Джеймс Боуэн - Уличный кот по имени Боб. Как человек и кот обрели надежду на улицах Лондона
Мы с Бобом приступили к работе на той же неделе. Думаю, продавцы с Ковент-Гарден не слишком расстроились, когда узнали, что мы ушли. А Боб полностью оправдал мои ожидания: торговля шла не хуже, чем на предыдущем месте. Более того, мы даже встретили нескольких знакомых!
Однажды вечером к нам подошла хорошо одетая женщина в деловом костюме. Внимательно посмотрев на нас, она спросила:
— А вы разве не на Ковент-Гарден работаете?
— Больше нет, мадам, — улыбнулся я. — Больше нет.
Глава 16
Ангелы со станции «Энджел»
Боб целиком и полностью одобрил переезд к новой станции метро: я видел это по тому, как он вел себя каждое утро по дороге на работу. Когда мы выходили из автобуса на Айлингтон-Грин, кот не просил взять его на руки; вместо этого он охотно шел на поводке по Камден-Пэсседж — мимо антикварных магазинов, кафе, баров и ресторанов — до конца Айлингтон-Хай-стрит, прямо к мощеной площадке перед входом в метро.
Стойка координатора располагалась к северу от сада Айлингтон-Грин, и если нужны были свежие журналы, на работу мы шли другим путем — через зеленую зону. Боб никогда не упускал возможность сойти с дорожки, а я покорно стоял и смотрел, как он ходит по лужайке, вынюхивая грызунов, птиц и других несчастных, ничего не подозревающих существ, на которых можно отработать охотничьи навыки. До сих пор, правда, рыжему не слишком везло, но он не сдавался и продолжал совать нос во все щели и укромные уголки сада.
Когда мы приходили на его любимое место перед цветочным ларьком и газетным стендом возле одной из скамеек у станции метро, кот стоял и наблюдал за тем, как я готовлюсь: ставлю сумку на тротуар и выкладываю перед ней номер «Big Issue». После этого Боб устраивался рядом, приводил себя в порядок и всем своим видом давал понять, что мы можем приступать к работе.
Я тоже полюбил новый участок. После всех проблем, которые за последние годы принесла мне площадь Ковент-Гарден, Айлингтон был как глоток свежего воздуха. Мне казалось, будто в моей жизни началась новая эпоха и на этот раз все будет совсем иначе.
Этот район разительно отличался от Ковент-Гарден и улиц Вест-Энда. В центре Лондона вечно толпятся туристы, а по вечерам к ним присоединяются театралы и завсегдатаи баров. Здесь народу было поменьше, но станция метро каждый день обеспечивала мне стабильный приток клиентов.
Люди здесь тоже отличались от прохожих с Ковент-Гарден. Да, среди них было немало туристов, привлеченных ресторанами, театром Саддлерс-Уэлс и Айлингтонским выставочным центром, но в целом мои потенциальные клиенты теперь принадлежали к другому классу: каждый вечер к метро спешили толпы людей в деловых костюмах. К несчастью, большинство из них едва ли замечало сидящего у станции рыжего кота. И все же оставались те, кто подпадал под власть его обаяния. Эти люди были на редкость щедры! Я сразу заметил, что выручка и чаевые на новом участке заметно выросли по сравнению с Ковент-Гарден.
Местные жители тоже меня приятно удивили. Уже на второй или на третий день после того, как мы приступили к работе, они начали приносить еду для кота. Все началось с хорошо одетой дамы, которая остановилась, чтобы поболтать со мной. Она спросила, намерены ли мы торговать тут каждый день. Я насторожился: вдруг она собирается на нас пожаловаться? Вскоре я понял, что был неправ. На следующий день она принесла пакетик кошачьего желе и молоко для Боба.
— Держи, хороший мой, — радостно сказала она, ставя угощение перед котом.
— Я дам ему это на ужин, если вы не против, — поблагодарил я женщину.
— Разумеется! — воскликнула она. — Главное, чтобы ему понравилось.
После этого Боб стал все чаще и чаще получать угощение от местных жителей. Координатор выделил нам участок неподалеку от большого супермаркета «Sainsburʼs»; прохожие, направлявшиеся за продуктами, подпадая под обаяние рыжего, покупали что-нибудь вкусненькое для него и отдавали подарок на обратном пути. Как-то раз Боба угостили шесть раз за день. Вечером банки с кошачьим молоком, пакетики с рагу и желе, консервированный тунец и другая рыба просто не влезли в мой рюкзак — пришлось складывать их в пакет из супермаркета. Когда мы вернулись домой, подношения заняли целую полку в одном из кухонных шкафов! Поклонники за один день обеспечили Боба едой почти на неделю вперед.
Работники станции метро «Энджел» тоже относились ко мне совсем иначе, чем контролеры с Ковент-Гарден. Для последних я был настоящим Антихристом, они меня буквально ненавидели. Тех, с кем я смог подружиться за годы игры на гитаре и время работы в «Big Issue», можно пересчитать по пальцам одной руки. Да и этого много: их было всего двое.
Здешние сотрудники метрополитена, в отличие от своих коллег, очень тепло приняли Боба. Помнится, как-то выдался невероятно жаркий день, солнце палило нещадно, на улице было градусов тридцать, не меньше. Все ходили с короткими рукавами, хотя, если верить календарю, уже наступила осень. Я в черных джинсах и черной футболке потел невероятно.
Боба я специально усадил в тени здания позади нас, чтобы его не хватил солнечный удар. Я знал, что кошки плохо переносят жару. Примерно через час после начала работы я понял, что скоро мне понадобится напоить рыжего. Но прежде чем я успел что-то предпринять, из вестибюля станции метро вышла женщина с блестящей металлической миской, полной чистой воды. Я сразу узнал, кто это. Ее звали Давика, она работала кассиром и нередко останавливалась, чтобы поболтать с Бобом.
— Держи, приятель, — сказала она, поставив миску перед котом и ласково почесывая его за ухом. — Мы же не хотим, чтобы у тебя началось обезвоживание, верно?
Боб времени даром не терял и принялся жадно пить. А я в который раз поражался тому, с какой легкостью мой рыжий друг покоряет людей. Он их не просто очаровывает, нет, многие к нему по-настоящему привязываются. Бобу потребовалось всего несколько недель, чтобы завоевать Айлингтон. Уму непостижимо!
Но не буду врать: на новом месте тоже не все было идеально. В конце концов, мы ведь оставались в Лондоне, так что на это не стоило и надеяться. Самой большой проблемой было количество народу, работавшего рядом со станцией.
Если на Ковент-Гарден жизнь кипела на прилегающих к площади улицах, то здесь вся активность сосредоточилась вокруг метро: люди постоянно натыкались на распространителей бесплатных журналов и на чаггеров[7] — сборщиков пожертвований на благотворительность. Я вдруг осознал, что за последние десять лет ситуация на улицах сильно изменилась: теперь здесь велась крайне жесткая конкурентная борьба. Чаггеры — горящие энтузиазмом молодые люди — выискивали в толпе жертву (обычно ею оказывался хорошо одетый офисный работник, живущий в пригороде, или турист) и принимались вещать о необходимости давать деньги на благотворительность. Проникшийся их речью человек должен был перевести средства на счет организации, которая помогала либо голодающим детям из стран третьего мира, либо больным раком, либо страдающим от синдрома Альцгеймера или муковисцидоза. Я ничего не имел против благотворительности в целом и чаггеров в частности, но то, как они доставали прохожих, меня порядком раздражало. Понятно, что я и сам был вынужден убеждать людей купить «Big Issue», но я все-таки старался не выходить за рамки. Они же имели обыкновение цепляться к прохожим и вовлекать их в разговор, поддерживать который у тех не было никакого желания.
