Эрика Леонард Джеймс - Пятьдесят оттенков серого
Тейлор, провожая нас, придерживает дверь. Кристиан вызывает лифт.
— В чем дело, Анастейша?
Откуда он знает, что у меня на уме? Он протягивает руку и берет меня за подбородок.
— Прекрати кусать губу, или я трахну тебя прямо в лифте.
Я вспыхиваю, но на его губах мне чудится улыбка.
— Кристиан, у меня проблема.
— Да? — Он весь внимание.
Лифт приезжает. Мы входим, и Кристиан нажимает на кнопку с буквой G.
— Ну, в общем… — Я краснею. Как это сказать? — Мне надо поговорить с Кейт. У меня очень много вопросов про секс. Если ты всего этого хочешь, то как мне узнать… — Я замолкаю, стараясь подобрать слова. — Это выходит за рамки моего понимания.
Он закатывает глаза.
— Ладно, поговори с ней, если нужно. Только возьми с нее слово, чтобы она ничего не говорила Элиоту.
Что за намеки! Кейт не такая.
— Она ему ни словом не обмолвится, и я тоже не буду пересказывать тебе, что узнаю у нее про Элиота, — добавляю я быстро.
— Разница в том, что меня не интересует его сексуальная жизнь, — с кривой улыбкой произносит Кристиан. — Элиот — любопытный гаденыш… Она, скорее всего, возьмет меня за яйца, если узнает, что я тебе предлагал, — добавляет он очень тихо. Похоже, эта фраза не предназначалась для моих ушей.
— Договорились, — с готовностью соглашаюсь я. Мысль о Кейт, держащей Кристиана за яйца, мне не очень нравится.
Кристиан кривит губы и качает головой.
— Чем быстрее ты станешь моим сабмиссивом, тем лучше. Тогда с этим будет покончено, — бурчит он.
— Покончено с чем?
— С твоим открытым неповиновением. — Он приподнимает мой подбородок и запечатлевает на моих губах быстрый, легкий поцелуй. Потом берет меня за руку и ведет в подземный гараж.
«Открытое неповиновение…»
За лифтом я вижу знакомый внедорожник «Ауди», но на клик брелока отзывается шикарный спортивный автомобиль, из тех, что изображают с голой длинноногой блондинкой на капоте.
— Красивая машина, — ехидно замечаю я.
Кристиан поднимает голову и ухмыляется.
— Я знаю. — На мгновение я снова вижу молодого и беззаботного человека. У меня теплеет на душе. Вот они — игрушки больших мальчиков. Я закатываю глаза, но не могу сдержать улыбку.
Кристиан открывает дверь, и я залезаю на сиденье. Ух, как низко… Он с непринужденной грацией обходит машину и, несмотря на свой рост, изящно устраивается на соседнем сиденье. Как у него так получается?
— А что это за машина?
— «Ауди R8 спайдер». Погода хорошая, мы можем опустить верх. Там должна быть бейсболка. Даже две. — Он указывает на бардачок. — И темные очки, если тебе надо.
У нас за спиной рычит мотор. Кристиан кладет сумку на свободное место за сиденьями, нажимает на кнопку, и крыша медленно открывается. Щелкает переключатель, и нас окружает голос Брюса Спрингстина.
— Люблю Брюса, — улыбается Кристиан. Машина трогается с места, въезжает вверх по крутому пандусу и замирает, ожидая, пока откроется шлагбаум.
И вот мы уже едем по залитому солнцем Сиэтлу. Я достаю из бардачка бейсбольные кепки. На них эмблема «Маринерс». Кристиан любит бейсбол? Я передаю ему кепку, и он надевает ее на голову. Я протаскиваю хвост через отверстие и надвигаю козырек пониже.
Когда мы едем по улице, на нас пялятся люди. Сначала мне кажется, что это из-за него… потом у меня мелькает параноидальная мысль, что все смотрят на меня, потому что знают, чем я занималась в последние двенадцать часов, но наконец я догадываюсь, что это из-за машины. Кристиан, похоже, задумался о чем-то своем.
Скоро мы уже несемся по I-5 на юг, и в ушах свистит ветер. Брюс поет, что сгорает от желания. Актуально. Я краснею, вслушиваясь в слова. Кристиан надел «Рей-Бен», поэтому я не вижу, о чем он думает. Его рот слегка изгибается, он тянется к моему колену и легко сжимает его рукой. Я задерживаю дыхание.
— Ты голодна?
Да, но этот голод едой не утолишь.
— Не особенно.
Он поджимает губы.
— Надо есть, Анастейша. Я знаю отличный ресторан, рядом с Олимпией. Мы туда зайдем.
Он снова сжимает мое колено, а потом возвращает руку на руль и давит на газ. Меня прижимает к спинке сиденья. Да, машинка умеет ездить.
Ресторан маленький и уютный — деревянное шале посреди леса. Интерьер выдержан в деревенском стиле: простые стулья и столы, накрытые клетчатыми скатертями, полевые цветы в маленьких вазочках. «Дикая кухня» — гласит объявление на двери.
— Давно я тут не был. У нас нет выбора — они готовят то, что им удастся поймать или собрать. — Кристиан поднимает брови в притворном ужасе, и я не могу удержаться от смеха. Официантка спрашивает, что мы будем пить. При виде Кристиана она краснеет, опускает глаза, пряча их под длинной светлой челкой. Он ей правится! Я не одна такая!
— Два бокала «Пино Гриджио», — распоряжается Кристиан.
Я в негодовании поджимаю губы.
— В чем дело?
— Я хотела диетическую колу.
Его серые глаза сужаются.
— Здесь подают вполне приличное «Пино Гриджио», оно будет сочетаться с любым блюдом, — терпеливо объясняет он.
— Что бы мы ни заказали?
— Да. — Кристиан улыбается ослепительной улыбкой, наклонив голову набок, и у меня все внутри переворачивается. Я не могу не улыбнуться в ответ.
— Ты понравилась моей матери, — сухо говорит он.
— Правда? — Я краснею от удовольствия.
— Ага. Она считала, что я гей.
Я раскрываю рот от удивления и вспоминаю тот вопрос на интервью. Ужас.
— А почему она так решила? — шепотом спрашиваю я.
— Она никогда не видела меня с девушкой.
— Ни с одной из пятнадцати?
Кристиан улыбается.
— Ты запомнила. Нет, ни с одной из пятнадцати.
— Ох.
— Знаешь, Анастейша, в эти выходные я тоже многое делал в первый раз, — говорит он ровным голосом.
— Что именно?
— До вчерашнего дня я всегда спал один, никогда не занимался сексом в своей постели, никогда не катал девушек на вертолете, никогда не представлял их своей матери. — Его глаза горят таким огнем, что у меня перехватывает дыхание.
Нам приносят вино, я немедленно отпиваю глоток. Кристиан открывает мне душу или просто фиксирует происходящее?
— Лично мне все понравилось, — смущенно бормочу я.
Он сужает глаза.
— Прекрати кусать губу, — рычит он и добавляет: — Мне тоже.
— А что такое ванильный секс? — спрашиваю я, чтобы как-то отвлечься от его жаркого взгляда.
Кристиан смеется.
— Это просто секс, Анастейша. Никаких игрушек, никаких других развлечений. — Он пожимает плечами.
Официантка приносит суп. Мы оба смотрим на него в недоумении.
