Александр Зевайкин - Джон и Тимми
— Все нормально, все нормально, — приговаривал он, больше успокаивая себя, чем напарника. Его самого трясло и мутило. Он старался дышать глубже и думать о чем-то приятном, но… какое тут приятство?
— Чего ему надо было? — не унимался Серега.
— Просто он спутал тебя с девочкой.
— Козел, — обиженно ругнулся мальчик.
— Вытри слезы, — дрожащей рукой Федор смахнул с бледной щеки мальчика крупную слезу и подал ему слетевшую панамку. — Что бы ни случилось — мы едем в деревню к бабушке. Тебя зовут Света. Запомни: Света. А сейчас мы зайдем в магазин и я куплю тебе самую большую шоколадку. Договорились?
Мальчик шмыгнул носом:
— Какой тебе магазин в шесть часов утра?
— Да есть тут недалеко один круглосуточный. Нам надо купить продуктов на дорогу, — он взял мальчика за руку и уже не отпускал до самого магазина.
5Безлунная ясная ночь. В августе звезды самые яркие. Небо глубокое, черное, но смотреть на него не холодно, как это бывает в морозные крещенские ночи. Воздух пропитан букетом подсыхающего многотравья. Чуть покалывает шею. Осторожно, стараясь не разбудить доверчиво прижавшегося и сладко посапывающего Серегу, Федор убрал стебель. Умаялся мальчонка. Мыслимое ли дело целый день идти? На ужин они доели остатки припасов, что удалось купить на окраине города. Легче будет идти: нести совсем нечего. Но это мало волновало Федора. Уже подошла молодая картошка. Hазвести костер — проще простого. Она, молодая, печеная — самая сласть. Добавить огурчиков, помидорок. Раздобыть можно. Федор не считал себя профессиональным вором. Вообще никогда не воровал. Но пару корней картошки — можно. Не помирать же с голода. Но то будет завтра. Он гнал мысли о еде. Утро вечера мудренее. Будет день — будет пища.
Небо мигало испуганными глазами. Со всех сторон долетали таинственные ночные звуки. В реке плескалась крупная рыба, высоко на деревьях сердито вскрикивали проснувшиеся птицы: не иначе сон страшный приснился. У омета попискивали мыши, осваивая новое жилье. Откуда-то издалека, невозможно было разобрать направление, доносился приглушенный собачий лай.
Мысли всякие лезли в голову. Так уж человек устроен. Сон не идет, а мысли лезут. Вроде устал, прошли много, но все равно… Нервное перенапряжение. Серега вот спит. Он просто не верит, что его могут убить. В одиннадцать лет совсем иное восприятие мира. А Федор медленно прокручивал в голове основные вехи своей жизни. Не так уж их много.
В тот день он как раз получил зарплату. Зашел в аптеку, купил таблеток для матери, потом бутылочку пива для себя. Домой пришел веселый, довольный. С порога:
— Мама, я тебе таблетки купил.
Квартира ответила тишиной. Руки опустились, похолодели.
Где-то на задворках памяти промелькнуло лицо жены. Она была его первой женщиной. Глупая, жадная. Так и остался один. Даже детей у них не получилось. А к тридцати годам у любого мужика подкатывает желание подбросить к потолку своего сынишку, вытереть ему сопельки и в кругу друзей за кружкой пива похвастаться его озорством. Он долго обижался на жену. Но потом понял, что виноват скорее всего сам. Женщины любят сильных самцов. А он? Тихий, спокойный. Воровать родители не приучили. Да, не приучили. Если бы она узнала, что ее бывший муж-недотепа спер семьсот миллионов долларов! Что у него будет свой остров в Тихом океане и все-все, что только можно пожелать. Она бы, наверное, удавилась от злости. Эк размечтался! Юля, Юля! Ах, дрянь. Нашла лопушка. А какая женщина! Федор вспомнил, как целовал ее всю. Она любила это. Всю-всю. Все бугорки и ложбинки. Она мурлыкала, поворачивалась, подставляя его губам свое тело. Вот сволочь! Наверное, прав старик Фрейд: все в этом мире делается ради обладания самкой. Куда полез? Видел же: не по тебе девчонка. Поверил. Она же… сука! Все продумала. И пропуск его сдала и кабинет опечатала. Все продумала, до мельчайшей подробности. Стопроцентный успех. Ну, ладно — он. А ребенка подставила! Стерва. Ничего святого. Ради таких денег и маму живьем закопать можно. Федор чуть не матюгнулся, но вовремя прикусил язык, хотя на десяток километров лишь мыши да птицы. Серега проснется. Что теперь? Остров в Тихом океане. И загранпаспорта на новые имена сделаны, и билеты на воскресенье куплены. Никто никогда их не найдет. Убегающая по пляжу папуаска. Как же красиво могут врать люди! А как наивно могут верить другие! Да нет. Вернее всего — лишняя дырка в голове. А не найдут их по одной простой причине: в заброшенной насосной очень глубокие колодцы. Дурак. Позарился. Захотел. Квартира своя была. Какой-никакой заработок. Тихо жил, никого не трогал. А теперь… как дикарь. От людей шарахается, по кустам прячется. В ометах ночует. Но диск-то остался. Это, наверное, огромная глупость — тащить его с собой. А все же такие деньги! Да что с ним делать? Надо выход иметь на покупателя. А это люди не его уровня. Они пешком по улицам не ходят. У них сигаретку не стрельнешь и разговор между прочим не заведешь.
Да поздно уж возмущаться. Что сделано, то сделано. Чьи-то легкие шаги послышались совсем рядом. Нет, это не человек. Зверь какой-то. Федор покрепче стиснул дубинку, сломанную заранее, на всякий «пожарный» случай, и даже дыхание затаил. А рядом, просматривая сны, безмятежно посапывал Серега. Как ни странно, но вся эта авантюра пришлась ему по душе. Мальчишка.
Наверно, он все-таки устал. Устал бояться, устал обижаться и злиться. Ровное дыхание мальчика действовало успокаивающе. Федор откинул все мысли. Стало легко и просто. Поглубже вздохнув запах сена, он закрыл глаза. Как быть и что делать дальше — он не знал. Но он знал одно: у него теперь есть Серега. Существо, с которым его свела судьба и за которое он теперь в ответе. Душу грела отеческая любовь. Перед мальчишкой нельзя быть слабым, и он что-нибудь придумает. Главное — до брата добраться. А он — голова: обязательно что-нибудь подскажет.
Проснулись они поздно. Солнце слепило глаза. И в близость смерти не верилось. Все злоключения казались полузабытым кошмарным сном. Слишком ярким и добрым был мир вокруг. Жужжание шмелей, стрекот кузнечиков, ломкий полет ярких бабочек. Они искупались и пошли дальше, придерживаясь берега реки. Федор не узнавал местность. Когда он был здесь последний раз? Лет пятнадцать-двадцать назад.
В какой-то полузаброшенной деревеньке им удалось раздобыть картошки, огурцов и помидор. Промелькнул соблазн утащить гуся. Важного, жирного. Но решили не связываться. Слишком много шума от этой животины. Отойдя подальше, они развели костер, напекли картошки. Ели без хлеба, без соли, но оба были довольны.
Дальше пошли дикие молодые леса. Густые, сорные, сумасбродные. Ольха, осина, береза вперемешку с елями, соснами, ивняком по самому берегу. Федор инстинктивно искал следы пребывания человека, но не находил. Похоже, они пионеры в этих джунглях. К вечеру он уже стал опасаться: не заплутались ли они? Единственный ориентир — река, сильно обмелела, сузилась, берега совсем заросли и потеряли свои истинные очертания. Серега заметил, что его напарник нервничает.
— Мы что, заплутались? — деловито осведомился мальчик.
— Похоже, — растерянно оглядываясь, признался Федор.
— Что будем делать?
— Пойдем вперед, — лаконично ответил Федор, поскольку ответа на этот вопрос он не знал. Минут через десять они вышли на большую поляну и вдруг увидели коровью лепешку. Совсем свежую. Указав на нее пальцем, Федор облегченно выдохнул:
— Правильно идем. Не иначе корова брата нам путь заминировала.
Так оно и оказалось.
Они долго присматривались к дому из кустов. Угрюмый, здоровенный мужик с рыже-седой бородой ворошил сено перед домом.
— Будь здесь, — прошептал Федор, — пока не позову. Если что — беги куда глаза глядят.
Серега кивнул лохматой головой. Настороженный вопрос застыл в огромных серых глазах. Федор не удержался, запустил руку в его волосы, прижал голову к груди.
— Все будет хорошо, — шепнул он. — Это я на всякий случай.
Навстречу ему из-под навеса вышла крупная серая лайка. Замерла, предостерегающе подняв голову. Федор остановился. Мужик перестал ворошить сено.
— Байкал, иди на место, — сказал он собаке. Та развернулась и, недовольно ворча, направилась под навес.
Они долго стояли друг против друга. Человек с вилами и человек с дубиной. Молча ощупывали друг друга подозрительными взглядами.
— Привет, Семча, — наконец-то сказал Федор.
— Федька?! — изумленно прошептал бородач. — Ты ли это? Какими судьбами? Откуда?
— Из города. Примешь?
Семен почувствовал тревогу брата:
— Что случилось?
— Подставили меня. Спрятаться надо.
— Это ты по адресу. Ближайшая деревня — тридцать верст. Там три старухи и два старика. До меня только пешком можно добраться. Есть еще один дом. А там лес до самого Ледовитого океана.
