Дэнни Уоллес - Шарлотт-стрит
Потому что есть кое-что, чего я не хотел вам рассказывать, хотя вы, наверное, уже догадались. Где-то через месяц после инцидента с Диланом и его дурацкой пневматической винтовкой; через месяц, на протяжении которого я получал от Сары столь нужную мне моральную поддержку; через месяц объятий и чаепитий, разбавленных моими слезами и унынием, я, словно воспользовавшись тем, что она однажды сорвалась, когда отчитала меня и сказала, что я должен взять себя в руки, разозлился, напился и переспал с другой женщиной. С Зои.
Вот так.
Видите?
Хуже всего то, что это была Зои.
Мы стояли и смотрели друг на друга, не зная, что сказать, когда в магазин с широкой улыбкой вошла Эбби с четырьмя сигарами в руках.
— О, — выдохнула Сара, — а ты, наверное, и есть Та Самая русская проститутка.
Глава 14, или
Окно с видом на юго-запад
Думаю, иногда хорошо чего-то не знать. Вот я, кажется, не все и не всегда знаю. Да и много из того, что я все-таки знаю, лучше бы и вовсе не знать. Но не знать — и не знать, что ты не знаешь, — это что-то особенное. Так твой разум становится более свободным. Ты можешь строить разнообразные планы.
Этим я и занимался в случае с девушкой. Строил планы. Искал смысл там, где его, возможно, никогда и не было, основывая все на такой малости, как мимолетная полуулыбка в вечернем полумраке, окутавшем Шарлотт-стрит. Но это лучше, чем такая реальность, например, когда Сара сидела в гробовом молчании напротив меня в кафе и поигрывала ложкой, а я просто ждал, пока принесут наш заказ.
Ребята сразу замолчали при появлении Сары. Разумеется, они обменялись приветствиями и Дэв приобнял ее, но всем было понятно, что это не дружеский визит, а скорее недружественный.
— Итак, — начала она, но в этот момент Памела, расплескав кофе, опустила на стол наши чашки рядом с серебряной вазочкой, переполненной пакетиками с сахаром.
— Можно нам еще сахара? — поинтересовался я с невозмутимым видом.
Сара улыбнулась.
— Да, — ответила Памела. — Друг сегодня не придет?
Дэв будет в восторге. Его тактика дает результаты!
— Нет, он сегодня опять выполняет кое-какую работу для благотворительной организации.
Надо будет напомнить Дэву, что он теперь работает в благотворительной организации. Раньше он напускал на себя более серьезный вид — косил под священника например, позиционировал себя как пилота коммерческих авиалиний или индийского принца. Памела пожала плечами и ушла.
— Новое увлечение Дэва? — спросила Сара.
— Памела.
— Этому извращенцу всегда нравились девушки в форме.
— Думаешь, передник — это форма?
Где-то в служебном помещении начальник Памелы устраивал ей разнос. На какое-то мгновение мы замолчали, но затем смущенно продолжили.
— Помнишь, как он ухаживал за той девушкой?
— Уточни, пожалуйста, — сказал я, вскинув брови.
Думаю, сплетничать о Дэве было намного легче, чем говорить о нас. Впрочем, легче было бы разглагольствовать о чем угодно — от истории прихода национал-социализма к власти до свингбола.
— Да ты ее помнишь. — Сара махнула ложечкой в мою сторону. — Он еще считал ее Той Самой.
Ну да, теперь понятно. Была всего одна Та Самая. Они встретились на концерте в клубе «Гараж» на Хайбери-корнер. Это было, когда мы еще могли ходить в «Гараж», не опасаясь, что нас примут за чьих-нибудь папиков. Дэв ходил за ней, чах от любви, скучал по ней, когда ее не было рядом, забирал ее вещи из химчистки, относил ее вещи в химчистку, выучился готовить ее любимое блюдо, на случай если бы она зашла, хотя этого так и не случилось. А через три недели выяснилось, что она так и не знает, как его зовут. Он был раздавлен. Думаю, именно из-за этого он решил обзавестись визитными карточками.
Сара улыбнулась, вспомнив кое-что.
— Я никогда не забуду, что он сказал на следующий вечер.
— Да. «Можете говорить о любви все, что угодно, но вряд ли невозможно сказать о ней и пару хороших слов».
— И мы весь вечер потратили, приводя примеры того, что он не прав. Ссылались при этом на оперы, воспевающие любовь, на картины, на покоренные вершины и на великие завоевания.
— Не забыли упомянуть шедевры Фила Коллинза, Элвиса Костелло и Билли Джоэла, а также маленьких кусачих насекомых, латинские названия которых символизируют любовь. Посоветовали послушать «Радио для влюбленных».
— И все равно он упирался. Говорил: «Оставьте меня в покое, я подумаю».
Смешок и расслабляющая пауза. Такие моменты нравятся Саре больше всего. Впрочем, теперь это не наши сближающие друг друга паузы, и потому их нужно чем-то заполнять.
— Как Гэри? — поинтересовался я, балансируя на грани тем, коих вообще не хотелось касаться.
— С Гэри-то все замечательно.
— Замечательно.
— Он сам замечательный.
— Замечательно.
— Он подыскивает новую машину.
— Прекрасные новости.
— «Гольф» начал барахлить, а я не могу водить его «лексус», так что…
— Вам скоро понадобится мини-вэн. Семейный.
Я кивнул на ее живот. Она закусила губу и отвернулась.
— Так почему ты здесь, Сара? Я ведь уже извинился, и поговорил с Гэри, и…
— Я хотела встретиться с тобой лично. Я не знаю, почему ты ведешь себя так. Видимо, стоило сначала сказать тебе. Или если не сначала, то хотя бы тогда же. Но это не моя, а твоя вина.
Я уставился в чашку.
— У нас обоих начинается новая жизнь. Давай будем благодарны за это. И в любом случае кто знает, сколько бы мы продержались вместе.
Она улыбнулась и допила кофе, но все, о чем я мог думать, это: «Что? Что?!»
— Что ты имеешь в виду под этим «кто знает, сколько бы мы продержались»? Я ошибся. Я пережил кошмар, ты меня не поняла, ты знаешь об этом.
— Все и так дышало на ладан, Джейсон. Иногда некоторые вещи просто ветшают сами по себе. Я до смерти раздражала тебя, и ты, разумеется, до смерти раздражал меня.
— Нет, — возразил я, — ты была идеальной девушкой.
— Тебе действовало на нервы, что я всегда хотела приходить заранее. Тебя раздражало то, как я постоянно закрывала, открывала и еще раз закрывала дверь, когда мы уходили из дому, чтобы быть точно уверенной в том, что она закрыта.
— Но это такие мелочи! — не скрывая досады, проговорил я, чувствуя, что мне хочется прокричать это во весь голос. У меня внутри боролись гнев и грусть, и непонятно было, что победит. — Нельзя расстаться с близким человеком только из-за того, что тот испытывает потребность постоянно проверять, закрыта ли дверь!
— Это мелочи, но они говорят о чем-то большем. Ты помнишь только хорошее. Вообще, надо признать, то, что ты сделал, было необходимо. Это многое прояснило, Джейс.
— Я не хотел ничего прояснять.
— Тебе пришлось предать меня, чтобы понять, что для нас обоих в этих отношениях почти не осталось того, что могло бы стать объектом предательства.
— Не пытайся переписать прошлое, Сара, — предостерег я, потому что ее слова звучали чудовищно, будто она так мстила мне.
Почему она так хочет убедить меня в том, что я ничего, собственно, и не потерял, да и терять там было нечего?
— Твоя проблема, Джейс, в том, что ты влюблен в саму концепцию любви.
— О, это ты взяла из какого-то фильма. Это просто слова. И что в этом плохого в любом случае? В жизни должно быть хоть немного романтики.
— Ничего плохого, но все-таки нужен порядок. Надежность. Ты все время говорил, что хочешь уйти с работы, дабы заняться бог знает чем. Ты никогда не говорил о свадьбе, о детях или…
— Это так банально! Мы не персонажи телесериала! Ты пытаешься, изображая из себя разумную женщину, сделать из меня инфантильного мужчину! Это не док Мартин! Я не Гэри или Тони, а ты не Дебора или та, с верхнего этажа!
Неприятно признавать, но я некоторым образом подтвердил ее точку зрения.
— Жизнь — это не набор цитат из Мартина Клунза, — напомнила она, откидываясь на спинку стула.
Я бы рассмеялся, но сейчас момент был слишком серьезным.
— Слушай, мне казалось, что ты рассказываешь об этом не совсем так, как было на самом деле. Так, значит, дети и свадьба — это то, с чего начал Гэри. На вашем первом свидании. Верно? Молодец. Там, в «Хилтоне» или «Вагамама», или где это имело место быть? Никаких прогулок под луной, да? Никакой романтической истории знакомства? Ничего, о чем можно было бы вспомнить?
— Это последнее, на чем держатся отношения. История — это просто последовательность событий. Кому какое дело до того, как люди познакомились? Никому.
— Мне.
— Значит, только тебе. Мы были вместе четыре года. Джейс, когда мы расстались, мне было уже тридцать. Мои приоритеты изменились. Твои нет?
