Олег Рой - Мир над пропастью
— Нет.
— Тогда, значит, Александра?
— Опять мимо! — Она рассмеялась, и смех ее был похож на журчание лесного ручейка. — Даю вам последний шанс.
— Алеся? — Игорь старался изо всех сил.
— Нет, нет и нет. Не угадали. У меня ужасное имя — Алевтина. Оно такое… такое… брр! Некрасивое и старое.
— Старое?
— Ну… оно подходит женщине после шестидесяти. Чем-то похоже на слово «нафталин», вам не кажется? Надеюсь, я никогда не буду настолько старой, чтоб носить это имя. Зовите меня Алей, ладно?
Из динамиков неслось:
Эти желтые листья в ладони свои собираешь,
Отсверкали они и лежат на холодном лугу.
И ты сердцем моим, словно листьями теми, играешь…
Дворник жег собранные в кучу подгнившие листья. В Озерске по-хозяйски утвердилась осень, которую он любил еще и за то, что в середине ноября родилась Настена. Его бесценная, золотая девочка. Дочь Игорь обожал.
Увидев Асю первый раз, он испугался. Он представлял себе все совсем не так. Думал, что, когда будет получать из рук медсестры долгожданный сверток, испытает невероятную радость и отцовскую гордость, но ничего подобного не произошло. В душе царило недоумение — неужели человек может быть настолько маленьким?
Было уже довольно холодно, и малышку завернули в три одеяла. А когда дома, положив на стол, откинули, как капустные листы, все конвертики и пеленки, девочка показалась ему такой крохотной и беззащитной, что он тут же почувствовал себя слишком большим и сильным и от этого неуклюжим и неуместным. Он не знал, как подойти к ней, как взять на руки. Было страшно сделать что-то не так и нанести ей хоть малейший вред.
Но уже спустя две недели он сам с улыбкой вспоминал свое замешательство.
Алька — как-никак преподаватель русского языка и литературы! — предложила назвать девочку Асей, в честь тургеневской героини. Но он был не слишком доволен таким выбором.
— Мне не нравится сочетание «Ася Игоревна». К тому же ты — Аля, а она — Ася… Вас просто будут путать!
И дочку назвали Анастасией. Сокращенно можно звать Асей. А можно Настей, Настасьей, Настенькой, Настькой и Настеной. Последнее имя ему особенно полюбилось. Впрочем, и к Асе он тоже быстро привык.
Аля и Ася. Все его богатство. Вся его жизнь…
Малышка с первых дней начала узнавать его. А может, ему просто так казалось. Когда она плакала, он клал ее себе на грудь, чтобы ее крохотное ушко улавливало биение его сердца.
— Так делали со мной, — объяснял он жене. — Отец рассказывал, что дети, когда только рождаются, еще не отвыкли засыпать под стук сердца. Они же постоянно слышали его в утробе матери. И первые месяцы жизни им очень не хватает этого стука.
— Значит, ты имитируешь мой живот, — смеялась она. — Эх, Игорь, хорошо еще, что я кормящая мать, а то ты вполне мог бы и без меня обойтись.
Он накрывал дочку сверху пеленкой и замирал, вслушиваясь в такое трогательное, такое родное сопение. Иногда свободной рукой он обнимал Алю и в эти минуты чувствовал себя настолько счастливым, насколько обычному смертному чувствовать себя просто не полагается.
Игорь сообразил, что они пришли, когда Настена остановилась у старого здания школы. Той, куда когда-то ходил он сам, где сорок с лишком лет преподавала бабушка и где сейчас работала Аля.
— Ты меня сегодня заберешь или мама?
— Наверное, мама. Только у нее семь уроков. Тебе придется ждать ее часа три. Справишься, Ася?
Она неуверенно кивнула. Настена была совершенно домашним ребенком. И они с Алей каждый раз чувствовали себя виноватыми за то, что их дочь вместо того, чтобы играть дома в куклы, вынуждена торчать на продленке.
— Пока, милая. Беги, а то опоздаешь. — Игорь поцеловал дочь. Поправил рюкзак, отдал пакет со сменной обувью. Долго смотрел ей вслед. В ярко-желтой курточке, длинной, точь-в-точь как у матери, юбке, с двумя хвостиками, перехваченными разноцветными резиночками и с розовым школьным рюкзачком за плечами, она смешно взбиралась на высокие каменные ступеньки. У двери обернулась, помахала ему рукой и вошла в здание школы.
Сегодня он работал во вторую смену. Оставалось больше двух часов. Игорь постоял на школьном дворе. Посмотрел на хмурое осеннее небо, сунул руки в карманы куртки и не спеша направился бродить по Озерску.
Свою работу Игорь обожал. Как и своего начальника.
Арону Натановичу было под восемьдесят. Каждый год он грозился уйти на заслуженный отдых, но ему никто не верил, потому что все прекрасно знали — на пенсии ему делать нечего, тогда как все дело без него встанет.
Вопреки распространенному представлению о людях его национальности, Арон начинал с обычного автослесаря, сам потихоньку сделал карьеру и еще до перестройки занял место начальника СТО. Позже при станции открыли маленький филиал, закупили машины, покрасили их в желтый цвет, разрисовали шашечками — и в городе появился новый таксопарк. Станция обслуживала и свои, и городские автомобили и одновременно служила гаражом.
Игорь был таксистом уже восемнадцатый год и даже не представлял, кем бы еще он мог работать. Все получилось как-то само собой. В старших классах у него были какие-то смутные планы относительно технологического института, но сразу после выпускного вечера его вызвали в военкомат и предложили окончить перед армией автошколу. Посоветовавшись с родными, Игорь согласился и с тех пор ни разу не пожалел о своем решении. Сначала выучился водить грузовые автомобили, а после армии получил еще и права категории «В». Именно во время службы, крутя баранку «ЗИЛа», на кузове которого была табличка «Люди», он понял, что в этом-то и заключается его призвание — возить пассажиров. Поработал несколько лет в городском парке, а потом перешел к Арону со своим автомобилем — старенькими «Жигулями»-«шестеркой», на котором ездил еще Быков — старший. Машину перекрасили ярко-желтой краской, и она словно помолодела, даже сам отец поначалу ее не узнал.
Несмотря на то что Озерск относительно небольшой город, работы всегда хватало. Для местных жителей пользоваться услугами их фирмы было обычным делом. Чаще всего такси заказывали по телефону — Игорь всегда удивлялся, когда слышал, как в других городах люди «ловят» машину, стоя у проезжей части.
Слово «голосовать» в применении к данной ситуации он впервые услышал только в армии и не сразу понял, о чем речь.
Служил он в Подмосковье, в Нарофоминском районе и заслуженный краткосрочный отпуск решил провести в столице вместе с приятелем Сашкой Рябовым. Домой, конечно, хотелось очень и очень, но дорога туда и обратно на поезде как раз съела бы все отпущенные трое суток, а на самолет денег не было. Поэтому он с охотой принял Сашкино предложение «смотаться в Первопрестольную». Рядовой Рябов был, как он сам выражался, «потомственным москвичом в третьем поколении». Ни больше, ни меньше. Сразу после подъема они покинули часть и пошли по направлению к шоссе, где на асфальтовом пустыре сиротливо белела автобусная остановка. В десятке шагов от нее притулилась стеклянная конструкция, оказавшаяся продуктовым магазином — единственным во всей округе.
