Дмитрий Иванов - Где ночуют боги
Вошли в самолет. В самолете было очень мало сидений, и все они были очень большие, кожаные, с такими широкими подлокотниками, что на них можно было положить не локти, а спины. Антону это понравилось. Понравилось, что никто не попросил билетов и паспортов. Понравилось еще, что по пути к самолету не пришлось снимать ремень с брюк, разуваться и пытаться разодрать слипшиеся намертво бахилы. И что никто не стал показывать правильные действия при падении самолета на горы и наступлении смерти, а, наоборот, сразу принесли коньяк; это сделал молодой человек в костюме без опознавательных знаков.
Минке попытался предупредить Антона, что пить коньяк не нужно, но Антон только усмехнулся и коньяка накатил.
Тут же взлетели. Командир экипажа не обратился с речью по громкой связи, не представился даже. Это вселяло какую-то неуверенность. Чтобы отогнать ее, Антон выпил еще коньяка. Коньяк был очень хороший и бесплатный. Летели часа полтора, за это время Антон успел выпить бутылку и стал искать кнопку вызова стюардессы. Кнопку он не нашел. Минке постоянно толкал Рампо в бок локтем, призывая прекратить употребление спиртного и поиск кнопки. Несмотря на то что кнопку Антон не обнаружил, молодой человек в костюме появился.
Антон нагло спросил его:
– Дружище, куда мы летим, подскажи?
Молодой человек улыбнулся, улыбка у него была, как и он весь, незапоминающаяся, и сказал:
– Если что-то нужно, я принесу.
Антон развел руками: все, что нужно было – коньяк и шоколад, – уже в достаточном количестве было в его организме. Тогда Антон спросил, явно провоцируя скандал:
– Я покурю?
– Конечно, – ответил молодой человек без внешности, выдвинул из столика пепельницу и удалился.
Антон закурил и подумал, что все-таки молодец Миша Минке, хороший он лидер, пробил такой заказ, и если можно курить в самолете по дороге туда, за заказом и авансом, то можно себе представить, что можно будет по дороге обратно, с заказом и авансом в кармане.
Миша, напротив, становился все мрачнее и собраннее. Под конец полета он вообще закрыл глаза и только шевелил губами, и Антон даже засмеялся, глядя на него, и подумал, что Миша похож на ваххабита. В свой главный в жизни час – предсмертный.
Когда садились, Антон поаплодировал пожелавшему остаться инкогнито пилоту, а Миша Минке снова ткнул его в бок локтем и сказал шепотом, чтобы с этой минуты Антон думал, что делает, и особенно что говорит.
Сошли по трапу. Снова сели в машину: тоже черный джип, тоже без номеров. Потом джип долго, через смешанный лес, вез их. Приехали к забору, на котором висела скромная табличка: «Бочаров ручей. Въезд по разрешениям».
Разрешение у водителя было. Въехали на территорию, опрятно озелененную. Крепкий мужчина с ямочкой на подбородке и трезвыми глазами встретил их и повел в глубь территории.
По дороге Миша Минке сдавленно изрек:
– Красиво тут у вас.
На что мужчина с трезвыми глазами сказал:
– Еще как.
Пришли к мрачноватому особняку в стиле дома Штирлица. Прошли внутрь, оказались в зале с камином. Утонули в мягких креслах. Антон закурил и стал искать пепельницу, несмотря на протесты Миши Минке.
Антону уже было ясно, что заказчик – крупный производитель, а с ними Антон привык держаться раскованно, нагло. Это не было опасно, напротив, именно это и было безопасней всего, потому что сразу создавало дистанцию и уважение. Креативному человеку вообще-то очень трудно вызвать у крупного производителя к себе уважение. Потому что креативный в любом случае на такие встречи приходит за авансом, а уважать того, кто пришел за авансом, не за что тому, кто принес аванс. Только наглостью и цинизмом плюс врожденным чувством стиля можно пытаться это положение вещей исправить, и у Рампо это всегда получалось.
Он прикинул, крупный производитель чего может обитать в Сочи. Антон Рампо в Сочи бывал только один раз в детстве с родителями и запомнил только, что в море он постоянно мочился, потому что папа ему сказал:
– Писай в море, Антош, все так делают, все равно оно Черное и никто не увидит.
Еще про Черное море Антон помнил, что тогда, в детстве, было очень больно заходить в море, потому что вход в воду устилали груды острых камней, накиданных как будто специально для перелома пальцев ног входящих. Вот и все, что Антон помнил про море и Сочи. И Антон стал размышлять, что же, исходя из того, что он помнит про Сочи, выгодно было бы производить здесь, чтобы стать крупным производителем. Может быть, жидкость, применяемую в бассейнах, которая из бесцветной становится синей, если кто-то мочится в воду? В этом случае, заключил Антон, море стало бы Синим. «Синее море» неплохо звучит, как из сказки Пушкина, но кто станет производить такую жидкость, да и зачем? Пусть люди писают в Черное море, в конце концов, это традиция. А любой концептолог знает, что проще опираться на уже сложившиеся традиции, чем создавать новые, потому что создавать новые традиции – это очень затратно. Затем Антон предположил, что большим спросом пользовалась бы специальная обувь для входа в воду по острым камням. Антон попытался представить, что это может быть за обувь; получилось нечто вроде ботинок для горных лыж, но они тяжелые, входить в них в воду будет комфортно, но можно утонуть. Тогда Антон вспомнил деревянные башмаки, которые носили в средневековой Европе. Это было бы стильно, к тому же безопасно, ведь дерево не тонет. То есть башмаки помогают войти в воду, а потом еще и держат на воде. Неплохо. Но потом Антон понял, что ноги в деревянных башмаках будут стремиться вверх, тем самым опуская голову вниз. И тут выходом будет либо сбрасывать башмаки в воде, чтобы жить и дышать, башмаки при этом уплывут, а при выходе из воды беззащитными ногами последние будут поломаны. Либо можно уравновесить головную часть тела за счет аналогичной деревянной детали. Но какой? Деревянная шапка могла бы решить проблему равновесия головы и ног плюс повысила бы еще на порядок безопасность на воде. Даже при желании утонуть в деревянной шапке непросто. Но полностью отсекаются дайверы, ведь дерево не тонет, следовательно, не ныряет. С другой стороны, какие перспективы у дайвинга в Черном море? На кого в нем смотреть? Нет коралловых рифов, нет пучеглазых мурен, нет рыбок: желтых, зеленых, лиловых, ярких, как кошмар алкоголика. Есть только сельдь и течения синего цвета, если применять жидкость против писанья в воду.
На этом месте рассуждений Антона дверь в зал, в котором сидели Антон Рампо и Миша Минке, вдруг распахнулась. В дверь вошел Путин.
