Черникова Елена Вячеславовна - ЗОЛОТАЯ ОСЛИЦА
Тем временем Й идет на медленный танец со Второй. Когда его руки касаются её плеч, а её глаза вспыхивают неземным светом, мы смекаем, что доигрались. Первая выпрыгивает из комнаты и через десять минут возвращается полностью умытая и без дикого лака на ногтях. И чуть не плачет. Почему, недоумеваю я?
Друг-учитель вскоре встаёт и уходит, сказав мне на прощание, что не дело тут затеяно, не дело. Жарко будет. Я всё еще не понимаю, поскольку у меня своя головная боль есть. Но верю ему - и начинаю вглядываться. В итоге: юная мусульманочка кусает в углу посиневшие губы, Первая инфернально курит своими красивыми длинными пальцами, Вторая испытывает смятение души и даже тела. Я вздыхаю и ухожу помыть посуду на общественную кухню. Вскоре за мною выскакивает Вторая и, сверкая прозрачными глазами, шепчет: "Черт возьми... О Господи..." И моет посуду вместе со мной.
Как вы поняли, Й охмурил дамскую общественность, не приложив к этому почти никаких усилий. Общественность самоохмурилась. Но крепко.
А на следующий день началось.
На следующий день средняя температура по больнице повысилась до зашкаливания.
Землю щедро грело солнце бабьего лета. Мы со Второй пошли прогуляться к Останкинскому пруду. Смотрим - башня стоит, как всегда невозмутимая. Лавочки, скамеечки: это, как вы понимаете, еще при советской власти всё было.
Сели на одну из лавочек и стали друг другу душу изливать. Я, говорю, не могу жить без А. Подруга отвечает, что он мальчишка, шалопай, у него ветер в голове, и женится на женщине старше него, дабы насолить своей семье. И мне следует выкинуть его из головы. Всё равно уже ничего хорошего не будет.
Поучив меня, она понижает голос и рассказывает о своей внезапной страсти к Й. Она искренне планирует любовь, но не знает, как быть с сексом. Й - взрослый мужик, ему двадцать восемь лет, был женат, плюс азиатское воспитание. А она - девственница, ей скоро двадцать шесть, есть разные проблемы. Но как он вчера смотрел на неё!.. И, вспомнив их медленный танец при свечах, она заплакала.
В ответ я пытаюсь придумать что-нибудь умное, но получается плохо, поскольку девственность, по моим понятиям тех лет, есть незаслуженное проклятие, наложенное самыми темными силами на бедное человечество.
И чем раньше - тем лучше... Ну это я уже рассказывала.
У моей подруги есть свои соображения, спорить нам трудно, она старше меня на четыре года и всегда подспудно видела во мне окончательную блядь. И тут вдруг нате вам, сама попала в передрягу.
Я всё-таки говорю что-то, говорю, говорю, и чем больше говорю, тем лучше понимаю, что вся эта заварушка не кончится сегодня вечером. Не упадет внезапно занавес, не выйдет конферансье и не скажет: кина не будет, кинщик заболел... Будет. Такое кино будет!
Насладившись таким образом погодой, мы вернулись в общежитие. В комнате у моих подруг мы обнаружили Й. Сидит и ждет, беседуя с Первой. Чай пьет, естественно.
Меня покоробило, с какой легкостью он, еще вчера никто с горы, внедрился в жилье к самым красивым и умным женщинам этого дома. Но покоробило да покоробило. Их дело, сказала себе я и успокоилась.
Стук в дверь, входит А.
Моя Первая, удивленно всматриваясь в его глаза, говорит:
- Ты же переселился отсюда к будущей жене! Чего бродишь каждый день?
- Нравится, - говорит он.
Дамы знакомят его с Й. Завязывается легкая светская беседа, поскольку в обществе А легкая светская беседа завязывается сама собой.
Итого за столом пятеро: мои подруги номер один и два, А и Й, я в углу. Всем трудно. Во-первых, внезапные чувства Второй к Й и его к ней; во-вторых, в упор не видящий меня А. Играть в спектакль с привидениями можно, однако не вечно. Отпускать реплики, любые, рассчитывая хитрую траекторию полета и возврата каждого слова, - это трудно. И очень глупо, когда за одним столом сидят мужчина и женщина, прожившие вместе несколько лет, а теперь играющие в привидения.
Первая, а она иностранка, хорошо воспитана, терпела-терпела и вдруг говорит:
- Слушай, А! Если ты уже каждый день сюда ходишь, то давай уж тогда не создавай нам проблем. Ты что - не видишь, что Ли здесь? Вот она, сидит напротив тебя. Мы её любим, дружим, а ты демонстрируй кому хочешь что хочешь где угодно, только не в нашей комнате. Понял? В ваши отношения никто не лезет, но ты нам здесь не порть атмосферу.
- Хорошо, - отвечает ей А и поворачивает голову ко мне. - Здравствуй. Как дела?
- Здравствуй, - отвечаю я вежливо, - спасибо, хорошо. А у тебя?
- Просто превосходно, - отвечает мне А и вновь поворачивает голову к Первой, дескать, ваше поручение, мадам, я выполнил.
Мне становится душно, и я покидаю гостеприимную комнату моих подруг. Вслед слышу непроизнесенный вздох облегчения.
У себя ложусь на кровать и отворачиваюсь к стене. Мусульманочка моя где-то гуляет. Всё тихо. Я представляю, как сейчас летают взгляды, мечутся искры и зажигаются первые огоньки в комнате моих подруг. Там допивает чай и мой А, схваченный огнем, поскольку женится. Иностранка, Первая, разводится - и тоже вся охвачена: предчувствиями и надеждами. Вот такой компот.
Я свернулась клубочком, накрылась одеялом и думаю о них. Кто будет счастлив? Добьется ли Й последней решительности от Второй? За кого выйдет иностранка после развода? Будут ли дети у А? И когда свадьба, кстати?..
Мне очень больно, очень грустно, жизнь высохла, и ее поверхность напоминает такыр.
Стук в дверь. Я не успеваю крикнуть "Войдите!" - а дверь уже открывается. Я продолжаю лежать лицом к стене, свернувшись под одеялом. Шаги. Рядом со мной на кровать сел А.
Я похолодела, как преступник перед приговором. В чем дело? - лихорадочно соображаю я. Он пришел просить не мешаться у него под ногами? Или приказывать? И что я могу теперь сказать ему, я, чужая жена, только недавно прибывшая из очередного путешествия с супругом? Посоветовать не жениться, потому что мне этого не хочется? А что, собственно, такого в этой женитьбе? Ну еще одна баба. Мало ли их у него было. А ведь мы с ним жили-поживали абсолютно неженатые, и это никому не мешало. Я за это время успела выйти замуж, а теперь он женится. Всё железно.
Пока я быстро раздумывала, он положил руку на мое плечо. Я повернулась на спину и посмотрела в его глаза. Его голубые глаза нежно смотрели на меня. Потом приблизились к моим. Руки сплелись с моими. Наша одежда будто сама уползла куда-то. И в следующий миг ко мне разом, шквалом, вся - вернулась жизнь.
Я вспомнила, что нас иногда принимали за брата и сестру. Я вспомнила, что у нас очень похожие почерки. Одинаковые конструкции юмора. Мы близнецы, родившиеся в разных семьях.
Когда он во мне, я всегда сначала вспоминаю именно это. Он - это я. Я - это он. Мы даже не любим друг друга, нам это ни к чему. Мы дышим друг другом, мы родились, чтобы познакомиться еще раз. Мы - самая древняя пара. Когда вы услышите, что между мужчиной и женщиной произошло нечто чистосердечное, вот это опять о нас. За каждым из нас тянется длиннющий многовековой хвост недочувствованных отношений, поэтому нам надо обязательно иногда отпускать друг друга на волю, доделать, дообщаться. И опять вернуться друг к другу. Потому что только он умеет целовать мое сердце. А я - его сердце. Иногда я влюбляюсь в его, например, костный мозг. В какую-нибудь селезенку. Или в передние зубы. Это я так развлекаюсь. Надо же хоть что-нибудь общепризнанное испытывать!
...В комнату вошла моя соседка и включила яркий верхний свет. Увидев нас, она вскрикнула и выключила свет, уронив на пол сумку с овощами.
Когда мы соизволили заметить ее, она предложила нам еду. Принесла в постель помидоры, белый сыр, зелень, лаваш. Мы взяли. На улице уже стемнело. Это мы заметили только сейчас, вкушая сыр, зелень, лаваш и помидоры.
Мусульманочка впервые видела нас вместе, но она сразу поняла всё. Она впервые в жизни встретилась с непридуманными чувствами, она молниеносно поняла истинность происходящего. Она была не дура, эта девочка.
Как вы думаете - что было дальше? Например, наутро?
Начнем с меня. Я проснулась абсолютно счастливая и спокойная. Рядом со мной проснулся абсолютно счастливый и спокойный А. В трех метрах от нас проснулась озадаченная мусульманская девочка.
Мы весело позавтракали, звучала классическая струнная музыка, пели последние осенние птички, дымился бразильский кофе. О, какое было утро!
Мы весело поехали в институт. Мы, пятикурсники, могли уже не ездить, но девочке-мусульманочке, второкурснице, надо было учиться. Вот мы и повезли девочку.
В нашей аудитории было на редкость многолюдно. Все приехали учиться? Или все минувшей ночью тоже спасали свои души?
Мой муж, заметив, что я явилась в институт с А, сказал нам:
- Родные мои, вам не надоело?
Нет, дружно ответили мы, не надоело. Извини.
- Так ты ж собирался жениться, - напомнил мой муж А.
- Да? - удивился А, - а на ком?
