Ольга Токарчук - Правек и другие времена
Во сне царила тишина. Даже когда могучие глыбы задевали друг друга, это не сопровождалось никаким скрежетом, никаким шуршанием.
В этом сне не было Изыдора. Был только какой-то сторонний наблюдатель, свидетель событий жизни Изыдора, который жил внутри него, но им самим не был.
После такого сна у Изыдора болела голова, и он должен был все время бороться с рыданием, которое возникло неизвестно откуда и навсегда поселилось в его горле.
Однажды к нему пришел Павел. Сказал, что они будут играть в саду и чтобы он к ним спустился. Осмотрел чердак с одобрением.
— А у тебя тут ничего, — буркнул.
Зима отвечала меланхолическому настроению Изыдора. Когда он смотрел на голые поля и влажное серое небо, ему все вспоминалась та картина, которую он увидел когда-то стараниями Ивана Мукты. Образ мира без малейшего значения и смысла, без Бога. Испуганный, он моргал веками — так сильно хотелось ему навсегда стереть из памяти это зрелище. Но образ, подпитываемый меланхолией, имел тенденцию разрастаться, завладевая его телом и душой. Изыдор все чаще ощущал себя старым, у него болели кости при каждой перемене погоды — мир куражился над ним на все лады. Изыдор не знал, что с собой делать, где спрятаться.
Это длилось несколько месяцев, пока вдруг в Изыдоре не проснулся инстинкт и он не решил спасаться. Когда он в первый раз появился на кухне, Мися расплакалась и долго прижимала его к своему пахнущему обедом переднику.
— Ты пахнешь, как мама, — сказал он.
Теперь он раз в день медленно спускался по узкой лестнице вниз и бессмысленно подкладывал веточки в огонь. У Миси всегда кипело какое-то молоко, какой-нибудь суп, и этот знакомый беспечный запах возвращал ему прежний мир, ставший потом пустым и отринутый прочь. Он брал себе что-нибудь из еды и, мурлыча под нос, возвращался наверх.
— Наколол бы ты дров, — бросала ему вслед Мися.
Он колол дрова с самозабвением. Он заполнял поленьями весь дровяной сарай.
— Уж перестал бы ты колоть эти дрова, — сердилась Мися.
Тогда он доставал из ящика Иванов бинокль и из четырех своих окон инспектировал Правек. Смотрел на восток и видел на горизонте дома Ташува, а перед ними леса и пастбища у Белянки. Видел Нехчалиху, которая жила в доме Флорентинки, как она на лугу доит коров.
Смотрел на юг, на часовню святого Роха и молочный завод, на мост до городка, на какую-то случайную машину, на почтальона. Потом он переходил к западному окну — и перед ним был вид на Ешкотли, Черную, Реку, на крыши дворца, башню костела и все разрастающийся дом престарелых. Наконец он шел к северному окну и любовался просторами леса, которые пересекала ленточка Келецкого шоссе. Он видел одни и те же пейзажи в каждое время года — снежные зимой, зеленые весной, пестрые летом и поблекшие осенью.
Вот когда Изыдор открыл, что большая часть важных вещей на свете имеет четвероякий характер. Он взял лист серой бумаги и начертил карандашом таблицу. В таблице было четыре колонки. В первом ряду Изыдор написал:
Запад Север Восток Юг.
И тут же добавил:
Зима Весна Лето Осень.
И ему показалось, что он поставил несколько первых слов какого-то необыкновенно важного предложения.
Это предложение, должно быть, имело огромную силу, потому что теперь все пять чувств Изыдора были настроены на выявление четвероякости. Он искал ее у себя на чердаке, а также в саду, когда ему было велено прополоть огурцы. Он находил ее в ежедневных работах, в предметах, в своих привычках и в сказках, которые вспоминал из детства. Он чувствовал, что выздоровеет, что выйдет из придорожных зарослей на прямую дорогу. Не начинает ли теперь все проясняться? Может быть, достаточно просто немного напрячь ум и познать порядок вещей, ведь знание лежит на расстоянии вытянутой руки, стоит только приглядеться?
Снова он ходил в сельскую библиотеку и приносил целые сумки книг, потому что понял вдруг, что множество четверояких вещей уже записано людьми.
В библиотеке было много книг с красивым экслибрисом Помещика Попельского: над грудой камней парит птица с распростертыми крыльями, похожая на орла. Птица держит в когтях слово «ФЕНИКС». Над птицей видна надпись: «Ех libris Феликса Попельского».
Изыдор брал только книги с Фениксом, и знак этот стал маркой хорошей книги. К сожалению, он быстро сориентировался, что все книжное собрание начинается только с буквы «Л». Ни на одной из полок он не нашел авторов с фамилиями от «А» до «К». Поэтому читал он Лао-цзы, Ленина, Лейбница, Лойолу, Лукиана, Марциала, Маркса, Майринка, Мицкевича, Ницше, Оригена, Парацельса, Парменида, Порфирия, Платона, Плотина, По, Пруса, Руссо, Словацкого, Спенсера, Спинозу, Светония, Сведенборга, Сенкевича, Товянского, Тацита, Тертуллиана, Фому Аквинского, Фрейда, Хельдерлина, Честертона, Шекспира, Шиллера, Экхарта, Эриугену, Юнга. И чем больше он читал, тем острее испытывал нехватку авторов начальных букв: Августина, Андерсена, Аристотеля, Авиценны, Блейка, Верна, Вергилия, Вольтера, Гете, Гриммов, Гейне, Гегеля, Гофмана, Гомера, Гюго, Данте, Дарвина, Диогена Лаэртского, Евклида, Кеведо, Клеменса. Еще он прочитал дома всеобщую энциклопедию, но не стал от этого ни мудрее, ни лучше. Зато у него появлялось все больше вещей для занесения в таблицы.
Одни четверки были очевидными, достаточно было только быть внимательным:
Кислое Сладкое Горькое Соленое,
или:
Корни Стебель Цветок Плод,
или:
Зеленое Красное Синее Желтое,
или:
Лево Право Верх Низ.
А также:
Глаз Ухо Нос Рот.
Много таких четвероякостей он нашел в Библии. Одни из них казались более первичными, старшими, они рождали последующие. У Изыдора было ощущение, что под его взглядом четверки размножаются и плодятся до бесконечности. В конце концов, он начал подозревать, что сама бесконечность тоже должна быть четверояка, как имя Бога.
Имя Бога:
Я X В Е
Четыре пророка из Старого Завета:
Исайя Иеремия Иезекииль Даниил.
Четыре реки Эдема:
Фисон Гихон Тигр Евфрат.
Обличия херувимов:
Человек Лев Вол Орел.
Четыре евангелиста:
Матфей Марк Лука Иоанн.
Четыре главных добродетели:
Мужество Справедливость Благоразумие Воздержание.
Четыре всадника Апокалипсиса:
Завоевание Убийство Голод Смерть.
Четыре стихии по Аристотелю:
Земля Вода Воздух Огонь.
Четыре аспекта сознания:
Восприятие Ощущение Мышление Интуиция.
Четыре царства в Кабале:
Минеральное Растительное Звериное Человечье.
Четыре аспекта времени:
Пространство Прошлое Настоящее Будущее.
Четыре алхимические составляющие:
Соль Сера Азот Ртуть.
Четыре алхимических процесса:
Коагуляция Растворение Сублимация Кальцинация.
Четыре буквы, передающие священный звук:
А О У М
Четыре кабалистические сефиры:
Милость Красота Сила Царствование.
Четыре состояния бытия:
Жизнь Умирание Существование Возрождение.
и смерть после смерти
Четыре состояния сознания:
Летаргия Глубокий сон Легкий сон Явь.
Четыре свойства материи:
Постоянство Текучесть Летучесть Свет.
Четыре способности человека по Галену:
Физическая Эстетическая Интеллектуальная Морально-духовная.
Четыре основные алгебраические операции:
Сложение Вычитание Умножение Деление.
Четыре меры:
Ширина Длина Высота Время.
Четыре состояния вещества:
Твердое тело Жидкое тело Газ Плазма.
Четыре строительных основы ДНК:
Тимин Аденин Гуанин Цитозин
Четыре темперамента по Гиппократу:
Флегматик Меланхолик Сангвиник Холерик.
И список все не завершался. Он и не мог быть завершен, потому что тогда завершился бы мир. Так думал Изыдор. Он думал также, что напал на след порядка, который действует во всей вселенной, на своеобразный божий алфавит.
Со временем выслеживание четверояких вещей изменило сознание Изыдора. В каждой вещи, в каждом малейшем явлении он видел четыре части, четыре стадии, четыре функции. Он видел следующие друг за другом четверки, размножение их до восьми и шестнадцати, постоянное изменение четвероякой алгебры жизни. Для него уже не существовало цветущей яблони в саду, это была четвероякая компактная структура, состоящая из корней, ствола, листьев и цветов. И что интересно — четверка бессмертна: осенью на месте цветов были плоды. Но то, что зимой от яблони оставались только ствол и корни, Изыдор должен был еще обдумать. Он открыл закон редуцирования четверок до двоек: двойка является состоянием отдыха четверки. Четверка становилась двойкой, когда спала, как дерево зимой.
