Хантер Томпсон - Ромовый дневник
Когда я на следующее утро проснулся, Шено уже возилась на кухне.
— Моя очередь готовить, — с радостной улыбкой пояснила она. — Просто посиди там, и тебя обслужат.
Она принесла мне бокал апельсинового сока и солидный омлет. Затем мы оба сидели на кровати и ели. Шено казалась спокойной и болтала о том, что к тому времени, как я вернусь с работы, она непременно приберется в квартире. Вчера я хотел ей сказать, что увижусь с Йемоном и сбуду ее с рук, но сегодня одна мысль о таком сообщении заставляла меня чувствовать себя людоедом. «Да что, в самом деле, за черт, — подумал я. — Нет смысла говорить — надо просто сделать».
Тут Шено принесла кофе на маленьком подносике.
— После кофе я бы хотела принять душ, — сообщила она. — Ты не против?
Я рассмеялся.
— Да, Шено, я категорически запрещаю тебе пользоваться душем.
Она улыбнулась, а когда закончила с кофе, то зашла в ванную, и я услышал, как льется вода. Я прошел на кухню налить себе еще чашку кофе. Тут мне стало неловко в одних трусах, и я решил одеться, прежде чем Шено выйдет из душа. Но для начала я спустился по лестнице за газетой. Войдя обратно в квартиру, я услышал, как она зовет из ванной:
— Пол, не зайдешь на минутку?
Я подошел и распахнул дверь, полагая, что Шено задернула занавеску. Но она этого не сделала — и поприветствовала меня широкой улыбкой.
— Снова человеком себя чувствую! — воскликнула она. — Разве я не красива? — Шено вышла из-под душа и повернулась ко мне, грациозно поднимая руки, точно фотомодель, рекламирующая какое-то новое и необычное мыло. Поза была полна такой волшебной, нимфетической самовлюбленности, что я волей-неволей рассмеялся.
— Присоединяйся, — радостно предложила она. — Тут так чудесно!
Я перестал смеяться, и в ванной повисла странная тишина. Где-то у меня в затылке прозвенел гонг, а затем мелодраматический голос произнес: «Сим завершаются „Приключения Пола Кемпа, Пьяного Журналиста“. Он узрел знамения и понял, что момент близится, но был слишком большим развратником, чтобы убраться с дороги». Дальше орган заиграл какую-то лихорадочную панихиду, а затем я переступил через упавшие на пол трусы и оказался под душем вместе с Шено. Помню, как ее мыльные ручонки терли мне спину, а я отчаянно закрывал глаза, пока моя несчастная душа вела неравную битву с моим пахом. Наконец я сдался, как утопающий, не нашедший даже соломинки, — и мы обильно увлажнили постель нашими телами.
Шено привольно валялась на кровати с мирной улыбкой на лице, все еще влажная от душа, когда я наконец ушел на работу. Всю дорогу до Сан-Хуана я машинально рулил, бормоча всякую ерунду и мотая головой словно беглый преступник, которого в конце концов выследили.
Когда я добрался до редакции, на столе у меня оказались две вещи: книжонка, озаглавленная «72 верных способа позабавиться», и записка, где говорилось, что Сандерсон просил меня ему позвонить.
Я спросил у Шварца, нет ли каких-то срочных заданий. Их не оказалось, и я пошел выпить кофе. Я намеренно прошел несколько кварталов вдоль набережной, чтобы максимально обезопасить себя от встречи с Салой. Я также ожидал, что в редакцию в любую минуту может заглянуть Йемон. Мне требовалось время, чтобы собраться с мыслями, но в конце концов я решил, что ничего такого утром не случилось. А если и случилось, это ничего не меняло. Я все равно увижусь с Йемоном и сбуду Шено с рук. Если он не приедет в городок, я отправлюсь к нему после работы.
Когда я понял, что способен держать себя в руках, то вернулся в редакцию. К двум тридцати мне надо было явиться в «Карибе» для разговора с одним конгрессменом, который прилетел на Пуэрто-Рико в связи с антикоммунистическим расследованием. Я подъехал туда и битых два часа общался с этим человеком. Мы сидели на террасе и пили пунш с ромом. Когда я собрался уходить, он поблагодарил меня за «ценную информацию», которую я ему предоставил.
— Вам спасибо, сенатор, — отозвался я. — Рассказ что надо получится. — Вернувшись в редакцию, я оказался в затруднении, когда из целого разговора потребовалось сделать четыре абзаца. Затем я позвонил Сандерсону.
— Как идет брошюра? — поинтересовался он.
— О Господи, — пробормотал я вместо ответа.
— Черт возьми, Пол, ты же на этой неделе черновик обещал. Выходит, ты этого разгильдяя Йемона почище.
— Ладно, — устало выговорил я. — Прямо сейчас, Хел, у меня мозги не на месте. Подброшу тебе черновик в воскресенье. Или в понедельник.
— А что такое? — спросил он.
— Да ничего, — ответил я. — Сегодня вечером я с этими делами развяжусь, а потом за брошюру сяду, ага?
Не успел я повесить трубку, как Шварц поманил меня к своему столу.
— На Байамон-роуд большая авария, — сообщил он, вручая мне листок с каракулями. — Салы нигде нет. Ты с фотоаппаратом обращаться умеешь?
— Ясное дело, — ответил я. — Только несколько «никонов» в темной комнате возьму.
— Верно мыслишь, — одобрил он. — Возьми их все.
Я мчал во весь дух по Байамон-роуд, пока не увидел красную мигалку «скорой помощи». Приехал я как раз вовремя, чтобы заснять один из трупов, лежавший в пыли рядом с перевернутым фермерским грузовиком. По какой-то никому не ведомой причине грузовик резко свернул со своей полосы и столкнулся лоб в лоб с автобусом. Я задал несколько вопросов, немного потолковал с полицейскими, затем поспешил обратно в редакцию, чтобы написать заметку. Я лихорадочно стучал по клавишам, отчаянно торопясь закончить чертову ерундовину и выбраться к…
Внезапно я понял, что не поеду к Йемону. Я торопился потому, что хотел как можно скорее вернуться в квартиру. Именно этим я и был все время озабочен, и теперь, когда день подошел к концу, я мысленно простонал, когда правда просочилась наружу и стала колоть глаза.
Я сдал заметку и спустился по лестнице к машине, прикидывая, что неплохо бы посмотреть у Эла — там Йемон или нет. Однако то, что тянуло меня в направлении квартиры, было слишком громадным и могущественным. Я направился было к Элу, но затем резко повернул в сторону Кондадо и весь остальной путь до квартиры мучительно старался ни о чем не думать.
Шено напялила одну из моих рубашек, и она висела на ней как короткая ночная сорочка. Когда я вошел, она радостно улыбнулась и встала с кровати, чтобы смешать мне выпивку. Рубашка бесстыдно хлопала ее по бедрам, пока она легкой походкой удалялась на кухню.
Я чувствовал полное поражение. Какое-то время я бродил по квартире, едва слыша счастливую болтовню Шено, затем окончательно сдался, подошел к постели и разделся. Я навалился на Шено с таким неистовством, что ее улыбка мигом исчезла и сменилась отчаянным сосредоточением. Она дрыгала ногами, вопила, выгибала спину и все еще от души работала, когда я взорвался у нее внутри и в полном изнеможении обмяк. Наконец она сдалась и, сцепив ноги у меня на бедрах, а руки на шее, заплакала.
Я приподнялся на локте и взглянул на нее.
— Ты что? — спросил я.
Не открывая глаз, Шено помотала головой.
— Не могу, — всхлипнула она. — Вроде бы совсем рядом, но не могу.
Я еще какое-то время на нее смотрел, думая, что сказать, затем положил голову на постель и вслух простонал. Мы очень долго так лежали, а когда наконец встали, она взялась готовить обед, а я — читать «Майами Геральд».
На следующее утро я поехал к Йемону. Я не очень хорошо представлял, что собираюсь ему сказать, а потому всю дорогу думал о скверных чертах его характера, чтобы лгать, не чувствуя за собой вины. И все же крайне затруднительно было увидеть в конце той подъездной аллеи гнусного ублюдка. Жаркая, умиротворяющая красота океана, песка и золотисто-зеленых пальм совершенно выбила меня из колеи, и к тому времени, как я добрался до пляжного домика, я уже чувствовал себя морально разложившейся мразью.
Йемон сидел голым в патио, попивая кофе и читая книжку. Я подкатил к домику и вылез из машины. Увидев меня, он улыбнулся.
— Какими судьбами?
— Шено вернулась, — сообщил я. — Она у меня в квартире.
— Когда? — поинтересовался он.
— Вчера. Я хотел вчера вечером ее привезти, но затем решил посмотреть, как у тебя настроение.
— Что случилось? — спросил он. — Она тебе рассказала?
— Только урывками, — ответил я. — Звучит не очень весело.
Йемон продолжал пристально на меня смотреть.
— Ну и что она думает делать?
— Не знаю, — буркнул я, испытывая все большую и большую неловкость. — Ты хочешь, чтобы я ее сюда привез?
Йемон на мгновение взглянул на море, затем снова на меня.
— Нет, черт возьми, — рявкнул он. — Она твоя — с чем я тебя и поздравляю.
— Брось чепуху пороть, — сказал я. — Она просто забрела ко мне в квартиру — ей было чертовски скверно.
— Кому какое дело? — отозвался он.
— Хорошо, — медленно проговорил я. — В таком случае, она хочет, чтобы я забрал ее одежду.
