Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики
Когда я в цеху снимал 'остановы', мастера участливо помогали мне. Завернули штук пять 'остановов' в газету, а один из мастеров даже помог вынести их за проходную. Провожали меня с таким почётом, как какого-нибудь инструктора райкома партии. Уже на улице мастер пожал мне руку и виновато сказал:
- Извини дорогой, что так получилось, но кушать все хотят: и мы - мастера, и рабочие, и Соломон, и даже этот 'зверь' в проходной! А директору лишь бы отчитаться за снижение брака, что он в жизни понимает!
Больше я на табачную фабрику ? 2 , что на улице Поцхерашвили, не ходил.
А второе изобретение я сделал прямо на лекции по землеройным машинам. Есть такая землеройная машина - скрепер. В Америке такими выполняют почти половину всех земляных работ (у нас больше предпочитают экскаватор). Наш лектор Картвелишвили (у него фамилия грузинская, но всю жизнь он прожил в России) чётко и недвусмысленно рассказывал, что когда скрепер набирает в свой громадный ковш грунт, ему не хватает силы своего 'родного' тягача. Тогда зовут на помощь особые трактора-'толкачи', которые и подталкивают скрепер сзади, чтобы тот набрал полный ковш. Эти толкачи работают меньше минуты, а вынуждены стоять и ждать своей очереди по полчаса. Невыгодно.
- Это не от хорошей жизни! - подытожил Картвелишивили, - но другого пока никто не придумал.
На первой же перемене я подошёл к лектору и спросил:
- Юрий Лаврентьевич, а если на заднюю ось скрепера поставить маховик и разогнать его во время холостого пробега, то во время копания - а это меньше минуты - он даст на задние колёса такую тягу, что вполне заменит толкачи!
Картвелишвили мигом 'схватил' идею и тут же предложил:
- После лекции зайди, я помогу составить заявку на изобретение!
Подобный опыт у меня уже был с 'остановом' и заявку мы составили быстро.
Пару слов о Юрии Лаврентьевиче Картвелишвили. Это сын знаменитого Лаврентьева - Лаврентия Картвелишвили - советского 'хозяина' Дальнего Востока 20-х годов, конечно же, репрессированого. Несмотря на это, Юрий Лаврентьевич уважал Сталина и ненавидел Хрущёва. Как здесь не вспомнить эпизод, когда Хрущёв спросил писателя Шолохова: 'Неужели вы не признаёте, что был культ личности?' На что великий писатель ответил: 'Была Личность, был и её культ!' - Хрущёв понял, что он сам совсем 'не личность' и обиделся.
Но, несмотря на помощь сына такого великого человека и талантливого учёного, на заявку пришёл отказ - дескать, головной институт 'ВНИИСтройдормаш' не считает предложение полезным.
Иногда надо людям отказывать! Я сейчас не представляю себе свою жизнь, если бы не этот отказ. Он помог мне приобрести друзей на всю жизнь. В том же 'ВНИИСтройдормаше', других институтах, общежитиях. Он помог мне поступить в аспирантуру, он дал мне ярости бороться с противниками. Даже любимых женщин на долгие годы, помог мне найти этот отказ. И то, что я сейчас живу и работаю в Москве - этим тоже я обязан этому отказу!
Люди, не бойтесь получать отказ! Если, конечно, это не отказ в помиловании от смертной казни!
Знакомство с Москвой
Я впервые побывал в Москве в 1952 году. Мама меня привезла по своему бесплатному железнодорожному билету. Нам повезло - мой дядя Георгий был дома, и 'приютил' нас на несколько дней. Москва поразила меня своими большими домами, вечно спешащими людьми, магазинами, в которых всегда всё было.
Мама повела меня и в Мавзолей. Я не представлял себе, что увижу внутри этого загадочного здания, но что зрелище будет столь неприятным, я не мог себе вообразить. Под стеклянным колпаком лежало в неестественной, бессильной позе жалкое мёртвое тело. И это - Ленин? Великий, вечно живой, гениальный? Нет, лучше бы я не ходил в Мавзолей, неприятный осадок остался на всю жизнь.
Хотел я позже посмотреть и на Сталина, когда он тоже был в Мавзолее, но что-то удержало меня. И сейчас в моём представлении Ленин - это то, что я увидел в Мавзолее, а Сталин - хоть и немного неуклюжий, но живой, такой, каким я видел его рядом с собой на вокзале, а потом в саду дворца Наместника в Тбилиси.
Дядя подарил мне купленный в магазине 'Юный техник' электрический трансформатор, чему я был безумно счастлив. В Тбилиси такого не продавали, и я провёл много интересных опытов по электричеству, благодаря моей поездке в Москву.
Вторая поездка в Москву была менее удачной. Мама ни с кем не согласовала свой выезд, и летом 1954 года никого из родственников в Москве не оказалось. К тому же, на мою беду ещё в самом начале пути в Сурамском тоннеле, разделяющем Восточную и Западную Грузию, мне в глаза попала угольная пыль или сажа с паровоза. Я, конечно же, в тоннеле открыл окно вагона и решил посмотреть, что впереди. А впереди были дым, копоть и сажа. Попытки промыть глаза водой из-под крана в туалете поезда привели к сильному воспалению, и при подъезде к Москве веки у меня слиплись, и я практически ослеп. Мама купила в аптеке раствор сулемы (сильнейшего яда, между прочим!) и промывала мне глаза.
Гостиницы Москвы летом были переполнены, да и денег у мамы - кот наплакал, так что переночевали мы на вокзале на скамейках. Хуже всего было утром, когда надо было бежать в туалет, а я ничего не видел. В женский зайти вместе с мамой уже возраст не позволял. Как вышел я из этого положения сейчас не помню, наверное, так же как в детском саду или начальной школе. Мама со слепым ребёнком нашла адрес общежития МИИТа - железнодорожного ВУЗа, и нас туда пристроили, благо студенты были на каникулах.
Мы не очень умели пользоваться раствором сулемы, но пробовали, немного оторвав веки, заливать раствор в глаза. Боль была ещё та, но позже врач-окулист сказал, что хорошо хоть то, что меня не заставили эту сулему пить. Тогда глаза можно было бы и не лечить.
Для меня оказалось очень полезным то, что я, во-первых, узнал, что в МИИТе есть большое общежитие, а во-вторых, то, что туда можно устроиться. И вот, когда я вместо сборов с тренировками в курортных Боржоми и Бакуриани летом 1959 года самостоятельно приехал в Москву, эти знания мне пригодились. Правда, не в первый день.
Приехал я налегке. В портфеле - материалы заявки, пять экземпляров 'останова' для табачных машин. А также - бритва, мыло, зубная щётка и разные мелочи, в том числе, пара бутылочек чачи. Ещё в Тбилиси, предчувствуя трудности, я купил, модные в то время, нейлоновые трусы, майку, носки и рубашку. Их, если постирать, то можно встряхнуть, как следует, и надевать. Ни сушить, ни гладить их не надо было.
Сразу же после прибытия поезда, я, узнав в справочном бюро адрес ВНИИСтройдормаша, направился туда. Можно только себе представить все мытарства с пропусками, переговорами в канцеляриях и т. д., прежде, чем я нашёл эксперта, давшего отрицательный отзыв по моей заявке - Якова Иосифовича Немировского. Мужчина пенсионного возраста в очках для глухих (а был он действительно совершенно глухим человеком!), усадил меня за стол и сел рядом.
Первые же его вопросы и мои ответы поставили бедного Якова Иосифовича в тупик. Он доверительно наклонился к моему уху, как будто глухим был я, а не он, и виновато улыбнувшись, сказал:
- Видите ли, если мы дадим положительный отзыв, то министерство обяжет нас разрабатывать вашу машину. А это нам надо?
- Почему же не надо? - удивился я, - ведь эта машина не потребует толкачей, она же будет производительней, да и разработка грунта станет дешевле!
Яков Иосифович изобразил в ответ на мои слова такую сложную гримасу на лице, что я тогда не понял её смысла. Сейчас я уже понимаю смысл этой гримасы, и означала она в устах Якова Иосифовича примерно вот что:
- Молодой человек, с какого острова вы прибыли, кому нужна ваша производительность и стоимость разработки? Всё это - халоимес ('мечты', 'сны' - на идиш). А есть жизнь, план работ нашего института, фонд зарплаты, отчётность руководства и т.д., и т.п. Шли бы вы :, или ехали бы себе домой на Кавказ есть фрукты и пить вино, и не морочили бы головы простым русским людям, таким, как Яков Иосифович, например :
Вот какие сложные мысли изобразил Яков Иосифович своей мимикой, но расшифровывать её он мне не стал, чувствуя, что я могу пойти жаловаться, как угодно высоко. Он только переменил свою мимику, на благожелательную и, опять же, наклонившись к моему уху, прошептал:
- Приходите завтра (о, как я ожидал услышать эти слова!), и я вас познакомлю с очень умным специалистом, кандидатом наук (и Немировский, уважительно поднял вверх палец!) Вайнштейном Борисом Михайловичем, он-то уж разберётся в вашем изобретении. А что мы - простые инженеры, - и Яков Иосифович изобразил выражение лица 'бедного еврейчика'.
Я вышел из ВНИИСтройдормаша часов в шесть вечера, купил в магазине бутылку кефира, плавленый сырок и булочку, называемую тогда 'калорийкой'. Дёшево пообедав, я помыл и сдал бутылку в магазин, а потом решил, что искать общежитие уже поздно и первый день можно переночевать и на вокзале. Я пешком дошёл до Крымского моста, перешёл его и заглянул в Парк Горького. Там было шумно и весело. Дойдя до летнего кинотеатра, я устроился так, что мне был виден весь экран и бесплатно просмотрел какое-то кино.
