Ирина Лобановская - Искушение
- А ты совсем дурной...
Мальчишка ответил не сразу.
- Как вечерок проводишь? Телек смотришь?
Алла отозвалась спокойно, задумчиво, с нарочитой небрежностью и легким вздохом, будто рассуждала вслух:
- У меня тоже, видно, покрышки полопались. Села что-то вдруг "Дом-2" смотреть... А тебе Екатерина Кирилловна кто?
Петр вздрогнул от неожиданности. Встал и прижался к забору. Нашел узкую щелку.
- Кто и тебе - учительница... - мальчишка говорил словно нехотя. - Я у нее раньше учился, в обычной школе. А потом в новом здании стала гимназия... платная... частная... Где ты теперь... Она там осталась, а я в старой...
- А ты зачем к ней ходишь? По принципу "Учитель, воспитай ученика"? Ты у нее, наверное, один такой преданный...
Мальчишка помолчал.
- У Винокурова по-другому...
Художник, воспитай ученика,
Сил не жалей его ученья ради.
Пусть вслед твоей ведет его рука
Каракули по клетчатой тетради.
Пусть на тебя он взглянет свысока,
Себя считая за провидца.
Художник, воспитай ученика,
Чтоб было у кого потом учиться.
А две первые строчки давно стали малость искаженным афоризмом. И насчет одного... Разве нужна толпа учеников? Учительское умение определяется вовсе не количеством.
Петр удивился. Надо же, знает, чьи стихи...
- А нам их Екатерина Кирилловна читала, - ответил мальчишка Алле на незаданный вопрос. - Она очень хорошая... Таких мало... Говорит, что самая большая радость для учителя - когда похвалят его ученика. Она умеет любить...
- Да кто же этого не умеет?
Теперь удивился мальчишка.
- Почти никто! Это вообще очень трудно... И научиться нельзя...
По траве прошуршали шаги. Алла подошла поближе. Темно, тихо...
- Нельзя?.. Ты уверен?.. А как же все люди? Матери и дети? Мужья и жены? Тоже не любят друг друга? Какая-то чепуха получается...
- Почему чепуха? Вовсе нет! - заупрямился мальчишка. - Они просто ошибаются... принимают одно за другое... думают, что любят... Как здесь у вас всегда тихо... Словно жизни нет вообще...
- Что, все ошибаются? - недоверчиво спросила Алла. - Сплошное завиралово!
- Я никогда не вру - не умею, - мрачно сообщил мальчишка. - А ошибаться могу... как все... Тебе физик нравится? Эдмунд?
Алла явно вспыхнула.
- Это не твое дело!
- Ишь ты оно как... Верно, не мое, - согласился мальчишка. - Только ты учти: еще в той школе, где я у него учился, все учителя удивлялись, как это до сих пор на него ни одни родители в суд не подали. Это потому, что ни одна его девка на него никогда зла не держала и зуба не имела. Так получалось у него все всегда ловко... Вера, наша математичка, твоя директриса, говорила, что он их лаской обволакивает, как коконом пеленает. Чушь, по-моему. Наши училки все его пугали: смотри, Эдмунд, допрыгаешься! Доведешь себя до большой беды! Но он везунчик... На уроках вечно болтает не весть что: "Спектр состоит из семи цветов разного цвета", "В условиях круглосуточного дневного дня", "Ньютон умер в 1727 году. Я все думал, что бы вам еще рассказать о Ньютоне..." Нас за людей не считает, острит: "Сегодня мы пройдем с вами правило буравчика. Нет, "Буравчик" - это не фамилия ученого...", "А пусть вам милая соседка по парте все объяснит с Галилеем..." Вы по анатомии про "это" прошли?
Алла ответила сквозь зубы:
- Давным-давно.
- Значит, далеко шагнули... А мы только еще на пищеварительной системе топчемся. Но у нас вечный срыв в программе
Мальчишка вдруг наклонился - ну и зрение у него! - и поднял с земли монетку. Объяснил:
- Я когда вижу - валяется монета, я ее поднимаю. Чтобы люди ногами не попирали герб Москвы. А ты уж решила, что побираюсь.
- Врешь ты все... - неуверенно сказала Алла.
- Не умею, привычки такой дурной нет, - пробурчал мальчишка. - Врун - он всю свою жизнь так вруном и останется, и больше ничего, а вор - вором. А вот убить... убить любой человек может... один раз... если случится что-то такое... - он прислушался и вдруг мгновенно перемахнул через забор.
Хорошо, что с другой стороны, где стоял Петр. Алла прижалась к могучей холодной ограде.
- Эй... подожди... ты зачем приходил?
- На тебя посмотреть... - донеслось глухо-глухо.
Следователь бродил по гимназии, вызывая у Веры бессильную ярость. Что ему здесь надо? Что он пытается найти? До чего докопаться? А он ходил себе и ходил. Задавал самые идиотические, на Верин взгляд, вопросы.
- Почему у вас преподаватель физики вел волейбольную секцию? У вас что, нет физрука?
- Есть, - психанула Вера. - Но он специалист-теоретик.
- А-а, да... - вспомнил следователь, - вы правы, видел... такой плюгавый дохленький мужичок... Физкультурник! Да он спортом ни одного дня в жизни не занимался! Зачем вы такого взяли? Кадровая политика у вас хромает на обе ноги. Ладно. А кто вот эта девочка?.. Она, говорят, без конца возле физика вертелась.
- Это Алла Минералова, - объяснила, еле сдерживаясь, Вера. И вдруг испугалась. - А что такое? Она дочка очень больших родителей...
Следователь пожал плечами.
- Как раз у таких родителей дети растут... дурь во все стороны... А это кто?
- Ее охранник-водитель. В школу-из школы возит, - процедила Вера. - Очень хороший человек. Бывший военный.
Следователь помолчал.
- Я смотрю, к вам тут детишек почти всех привозят на машинках...
Вера вскинула голову.
- У нас частная и дорогая школа!
Следователь понимающе кивнул.
- Конечно, конечно... Давайте вернемся к подругам-англичанкам. Расскажите мне все с самого начала - почему вы их взяли в школу, как они у вас появились...
Вера побагровела от гнева. Похоже, он пытался ее поймать на слове... И тут подошла Алла.
- Я хотела бы вам кое-что сказать... тет-а-тет..., - это следователю.
Голосок дрожал, весь перетянутый от волнения и готовый разорваться в любой момент слезами.
Вера хотела крикнуть: "Не надо! Алла, не надо ему ничего рассказывать! Что ты еще задумала?" Но сказать ничего было уже нельзя. Следователь пристально следил и за ней, и за Аллой и, похоже, успевал отслеживать еще все вокруг происходящее. Он опять кивнул.
- Вера Алексеевна, я оккупирую ненадолго ваш кабинет. Побеседую с девушкой. Раз она так просит, - он неприятно ухмыльнулся.
И повел Аллу за собой.
Петр подошел к завучихе. Она стояла в какой-то растерянности и смотрела вокруг больными, ничего не понимающими глазами, обхватив себя за плечи руками крест-накрест. Словно пыталась саму себя удержать, остановить от чего-то нехорошего, поспешного, страшного... или готовилась улететь прочь от Земли куда-то вверх, навсегда...
Петр смял сигарету.
- Вам чем- то помочь?
Подумал: костер наш давно погас, а мы все зачем-то храним его пепел... Глупо... нелепо... Она глянула неузнавающе, откуда-то издалека... С трудом переступила границу между странным сном и явью.
- Помочь?.. Нет-нет, спасибо... не надо... в чем помочь? А-а, да... вы знаете, это бы хорошо... помочь... - подошла ближе, глянула чуточку осмысленнее. - Помочь... - И вдруг - что это случилось с ней? - бросилась к нему, начала бессвязно цеплять слова бесконечной лентой, компьютерным набором, полном ошибок, тотчас рассыпающимся в воздухе, как дефектный, ложный, потому что второпях, наспех... Но Петр чувствовал: она сейчас вовсе не фальшивила, нет, это другое... Она просто ухватилась за предложенную возможность что-то сказать, о чем-то попросить... даже ни на что не рассчитывала, но не выдержала, сдалась, словно застонала, закричала: "Не могу больше, помогите..." Зоя, Платон, Нелли, Алла, опять Зоя... потом еще какой-то Акрам... снова Платон...
- Остановились! - наконец, резковато прервал завучиху Петр. - Не пойму я так ничего... Вы считаете, что Нелли эта ваша ни в чем не виновата?
Завучиха кивнула.
- Зоя могла сама...
Петр посмотрел в сторону.
- Всегда удивлялся на самоубийц... Жизнь, конечно, часто прямо паскудная, а вот глянешь вокруг, на какое-нибудь дерево зеленое или желтое, или птица метнется вдруг из-под ног, или дождь закапает тебе прямо на нос... ну, и отойдет душа, отзовется... я плохо объясняю, не умею... А так... лишь бы не было войны...
Завучиха глянула внимательнее, Наконец просыпаясь, будто возвращаясь откуда-то...
- Нет, почему плохо... хорошо... про птицу... очень хорошо... из-под ног... эта Зоя... почему я ее так всегда не любила? Понимаете, она тоже рвалась куда-то, а ее, наверное, будто давили, затаптывали... я ее понимаю, потому что сама так жила, как она... дома, в школе... а тут... какой-то выход... страшный, конечно... я тоже не могу это объяснить... но она не раз травилась...
- Да? - удивился Петр. - Ну, надо же... Не знал... Такая девчушечка тихая... Только это ни о чем не говорит, что могла... И Неля эта ваша тоже могла... Пуля дырочку найдет!
- Подозрения... да к чему они все? Пустое... так все равно ничего не выяснить... это слова, мысли - не доказательства... пусть прокуратура разбирается или кто там, кому положено... не мы с вами...
Петр набычился.
- А можем и мы с вами... слышал я тут кое-что, случайно...
