Юрий Морозов - Если бы я не был русским
Герой нашего временя — монстр. У него нет ни тяги, ни потенции к положительному герою и нет способностей или смелости хотя бы притвориться им и осмелиться надеть на себя его светлые одежды. Нас более полувека приучали мерить жизнь и искусство землянками, окопами, разъезженными грязными дорогами, кирзовыми сапогами, буржуйками с бьющимися в них вороватыми огоньками, колючей проволокой вокруг зон и холщовыми истинами — жизнь прожить, не поле перейти. Кому-то это было выгодно — наши неустроенность, нищета, обделённость. А мы в свою очередь врубились во всё это, да ещё стали испытывать такие глубокие эстетические переживания от грязи, крови, уродства и убийств, что если бы кто-то из великодушия захотел нас вытащить из этой ямы с нечистотами, ему бы не удалось. Катарсис золотарством — необходимое условие становления русского национального самосознания и рождения эпических героев. Нам трудно воспринимать аристократических поэтов и писателей Запада и даже наполовину своего Набокова, хотя этот-то нам по «Лолитам» и «Дарам» — двоюродная родня.
Мы освободились от рабства только в середине 19-го века. Мы опрощались, шли в народ, бросали бомбы в губернаторов в конце века того же. Мы разбивали мраморных и бронзовых венер, резали штыками полотна, жгли книги и дворцы, и брат казнил отца и брата в начале века 20-го. Мы заштриховали колючей проволокой половину территории своей необъятной страны и первыми среди палачей всего мира научились стрелять именно в затылок, вместилище ума, ибо умных людей в России не любили спокон веков, а последние 70 лет особенно. Даже доморощенные Джоны Бутсы, и те в головы метили. Кирову зачем-то тоже затылок прострелили.
Мне кажется, что даже одного из перечисленных пунктов хватило бы для нашей экстатической симпатии к монстрам. И мы действительно любим их, и наш Раскольников, крушащий топором старушек во имя «справедливости» и паливший потом в миллионы затылков из нагана, всё во имя той же справедливости, нам милее и дороже какого-нибудь заумного и насквозь буржуазного Фауста со своей припухшей от бюргерской сытости и морали Маргаритой. А поэтому, да здравствуют монстры и да здравствует «русский рок».
— Вполне возможно, что так оно и есть, — задумчиво возражал Серафим, — но как же тогда объяснить феноменальный успех группы «Ласковый мак» — этих 16-летних олигофренов, которые ни петь, ни играть толком не могут, а слаще и пошлее их музыки и текстов были только гомосеки из «Модерн токинг», которых собственно ласковомакцы весьма по-русски и скопировали. Ведь публика ломится на них почище всяких рокеров.
— Так это же полюса магнита нашего бытия — лагерь и детский сад. Сатанинские жестокость и злоба и сопли с сюсюканьем. Улыбки и добрые лица в газетах и выбитые зубы на улицах и в отделениях милиции. Это же естественная потребность каждого и общества в целом после ежедневного дьявольского, нечеловеческого официозного общежизненного напряжения расслабляться вечером до уровня воспитанников детского сада. А бесконечные переключения психики из «зоны» в детский сад и обратно, минуя зону нормального среднего человеческого состояния, в которой пребывает большинство человечества, и рождают у этого человечества недоумение вперемешку с мифами о «загадочной русской душе».
Бывших завсегдатаев котельной Серафим теперь там уже не встречал. Они попадались в неожиданных местах и небрежно рассказывали, как снялись в трёх фильмах, выступали по «ящику», а скоро концерты в СКК. Серафим искал в их довольных и теперь даже менее пьяных, чем раньше, лицах следы бывших сомнений и вопросов, делавших их когда-то привлекательными и живыми, но…
Ко всему прочему русской самобытности подгадили, как всегда, проклятые иностранцы. Понаехали с подарками, с видеокамерами, с предложениями о том, о сём. У вчерашних подвальных ребят крыши, конечно, дрогнули, а затем и вовсе свесились набок. Когда тебе ни за что ни про что дарят гитару «Фендер» за 500 долларов, а в нашей немощной валюте это 4–5 штук, да выпускают твои самопальные, полудомашние записи где-то там за железным занавесом в виде полноценного винилового диска — тут есть от чего дрогнуть. Иностранцев теперь ждали как белых людей на чёрном континенте, и когда на горизонте показывался корабль, гружённый бусами и «фейдерами», всё племя вскакивало в пироги и сломя головы мчалось навстречу. А там, у трапа дрались зубами и ногами за иностранные майки с надписью «Перестройка», за гитарные струны, за фирменные кассеты и за всё то, без чего трудно представить себе «русский рок».
«Как легко нас купить с потрохами, — думал я. — Неужели по выходе этой дрянной книжонки, я стану таким же самодостаточным, с глазами, как два биллиардных шара. Неужели на меня так же тошно будет глядеть тем, кто не выпустил ни пластинки, ни книги, не высунулся однажды вечером из разноцветной мешанины «ящичных» программ. А может быть, это нормальное состояние самодостаточности и биллиардности глаз, а те, кто не в нём, просто завистники и уроды?» Но важнее всего было то, что всяк ходил в своём стаде, которое пас свой пастух. А Серафим бродил один, что во все времена считалось довольно опасным занятием.
После месяца работы в котельной под впечатлением встреч и разговоров, особенно с членами «Союза», Серафим написал «Сарказмы», которые и приводятся ниже для ознакомления читателей с творчеством заурядного русского кочегара.
Некоторые сарказмы вообще и о русских в частности
Общеизвестно, что русские сильно не любят воевать, и даже написали об этом песню. Жаль, что многие иностранцы этой песни не слышали.
Один иностранец, побывавший в сов. лечебном заведении в качестве пациента, был так впечатлён всем увиденным, что по возвращении домой сделал заявление для прессы. «Не надо бояться русской экспансии на Запад, — сказал он. — Своей бесплатной медициной они очень скоро уничтожат себя сами эффективней любой атомной бомбы». Возмутительней всего то, что этот наёмный стрикулист буржуазии живым и невредимым вернулся на свой прогнивший Запад. А ведь мог и не вернуться…
Как известно, Пётр I очень любил рубить головы стрельцам, в результате чего он так наловчился владеть топором, что в два счёта прорубил окно в Европу.
Некоторые преувеличивают, когда говорят, что певица А. Пупкачёва смахивает на типичную б…, пляшет на сцене, как дешёвая проститутка, а поёт за нее другая проститутка, но тоже плохо. Поёт-то она сама.
Горбуны и карлики страшно злы и мстительны, а встретив беременную женщину, норовят её ударить палкой по животу. Пушкин тоже, говорят, был маленького роста.
Так как русские весьма дружелюбный и мирный народ, то, естественно, у него много друзей-соседей. «Русский с китайцем — братья навек», каждый помнит слова известной песни (а полуостров Даманский кто помянет, тому глаз вон). Но есть, конечно, соседи так себе. Финны, например, русских почему-то не любят и норвеги туда ж. Естественно, носы воротят прибалты, а поляки (некоторые) даже ненавидят. Западные украинцы, чехословаки, венгры, румыны, молдаване лжебратьями оказались, и только болгары по-прежнему не плюют вслед советским подданным. Кавказские народы русским прямо в глаза ничего не говорят, а режут втихомолку кинжалами в тёмных переулочках. Зато с Ираном и Монголией у нас родство душ, правда, неизвестно, какого свойства. А вот с Афганистаном дружба вконец разладилась. Японцы нам тоже не друзья, а уж об американцах лучше на ночь глядя и не вспоминать. В общем, за небольшим исключением, приятно иметь вокруг себя столько друзей.
Лермонтов, как известно, на дуэли зверски убил Мартынова, который своими хулиганскими дебошами терроризировал всё население г. Пятигорска, за что благодарные потомки долго хранили память о благородном юнкере и читали его слабые стишки, к которым со временем так привыкли, что завещали своим детям и внукам почитать их за самую высокую поэзию.
Владимир Высоцкий очень любил реветь по-медвежьи, но те, кто его слышали, говорят, получалось не очень похоже.
Каждый знает, что отечественные часы и фотоаппараты лучшие в мире. Особенно плохи швейцарские и японские. Американские тоже не лучше.
Некоторые считают русских хамскими, воровскими, тупыми и хитрожопыми скифскими рожами. Но стоит только посмотреть на фотографии самых ярких представителей народа — членов ЦК КПСС, как становится ясно, что всё не так уж плохо. Скифов среди них: раз, два — и обчёлся.
Как известно, первая часть романа «Тихий Дон» далась М. Шолохову без особого труда, а со второй частью возникли такие трудности, что сталинский лауреат даже запил. Злые языки утверждают, что он и вовсе писать не умел, а первую часть романа спёр у кого-то в бытность свою чекистом. Но в ведомости на зарплату он расписывался твёрдо, а значит, мог и роман написать.
