Линда Квилт - Жуткие чудо-дети
Бедная Мелинда лишилась от возмущения дара речи. Что позволяет себе эта старая ведьма! Сначала лжет самым бесстыдным образом, а потом еще любовь к истине берется проповедовать! И вдобавок эти смехотворные угрозы, которыми можно запугать какую-нибудь малолетку, но не десятилетнюю же девочку, прекрасно понимающую что к чему! Внешне Мелинда отреагировала на такую наглость с завидным самообладанием, однако для себя твердо решила при первом удобном случае проучить старое пугало.
Когда на следующей день Мелинда спустилась в гостиную и застала там за вязаньем тетушку Милдред, то, помедлив поначалу в нерешительности, собралась-таки с духом и, пожелав тетушке доброго утра, спросила самым что ни на есть невинным тоном:
— Послушай, тетушка, а зачем ты все время в мамин стаканчик для зубной щетки писаешь?
Не успела она произнести последнее слово, как на языке у нее что-то зашевелилось, и — надо же — сквозь ее алые губки протиснулась и вылезла наружу малюсенькая жаба.
— Смотри-ка! — воскликнула тетушка Милдред и захихикала при виде склизкого серо-бурого создания, запрыгавшего по полу. — Ну что я тебе говорила!
На мгновение Мелинда просто остолбенела от ужаса, а когда чуть опомнилась, то вихрем, не произнеся больше ни слова, умчалась к себе наверх и зарылась в подушку своим милым личиком.
До отъезда тетушки Милдред она больше не спускалась вниз. Мало-помалу ей становилось ясно: если колдовство, насланное старой мымрой, не рассеется, то ее в ближайшее время ждут в жизни серьезные осложнения. Но, может быть, волшебные чары действовали лишь в присутствии этой ужасной тетушки Милдред? Или проклятие и теперь, после ее исчезновения, остается в силе? Выяснить это проще всего было путем эксперимента. Мелинда встала у себя в комнате перед зеркалом и провозгласила: «Я умерла» — и тут же изо рта ее выползла новая крошечная жаба. Сомнений не оставалось — впредь ей придется следить за каждым своим словом!
— Но мне-то за что?! — сокрушалась бедная девочка. — Все вокруг, включая тетушку Милдред, могут болтать, что им вздумается, неважно, правда это или неправда, и никакие мерзкие животные у них при этом изо рта не выскакивают. А мне почему нельзя? Это нечестно! — Она схватила скользкое крошечное создание и швырнула его в окошко.
В критических ситуациях в человеке всегда проявляются подлинные его задатки. Несмотря на отчаянность положения, Мелинда не утратила способности смотреть на вещи философски. Отличить истину от лжи, рассуждала она, не так-то легко, как можно предположить. Когда человек в силу обстоятельств оказывается вынужден говорить правду и только правду, он неизбежно и очень скоро сталкивается с серьезными трудностями. Для начала приходилось принять тот бесспорный факт, что знать всей правды не может никто. Кроме того, нельзя было валить в одну кучу и все разновидности неправды. С моральной точки зрения существует большая разница между неправдой, которая говорится по неведению, по заблуждению, по забывчивости, по ошибке или просто по глупости, и явной ложью, когда ввести в заблуждение хотят намеренно. Но и в этом последнем случае предстояло распутать целый клубок всевозможных вариантов. Взять с потолка, наврать с три короба, втирать очки или вешать лапшу на уши — все это было далеко не одно и то же. Охотничьи небылицы нельзя путать с матросскими байками, а «врать не краснея» — значит нечто иное, чем «врать как по печатному» — изречение, особо пугавшее Мелинду своими последствиями. А если хорошенько вдуматься, то как же, собственно говоря, следует относиться ко всякого рода недомолвкам и околичностям? Разве мыслимо без них любое человеческое общение? Кроме того, не совсем четко представляла себе Мелинда, где проходит граница между ложью явной, ложью благонамеренной и простыми россказнями. Она решила обратиться за помощью к словарю и вычитала там, что россказни есть «болтовня, балагурство, потешные рассказы», которые никому не приносят вреда и ничьей репутации не порочат, а служат скорее для развлечения слушателей. Другая книга разъясняла, что благонамеренная ложь, то есть «продиктованная благими побуждениями, не только простительна, но и полезна и даже необходима». Полезна и даже необходима! Это же в корне меняет дело, начала соображать Мелинда, но не была уверена, что и прыткие амфибии будут считаться с подобными тонкостями формулировок, столь дорогими сердцу любого философа.
Ввиду пугающей по своим масштабам путаницы понятий Мелинда решила подойти к делу опытным путем. Экспериментаторская жилка внушала ей недоверие к воздушным замкам отвлеченных теорий и требовала весомых вещественных доказательств. Но и проведение опыта вселяло большие опасения. Допустим, она начнет врать своей матери или подружкам, не грозит ли это тем, что маленькие хладнокровные создания наводнят тогда собой весь дом? Кроме того, она никак не хотела допустить, чтобы родственники застали ее за выплевыванием жаб. И тут Мелинду осенила гениальная мысль. Она побежала к ближайшему телефону-автомату и набрала наугад какой-то номер.
— «Виттлер и сыновья». Магазин строительной техники, — отозвался на другом конце бойкий голос.
— «Маунтфорт и К°», отдел проектирования, — представилась в свою очередь Мелинда. — Мы планируем закупку трех одноковшовых экскаваторов, вместимостью до четырех тысяч тонн каждый.
Не успела она закончить фразу, как почувствовала, что в горле у нее с трудом протискивается наружу огромная жаба, чтобы пресечь такую неслыханную ложь. Появление квакающего создания, однако, не обескуражило Мелинду, и она мужественно продолжила свой эксперимент. Следующим на проводе оказался святой отец Томас Ветстоун, сверхштатный каноник аббатства Клаудберри в графстве Шропшир.
— Ваше преподобие, прошу простить меня за беспокойство, — проговорила Мелинда прерывающимся голосом, — но я нахожусь в большом затруднении.
— Дитя мое, смело открой мне все, что тяготит твою душу, — отозвался каноник.
— Дело в том, что я, — проговорила Мелинда, — я испытываю отвращение к некоторым божьим тварям, особенно к склизким.
— Что ж, не очень похвально с твоей стороны, — заключил преподобный отец. — И это все, в чем тебе хотелось покаяться?
— Почти, — призналась Мелинда, и на губах ее тут же появился малюсенький головастик.
Вполне удовлетворенная своим экспериментом, она повесила трубку. Было ясно — полуправда имела менее тяжкие последствия, чем наглое вранье. По всей очевидности, размеры жабы напрямую зависели от калибра каждой отдельной лжи. Экспериментальные данные следовало в дальнейшем, разумеется, уточнить и систематизировать, но в настоящий момент Мелинда была вполне удовлетворена результатами и решила ими пока ограничиться.
Не подлежало сомнению — впредь от нее требовалась предельная честность и во избежание неприятных последствий ей отныне придется тщательно взвешивать каждое слово. Безусловно, это проще сказать, чем сделать. Вообще не раскрывать рта тоже ведь невозможно. Но известная мудрость «Слово — серебро, молчанье — золото», без сомнения, становилась теперь основным правилом поведения.
Хотя Мелинда и старалась всячески скрыть от матери горькую правду, но некоторая подавленность дочери все же не утаилась от глаз миссис Милфорд. Вместо того чтобы, как прежде, оживленно болтать с подружками или знакомыми, заходящими к ним в гости, Мелинда теперь все больше помалкивала. Когда же с вопросом обращались непосредственно к ней, то прямота ее ответов порой далеко выходила за рамки вежливости. «Дурацкое предложение!» — бросила она, к примеру, когда мистер Мёрдок, один хороший приятель матери, спросил, почему бы ей не сходить после обеда в кино, а он бы, ясное дело, не стал скучать с ее матерью.
И в школе все шло уже не так хорошо, как раньше. Там только теперь и говорили, что о неслыханных дерзостях Мелинды. Никто не мог понять почему, когда в школьной столовой на обед раздали такие аппетитные сосиски в тесте, она вдруг бросила тарелку повару прямо в лицо, и все из-за того, будто кто-то сказал, что блюдо это называется «toad-in-the-hole» — «Жаба в норе». Часто на самые безобидные вопросы поступали от нее совершенно возмутительные ответы. Так что даже мистер Мюллер, добрейшая душа среди всех учителей, и тот не удержался от мягкого упрека в ее адрес.
— Откровенность, — заметил он, — черта, безусловно, похвальная, если, конечно, знать меру! — Реакция ее школьных товарищей подобной деликатностью не отличалась.
И нескольких примеров будет достаточно, чтобы наглядно продемонстрировать, в каком отчаянном положении оказалась Мелинда. Когда однажды Молли Макгифферт захотела узнать, нравится ли Мелинде ее новая прическа, то услышала от нее: «Крысиное гнездо какое-то!» Минни Муллок повезло не больше, когда она поинтересовалась у Мелинды, почему та не хочет прийти к ней на день рождения. «С тобой ужасно скучно, Минни», — последовал короткий ответ. При этом Мелинда никого не хотела обидеть. Она просто боялась, что ей опять придется расплачиваться каким-нибудь головастиком, решись она на благонамеренную ложь. Очень скоро у нее даже выработалась привычка прикрывать рукой рот, на случай, если вдруг ненароком заболтается или отступит от правды — хотя бы на волосок. Разумеется, не так-то легко было удерживать на языке малюсенькое резвое существо, пока не останешься одна и не сможешь наконец его выплюнуть. Но это все же лучше, чем потом терпеть язвительные шуточки своих одноклассников.
