Валерий Залотуха - Свечка. Том 1
Он: Не успел с собой захватить, забыл.
Что? Трубку? Зато тапочки не забыл. Но надо как-то на это сообщение прореагировать, кивнуть, может? Киваю.
Он: Вы сегодняшние газеты не читали?
Я: Только «СтоМ».
Он: «СтоМ»?
Я: «Столичный молодежник».
Он (удивленно): Вы читаете эту газету?
Я: Изредка. От случая к случаю.
Он: Я «Ежедневный бизнесмен» читаю. И еще «Демократический наблюдатель».
Подумаешь – доблесть. Я тоже их читаю. Но неужели правда читает?
Он (усмехается): А-а… Ну и что там пишут? В «СтоМе»?
А бандиты наши, оказывается, еще и тщеславны! Жадность, жестокость, глупость… И к этому еще и тщеславие. Впрочем, тщеславие всегда там, где глупость. А как он это спросил, а? Как бы между прочим! Артист! Плохой…
Я: Да разное пишут. У одной бабы в ухе завелся трехметровый червяк. – Что за развязный тон, приятель? Почему – баба, а не женщина?
Он: Какой ужас. Откуда он там взялся?
Я: Из Таиланда привезла.
Он: Оттуда еще не то можно привезти. – Смеется.
Я: Это точно!
И я смеюсь? Смеюсь? А что, нельзя?
Он: Были в Таиланде конечно?
Я: Ну конечно был.
Ты что, сбрендил? – А что? Гера же был! Не один раз! А ты что, совсем уже Гера? – Какая столица в этом чертовом Таиланде? – Идиот, убить мало…
Он: Сказочная страна, сказочная…
Я: Да-а… – Туда только бандиты и ездят. Оттягиваться…
Надо срочно менять тему! Как, кстати, его зовут? – Мотя. – Да не кличка, а имя, которое он назвал, когда мы знакомились. Я – Гера, а он… Борис? Нет, это бы я запомнил, по аналогии с Ельциным запомнил бы, а тут никаких аналогий не возникло.
Он: А еще что пишут?
Вот спасибо, браток, подсобил, выручил! Но, извини, заметку про тебя я пересказывать не стану. Технология введения паяльника в задний проход меня как-то не греет. Однако какой тщеславный! Это у Гоголя герой был или у Чехова? Газетной заметкой про себя все восхищался. Кучер Селифан? Или все-таки у Чехова? Но что же еще там пишут? А, вот! Сокрушилинская загадка.
Я: Пишут… Теперь в московских школах на экзаменах учитель может потребовать у школьника знание библейских заповедей. – Зачем я это ему говорю. Разве ему это интересно?
Он: Что вы говорите! – От удивления он даже привстает.
Я: Действительно.
Он: Потрясающе!
Потрясающе, конечно, но не настолько. Почему бандит этот так разволновался? Да что же это все значит? Не понимаю!
Он: Две беды у нас в России – дураки и плохие дороги.
Это кто сказал? Гоголь или Салтыков-Щедрин? По-моему, все-таки Гоголь. Но у него дороги расползаются, как раки… А дураки? Что у нас делают дураки?
Он: Вы помните, как Руцкой в церкви со свечкой стоял? По телевизору показывали.
Я: Помню конечно.
Он: А про то, что он губернатором Курской области стал, конечно, знаете?
Я: Знаю конечно.
Он: А про то, что он там в школах ввел обязательный предмет – Закон Божий, слышали?
Я: Нет, не слышал.
Он: Ввел! С прошлого года начали изучать. Как вам это нравится?
Мне вообще Руцкой не нравится. То есть сначала нравился, а потом – нет, после известных событий. Женька, та вообще была в него влюблена, тогда все женщины были в него влюблены… «Взлетели с рулежки», – повторяя эти его слова, Женька закатывала глаза и стонала… Это в девяносто первом… А в девяносто третьем он Москву призывал бомбить… А теперь, значит, Закон Божий в обязательном порядке…
Он: Разумеется, знание, как таковое, не бывает лишним, лишнее, в конце концов, память сама отбросит, да и этический аспект христианства я бы не стал сбрасывать со счетов. Если, правда, забыть про инквизицию, отлучение Льва Толстого и прочее церковное мракобесие.
Про Льва Толстого он верно подметил. Этого я тоже никогда не мог понять.
Он (продолжает): Но! Но кто там в курских лесостепях этот предмет будет преподавать? Попов столько не наберешь, да их и самих учить надо, они в основном из вчерашних партработников…
Это точно! Надо будет потом рассказать про английских священников!
Он (продолжает): Думаете, за что народ выбрал в губернаторы Руцкого? За то, что в Афганистане воевал? За то, что сбивали его там? За Белый дом? За усы? Нет, конечно! За то, что со свечкой стоял! Только за это, я вас уверяю! Но помяните мое слово! – Он торжественно поднимает палец вверх и повторяет: – Помяните мое слово: скоро они все там со свечками будут стоять!
Он смеется. И я тоже смеюсь. Потому что это действительно смешно, если представить…
Он (делаясь серьезным): Выбирая Руцкого со свечкой, народ… куряне эти самые – совсем не рассчитывали на то, что он их, извините, к храму поведет. Им достаточно того, что он сам туда сходил. У нашего народа вырабатывается, наконец, инстинкт самосохранения.
Я: Но ведь как сейчас говорят? «Народу нужна вера».
Он: Кто говорит? Скажите мне, кто говорит, и я скажу вам, зачем это ему нужно. Дорогой мой! Сейчас, на излете второго тысячелетия, вера не просто не нужна, она опасна, смертельно опасна. Знаете, что такое вера сегодня? Вера сегодня – это тридцать восемь американцев, которые, как тридцать восемь попугаев, одновременно принимают яд и укладываются в кроватки – дожидаются, когда на хвосте кометы Хейла-Боппа[22] прилетят инопланетяне и на своих летающих тарелочках увезут их души – заметьте, души! – в иные миры. Американцы! Прагматики до мозга костей! Причем там были самые разные социальные слои: фермеры, учителя, ученые. Они – верили! Вот что такое вера сегодня. Вы, конечно, знаете эту историю? Читали?
Я: Знаю. Читал.
Только, по-моему, их не тридцать восемь было, а тридцать девять, этих несчастных американцев. А вот название кометы никак не могу запомнить, хотя ходил смотреть на нее вместе с Дашей. И с Алиской… И с Женькой ходил смотреть, вместе с Алиской. (Как-как она называется? Ну у тебя и память!) Кажется, на Мотю он не похож. То есть он, наверное, и есть Мотя, но на бандита не похож. А на кого? Все-таки на профессора! И почему профессор не может быть бандитом? Запросто может. Жил-был профессор. Тихо-мирно работал в своем академическом институте, потом начались все эти пертурбации, институт закрыли, зарплату не платили годами, победствовал, поголодал и – кончилось терпение, надоело! А мозги есть, интеллект требует применения: собрал вокруг себя крепышей из спортивной секции, и – пошло-поехало. А что? Сегодня артисты – бандиты, спортсмены – бандиты, политики – бандиты, милиционеры – бандиты. Почему профессор не может, чем он хуже других? Да и надо же, наконец, про английских священников рассказать, а то потом не получится.
Я: Я как-то читал в одном журнале… Небольшая такая заметочка была. В Англии проверили священников на знание тех самых десяти заповедей. И результаты оказались просто удручающими…
