказалась закрыта, и Поля вздохнула с облегчением: если старуха откроет, значит, с ней ничего страшного не случилось. Если же не отзовется, Поля просто уйдет.
Нет, вызовет на всякий случай «Скорую помощь», потом уйдет!
Поля нажала на кнопку и привычно пробормотала:
–Здравствуйте, это я, Аполлинария Морозова.
Вздрогнув, она обернулась, внезапно почудился быстрый возбужденный шепоток за спиной. Однако коридор был пуст. Правда, Поле показалось, что чуть дрогнула дверь в комнату Лены.
«С ума я сошла, что ли? С чего я себя накручиваю? Что тут такого, если Кирсанова дома?»
Поля вытерла о подол платья повлажневшие от непонятного волнения ладони и слабо улыбнулась, когда динамик выплюнул в лицо:
–Заходи, Аполлинария.
Раздался зуммер, Поля быстро шагнула через порог. Плотно закрыла дверь и почувствовала себя в безопасности.
Софья Павловна сегодня встретила ее в кресле. Сидела в нем, развернув острые плечи, при полном параде. Строгая и торжественная.
Поля давно не видела ее накрашенной. Яркая помада на бледном лице смотрелась неестественно, так же вызывающе выглядели серьги с крупными рубинами, кулон этого же ансамбля и тяжелые перстни на желтоватых тощих пальцах. Лак на ногтях влажно и неприятно поблескивал, такой же красный, как камни или губная помада.
Темные глаза лихорадочно горели, пронзительные, неистовые, выжидающие. Поля непроизвольно поежилась.
–Вы кого-то ждете? – пролепетала она.
–Тебя, – Софья Павловна величественно кивнула на стул в ногах. – Садись уж, жертвенная овечка.
–К-кто?
Софья Павловна не ответила. Скрипуче рассмеялась и сказала:
–Если не ошибаюсь – а я никогда не ошибаюсь! – ты, детка, эти несколько часов запомнишь на всю оставшуюся жизнь. И если кровь не водица…
–То… что?
–Не сломаешься!
–Вы о чем, Софья Павловна, я что-то не пойму…
–Знаешь, что такое «дежа вю»?
–Когда кажется: это уже случалось.
–Ну, примерно. Так вот, ЭТО уже случалось. Немного по-другому, естественно, но к чему мелочиться...
Поля пожала плечами. Софья Павловна и раньше говорила загадками, сегодня же Поля вообще не понимала ее.
–Вы такая нарядная, – улыбнулась она, пытаясь сменить тему.
–Я в партере, – Софья Павловна бережно коснулась кулона. – Жду поднятия занавеса.
–Вы… хорошо себя чувствуете?
–Изумительно. Я сегодня даже позавтракала с аппетитом!
Поля растерянно моргнула, она по-прежнему не понимала старуху. Софья Павловна бросила быстрый взгляд на дверь и спросила:
–Аполлинария, ты влюблена?
Поля покраснела. В панике подумала про свои веснушки и покраснела еще сильнее. Зачем-то прикрыла руками пылающие уши и прошептала:
–Я… нет. Да и в … кого?
–Думаю, в Игоря Скуратова, – невозмутимо подсказала Софья Павловна, с интересом всматриваясь в Полино несчастное лицо.
–В кого?!
–В Скуратова, иначе спектакль теряет смысл, – любезно и совершенно непонятно пояснила Софья Павловна.
–Но… нет!!!
–Да, детка, да, – Софья Павловна погрозила пальцем. – Аполлинарии Морозова всегда находила смелость признать правду. А ведь ты… она?
У Поли закружилась голова. Внезапно показалось: она спит. В ее странных путаных снах Софья Павловна говорила загадками еще чаще, чем в жизни. И смотрела на Полю так, будто видела в ней кого-то другого.
Или нет? Софья Павловна никогда не ошибалась, с первого дня называя Полю исключительно полным именем, не забывая и фамилии…
–Я – Аполлинария Морозова, – зачем-то подтвердила Поля, массируя ноющие виски. – Но я не люблю… Игоря Скуратова.
–Не любишь?
–Я… никогда об этом не думала.
–Не думать и не любить – не одно и то же, – проворчала старуха.
Поля промолчала. Софья Павловна сунула ей в руки блокнот. Нашарила на столике ручку и сухо приказала:
–Напиши свой адрес, вдруг ты срочно понадобишься. Я о городском, твоя Сосновка меня абсолютно не интересует.
Только шоком можно объяснить Полино поведение: она машинально нацарапала адрес Игоря и вернула блокнот старухе.
–Ты «Владимировна», я правильно запомнила?
–Д-да.
Софья Павловна небрежно швырнула свою записную книжку на подоконник и непонятно пробормотала:
