Харуки Мураками - Бесцветный Цкуру Тадзаки и годы его странствий
Эри встала, подошла к окну. Потянула вверх раму, открыла – и снова села за стол. Под далекое прерывистое постукиванье лодки о причал ветер играл занавесками. Она смахнула челку со лба, положила руки на стол и посмотрела на Цкуру.
– Некоторые печати прирастают так, что их уже не сорвать.
– А никто не собирается срывать их насильно. Мне это не нужно. Я просто хотел бы взглянуть, что это за печати.
Эри посмотрела на свои руки. Они стали куда крупней, чем их помнил Цкуру. Длинные пальцы, стриженые ногти. Он представил, как эти пальцы вертят гончарный круг.
– Ты говоришь, я здорово изменился, – сказал Цкуру. – Да, я и сам так думаю. Шестнадцать лет назад мои лучшие друзья обрубили со мной отношения. И какое-то время – целых пять месяцев, если точно, – я жил с постоянной мыслью о смерти. То есть действительно и всерьез только о ней и думал. Ничего другого даже в голову не приходило. Не хочу преувеличивать, но я действительно дошел до последней черты. Стоял перед ней, глядел за нее и не мог отвести глаз. Но каким-то чудом умудрился вернуться сюда, в этот мир, а тогда мог умереть в любую минуту. Сейчас я оглядываюсь на то время… Думаю, у меня тогда что-то случилось с психикой. Не знаю, как такая болезнь называется, невроз или еще что. Но голова оставалась ясной. Никаких шумов или галлюцинаций. Очень странное состояние…
Он помолчал, глядя на ее недвижные руки, и продолжал:
– Те пять месяцев изменили меня полностью. Вся старая одежда стала мне велика. Из зеркала глядел совершенно другой человек. Видимо, тот, кем я и стал в душе. После кошмара, который я пережил, мне куда больше подходили его безумное лицо, его изможденное тело. И все потому, что от меня отреклись друзья. Это и стало главной причиной моего перерождения.
Эри слушала, не говоря ни слова.
– С чем бы лучше сравнить… – Он поискал слова. – Наверно, так чувствует себя человек, которого среди ночи смыло волной с палубы морского судна. – Сказав так, Цкуру поймал себя на том, что цитирует сравнение Красного. Он вздохнул и продолжил: – Сам ли я не удержался или кто-то меня столкнул, непонятно. Но судно поплыло дальше, а я остался барахтаться в черной холодной воде. Смотрел, как удаляются от меня огни палубы, на которой никто – ни команда, ни пассажиры – не знает, что я упал за борт. И что мне совершенно не за что ухватиться. Тот ужас преследует меня до сих пор. Лихорадочная дрожь от понимания того, что тебя выкинули, как мусор, и оставили барахтаться посреди холодного мрачного океана. Наверно, с тех самых пор я стараюсь ни с кем не сближаться – и всегда оставляю между собой и другими ничем не занятое пространство.
Цкуру поднял над столом руки и развел их примерно на ширину плеч.
– Не исключая, конечно, что я с рождения такой. И что выдерживать с людьми дистанцию – мое обычное свойство. Но ведь тогда, в старших классах, у меня и в мыслях не было сохранять какую-либо дистанцию между собой и вами. По крайней мере, насколько я себя помню. Хотя сегодня кажется, будто все это было в какой-то прошлой, не совсем моей жизни…
Эри потерла щеки ладонями, словно хотела умыться.
– Ты, наверное, хочешь узнать, что же на самом деле случилось шестнадцать лет назад, я так понимаю?
– Да, – ответил Цкуру. – Но прежде всего я хочу сообщить тебе, что Белой – то есть Юдзу – я не сделал ничего плохого.
– Разумеется, я это знаю. – Эри наконец отняла от лица ладони. – Ты никак не мог изнасиловать Юдзу. Это было ясно сразу.
– Но сперва ты все-таки поверила ей. Как поверили Красный с Синим.
Эри покачала головой.
– Нет, с самого начала не верила. За Красного с Синим ничего не скажу. Но я – не верила. Сам подумай. Разве ты на такое способен?
– Но тогда почему же…
– Почему я не стала за тебя заступаться? Почему настояла на том, чтобы все от тебя отреклись? Ты об этом?
Цкуру кивнул.
– Да потому, что Юдзу нуждалась в моей защите, – отчеканила она. – И ради этого, ничего не поделаешь, пришлось пожертвовать тобой. Спасать ее, продолжая заботиться о тебе, было физически невозможно. Я лишь могла одного из вас на сто процентов принять, а другого на столько же отвергнуть.
– Ты хочешь сказать, Юдзу была настолько… не в себе?
– Именно. Она уже доходила до ручки. И только я могла ей помочь.
– Но разве нельзя было все это мне объяснить?
Она резко покачала головой.
– Объясняться с тобой? Как ты это себе представляешь? «Эй, Цкуру, ты уж прости, но ты не мог бы немножко попритворяться, будто изнасиловал Юдзу? Так сейчас нужно. Просто у Юдзу малость поехала крыша, и с этим надо что-то делать. А чуть позже я все улажу, ты уж потерпи какое-то время… ну, скажем, годика два, идет?»… Думаешь, я смогла бы тебе такое сказать? Извини, но пришлось оставить тебя наедине с самим собой. Ничего другого просто не оставалось… Особенно если учесть, что Юдзу действительно изнасиловали.
У Цкуру перехватило дыхание.
– Кто?
Но Эри снова покачала головой.
– Этого никто не знает. Но то, что над ней надругались, – факт. Иначе бы она не забеременела. А сама Юдзу стала утверждать, будто это был ты. Очень уверенно: дескать, меня изнасиловал Цкуру Тадзаки, без вариантов. Да еще описала все, что ты с ней вытворял, в деталях и ярких красках. Вот нам и пришлось хотя бы частично ей подыгрывать. Даже веря в душе, что ты этого сделать не мог.
– Забеременела?
– Да. Никаких сомнений. Я сама ходила с ней к гинекологу. Понятно, не в клинику ее отца – в другую, на окраине…
Цкуру тяжело вздохнул.
– И что было дальше?
– Много всего, но в конце лета у нее случился выкидыш. И на этом все. Но саму беременность она не выдумала. Настоящий плод, невыдуманная потеря. Уверяю тебя.
– Но раз был выкидыш, значит…
– Да, она собиралась родить ребенка и воспитывать его одна. Аборта не хотела. Как бы все ни сложилось, убить живое она бы никогда не смогла. Сам знаешь, как она критиковала своего отца, который специализировался на абортах. Мы все столько раз с ней об этом спорили…
– А кто еще знает про ее беременность и выкидыш?
– Я знаю. Ее старшая сестра знает. Но та умеет держать язык за зубами. Сестра же и помогала нам со всеми расходами и хлопотами. Но больше не знает никто. Ни родители Юдзу, ни Синий с Красным. Хотя сегодня, пожалуй, скрывать уже смысла нет…
– Значит, Юдзу настаивала, что это я?
Эри кивнула.
– В том-то и дело.
Цкуру сощурился, глядя на чашку в ее руке.
– Но почему? Зачем ей понадобилось, чтобы это был именно я? Никакого объяснения не нахожу…
– Я не знаю зачем, – сказала Эри. – Версии могут быть разные, но ни одна не объясняет все до конца. Хотя, возможно, свою роль здесь сыграло и то, что ты нравился мне. Это могло как-то повлиять на ее фантазии…
У Цкуру отвисла челюсть.
– Я? Нравился тебе?
– А ты не знал?
– Нет, конечно… Откуда?
Эри чуть заметно поджала губы.
– Ну, теперь-то можно признаться… В те дни ты мне нравился, и очень сильно. Именно как парень девчонке. Да что там – я просто втрескалась в тебя по уши. Конечно, сообщить тебе об этом язык не поворачивался. Хранила это как тайну, глубоко в душе. Могу спорить, даже Красный с Синим ни о чем не догадывались. Но Юдзу, конечно, знала. Девчонки такие секреты от близких подруг не прячут.
– Почему же я ничего не замечал? – ошарашенно пробормотал Цкуру.
– Потому что кретин. – Эри закрыла глаза и потерла указательными пальцами веки. – Я тебе столько знаков подавала – чем дальше, тем откровеннее. Будь у тебя в голове хоть зачаток мозга, давно бы уже все понял.
Он попробовал сообразить, что это могли быть за знаки. Но ничего не вспомнил.
– После уроков ты оставался помогать мне по алгебре, – напомнила Эри. – И я каждый раз с ума сходила от счастья.
– Хотя в интегралах, кажется, так и не разобралась… – заметил Цкуру. И неожиданно вспомнил, как ее щеки то и дело заливало румянцем. – Ты права. Я – безнадежный кретин. Очень туго соображаю.
Эри слабо улыбнулась.
– В этом случае – да… А кроме того, тебе просто нравилась Юдзу.
Цкуру собрался что-то сказать, но Эри опередила его.
– Не стоит оправдываться. Ты не один такой. Юдзу притягивала всех, кто был с нею рядом. Еще бы, такая красавица. Прямо Белоснежка из диснеевского мультика. Ну а я не такая. Мне рядом с нею вечно доставалась роль сразу всех семи гномов… Ладно, чего уж там. Мы с Юдзу еще со средних классов дружили крепко, и раз уж мне такая роль выпала, ничего не поделаешь.
– Так что же, по-твоему, Юдзу тебя ревновала? Ну то есть, раз тебя ко мне тянуло, как девчонку к парню…
Эри покачала головой.
– Я всего лишь сказала, это могло повлиять на нее, вот и все. Я не психиатр, чтобы ставить диагнозы. Но сама Юдзу до последнего настаивала, что все случилось именно так. Что именно ты в своей токийской квартире силой лишил ее девственности. Такова была ее версия, окончательная и неизменная. Зачем ей понадобилось это сочинять, я не пойму до сих пор. Да, наверно, уже никто никогда не поймет. Видимо, просто бывают сны ярче всякой реальности. Может, как раз такой сон ей и приснился, не знаю… Хоть и понимаю, что тебе от этого не легче.
