Мейв Бинчи - Хрустальное озеро
— Сестра Мадлен — святая, — сказала мать. — Кстати, Рита, ты уже ходила к ней?
— Непременно схожу, миссис Макмагон, непременно, — ответила Рита, ставя на стол блюдо макарон с сыром.
Хотя они ели на кухне, мать всегда настаивала на том, чтобы стол был накрыт элегантно. Вместо скатерти на нем лежали для каждого разноцветные салфетки, а для главного блюда — большая подставка из люфы. Сейчас оно было украшено веточками петрушки — это был один из тех приемов, с помощью которых мать старалась придать трапезе праздничный вид.
— Мэм, если вкус блюда не меняется, какая разница, как оно выглядит? — однажды спросила ее Рита.
— Любое блюдо должно выглядеть красиво, — вежливо ответила мать, и с тех пор у Риты вошло в привычку резать помидоры треугольниками, а крутые яйца — тонкими ломтиками.
Хотя члены семейства Келли ели в отдельной столовой, Кит знала, что у них накрывают на стол совсем не так, как в ее доме. И это была еще одна причина считать свою мать личностью особенной.
В отличие от служанки в доме Келли, Рита давно стала членом их семьи. Эммет любил Риту и всегда интересовался тем, что она собирается делать.
— А что потом? — спрашивал он.
— Потом ты будешь учить меня читать, — отвечала Рита, считавшая, что попросить Эммета умерить любопытство было бы невежливо. — Знаешь, в школе меня этому так и не научили. Я слишком редко туда ходила.
— А что же ты делала? — Эммет изнывал от зависти. Наверное, ужасно приятно так спокойно рассказывать о том, что ты прогуливал школу.
— Чаще всего сидела с ребенком. А еще сгребала сено или заготавливала торф, — деловито сообщала Рита. Она не слишком горевала из-за того, что не научилась читать и повзрослела раньше срока, присматривая за младшими братьями и сестрами, а закончила тем, что стала ухаживать за чужими детьми и убирать чужие дома.
Вскоре после ужина мистеру Салливану стали повсюду мерещиться черти. В сумерках он заметил, как черти с вилами крадутся в соседние дома. В том числе и в аптеку. Наверно, они просачивались сквозь половицы и трещины в стенах. Пока отец увещевал мистера Салливана, при этом вполголоса отдавая распоряжения жене, Кит и Эммет давились от смеха.
— Все в порядке, Билли, тут нет никаких чертей, кроме нас с тобой… Элен, будь добра, позвони Питеру… Присядь-ка, Билли, и мы поговорим об этом, как мужчина с мужчиной… Элен, скажи ему, что дело плохо… Билли, послушай меня. Разве я похож на человека, который позволит чертям, да еще с вилами залезть в его дом?.. Черт побери, как можно скорее, с самым большим шприцем успокоительного!
Дети сидели на верхней ступеньке и ждали прихода отца Клио. Затем последовали крики, испуганные вопли, и охота на чертей прекратилась. Потом они услышали, как доктор Келли сказал их отцу про больницу графства. Билли представлял уже опасность не только для себя, но и для окружающих.
— А что будет с его гаражом? — спросил отец.
— Вернется один из сыновей, которых он бросил, и заменит отца. Во всяком случае, благодаря милости их дяди мальчики ходят в школу. Они сумеют превратить гараж в нечто большее, чем ночлежка.
Эммет сидел, прикрыв рот руками. Когда мальчик чего-то пугался, его заикание усиливалось.
— Они хотят посадить его под замок? — Глаза Эммета округлились. Слово «замок» ему удалось произнести только с десятой попытки.
Внезапно Кит подумала, что если бы в этот миг ей пообещали выполнить любое желание, она попросила бы избавить брата от заикания. Иногда ей хотелось, чтобы у нее были такие же длинные светлые волосы, как у Клио, или чтобы ее родители так же ладили друг с другом, как родители подруги. Но сегодня вечером главным был Эммет.
Когда мистера Салливана увезли, отец и мистер Келли пошли «промочить горло». Мать молча вернулась в дом. Кит видела, как она походила по гостиной, беря в руки безделушки и кладя их на место, а потом ушла в спальню, закрыв за собой дверь.
Кит постучала.
— Входи, моя радость.
Мать сидела за туалетным столиком и расчесывала волосы. С распущенными волосами она была похожа на принцессу.
— Мама, с тобой ничего не случилось? Ты такая грустная.
Мать обняла девочку.
— Все в порядке, малышка. С чего ты взяла?
Кит не хотела говорить о том, что она увидела через окно кухни.
— У тебя грустное лицо.
— Да, кое-что меня расстроило. Например, этот бедный дурачок, которого связали и отправили в сумасшедший дом до конца жизни, потому что он не умел пить понемногу. И эгоистичные родители Риты, которые, родив четырнадцать детей, заставляли старших ухаживать за младшими, потом отправляли их работать и забирали у них половину жалованья… Если не считать этого, все остальное нормально. — Кит с сомнением покосилась на отражение матери в зеркале. — А у тебя все в порядке, котенок?
— Не очень. Не совсем.
— И чего же тебе не хватает?
— Ну… мне хочется быть посообразительнее, — ответила Кит. — Хочется быть такой же умной, как Клио, иметь такие же светлые волосы, слышать, о чем говорят другие, пока сама разговариваешь. И стать повыше.
— Вряд ли ты поверишь, если я скажу, что ты в двадцать раз красивее Клио и намного умнее ее.
— Нет, мама.
— Да, Кит. Клянусь тебе. Другое дело, что у Клио есть чувство стиля. Не знаю, где она этому научилась, но эта девочка умеет пользоваться тем, чем ее одарила природа. Ей всего двенадцать, а она уже знает, что ей идет и как нужно улыбаться. Вот и все. Но это не красота. Настоящая красота — у тебя. Ты унаследовала мой овал лица, а Клио, бедняжка, — всего-навсего своей матери.
Они насмешливо фыркнули, как две взрослые женщины, участвующие в заговоре. Лицо у миссис Келли было пухлое и круглое.
Рита ходила к сестре Мадлен по четвергам, в свой неполный день. Люди слышали, как сестра Мадлен говорила: «По четвергам мы с Ритой часто читаем стихи». Это был тактичный способ предупредить всех, что вторая половина четверга — время Риты, и постепенно к этому привыкли.
Обычно Рита пекла к четвергу овсяные лепешки или приносила половину яблочного пирога. Они с сестрой Мадлен вместе пили чай, а потом принимались за чтение. Неделя шла за неделей, и к лету Рита чувствовала себя увереннее. Она научилась читать, не водя по строчкам пальцем, и по смыслу фразы догадывалась о значении трудных слов. Пришло время учиться писать, и сестра Мадлен решила подарить Рите авторучку.
— Но, сестра, я не могу принять ее. Эту ручку подарили вам самой.
— Ну, если она моя, то я могу делать с ней все, что угодно, правда? — Подарки редко задерживались у сестры Мадлен дольше двадцати четырех часов.
