Ильдар Абузяров - Край вечнозеленых помидоров
Мартин обернулся и увидел метроном. Я ничего здесь не тронула, и вы, пожалуйста, не троньте. Я знаю, ему тяжело там без меня. Он ведь был таким беспомощным. Мне приходилось постоянно заботиться о нем. К тому же он очень фальшиво пел. Очень-очень фальшиво. Я, как слепой человек, обладаю прекрасным слухом. Но я всегда делала вид, что он прекрасно поет. В какой-то момент мне даже стало нравиться, как он фальшивит. Так же, как ему нравилось, что я не вижу. Не вижу, например, когда он танцует для меня по воскресеньям стриптиз. Потому что, думаю, танцевал он еще хуже, чем пел. Я же, по нашей договоренности, танцевала по субботам, танцевала превосходно, по крайней мере, Франц был жутко доволен. Но, скажу вам по секрету, иногда я притворялась, что ничего не вижу. Это когда он завел себе любовницу. Он приходил от нее и, как слепой котенок, метался по комнате. Делал все невпопад. Сшибал предметы. Она его мучила, изводила до такой степени! Бедный птенчик, он уходил в ванную с телефоном, включал воду и старался говорить тихо. А я все равно слышала. Я слышала даже, как он перепрятывал презервативы.
10
Илана говорила без умолку, а Мартин удивлялся, сколько в ней любви. Ему становилось все интереснее и интереснее с этой женщиной.
— Вы знаете, — сказал в какой-то момент Мартин, — я должен вам признаться.
— В чем? — напряглась Илана.
— Это из-за меня вы чуть не попали под машину. Я купил у старьевщика будильник. А вы, должно быть, подумали, что это пропиликал разрешающий сигнал светофора.
— Пустяки! — махнула рукой Илана. — Вы тут ни при чем! Я сама давно хочу умереть и встретиться с Францем. Не казните себя понапрасну.
— Я никогда не казню себя! — признался Мартин. — А с чего вы взяли, что муж ждет вас, а не завел себе на том свете новую пассию?
— Этим подарком, — она нежно погладила чашку, — он будто говорит мне, что после смерти есть еще жизнь. И он приглашает меня в эту жизнь, чтобы испить еще одну чашу на двоих.
— Может быть... — неловко развел руками Мартин. — Вам, должно быть, виднее! Мне этого не дано знать. Я даже не знаю, где сейчас может быть ваш муж...
— Думаю, он сейчас на планете Марс! На красной планете... Туда улетают души всех умерших, — отрешенно ответила Илана.
Теперь Мартину казалось, что старушка слегка лишилась разума. Либо сегодня во время падения, либо сразу после смерти мужа.
— Кстати, вы знаете, что такое метроном? — спросила она, неожиданно переведя тему.
— Нет, только мой дядя знает, что это такое.
— А где сейчас ваш дядя?
— В краю вечнозеленых помидоров.
— О, кажется, я знаю, о чем вы говорите. Край вечнозеленых помидоров — это тот край, где живу я, потому что в этом краю мало солнца. И иногда, покупая овощи, я беру по ошибке зеленые помидоры... Но ужаснее другое. Память стирает все! — с ужасом схватила Мартина за руку Илана. — Все стирает! Я уже многое не помню!
— Это нормально, — взял Мартин руку Иланы. — Это нормально! Я тоже не помню дома своей родной деревни, я сам из Кукмора! Кукмор переводится как “голубое небо” или “марево”. Я часто лежу и пытаюсь вспомнить, какого цвета чей-то забор, но не могу. И тогда я чувствую себя несозревшим томатом, не впитавшим в себя все краски лета.
— Это ужасно! Я боюсь, что однажды я забуду все и наступит полная темнота.
— Не наступит, — ответил Мартин. — Луна забирает и отдает воспоминания. Воспоминания — как приливы и отливы.
— Да, я верю, я верю, — соглашалась Илана, но Мартину казалось, что они, как инопланетянин и землянин, говорят на разных языках. — Я верю — он ждет меня на Марсе.
11
Ушел от Иланы Мартин поздно вечером. Сбежав по лестнице, он вспомнил, что собирался посмотреть на дом с внутренней стороны. Но было уже поздно. Ночь грязью легла на внутреннюю чашу двора. Тени были слишком глубоки, чтобы что-то разглядеть, несмотря на тусклую картофелину фонаря и блики-очистки. Разве только контуры беседки и очертания гигантского здания-сарая.
Где-то в глубине двора за решеткой и кустарником подростки с гитарой напевали “Led Zeppelin”. “Лестница в небеса”. Их не было видно. Мартин стоял один на один с огромным миром. Луна, как монета, опущенная в черную бездну игрового автомата, будто вызывала эту музыку. Для каждого двора есть своя луна.
Во времена, когда невозможно достать даже батон хлеба,
Она выходит, чтобы купить лестницу в небеса...
Мартин задрал голову и увидел несколько горящих окон. Трудно было понять, чьи это окна так призывно светятся.
“Нет, не может быть, — подумал Мартин, сосчитав этаж. — Зачем Илане включать свет?!” И тут же поймал себя на мысли, что, возможно, это он забыл его выключить и теперь свет будет гореть всю ночь.
Лестница в небеса. Перед ним в отрытой двери подъезда только мерцали ступеньки. Мартин собирался уже вернуться, но тут в окне за занавеской мелькнул силуэт.
— Смотрите, смотрите! Старуха опять взялась за свое! — зазубоскалили подростки с площадки. Перепрыгивая через кусты, они скопом приблизились к Мартину. Кажется, эти попивающие пиво и орущие песни отпрыски, по задумке архитектора, должны были постоянно оставаться под присмотром предков.
— Опа, стриптиз начинается! — хихикнула девушка. — Все, как вы хотели, по вашим заявкам!
Мартин пригляделся и понял, что силуэт обнажен. Он очень напомнил ему рельеф на чашке — девушка принимает что-то из рук мальчика. Несмотря на возраст, хрупкое тело старушки напоминало девичье.
— Не обращайте внимания! — сказал Мартину один из подростков в рэперской шапочке, толстовке, шароварах и кроссовках. — Она просто больная извращенка! У нее крыша поехала!
— С чего вы взяли?! — покосился на паренька Мартин, обратив внимание на то, что у того шапка надета набекрень.
— Она почти каждую субботу нам тут устраивает такое!!!
— Мы специально собираемся, чтобы посмотреть, — признался парень, который стоял рядом.
— Такое впечатление, что она хочет кого-нибудь заманить! Только сегодня она не двигается, а застыла, как истукан!
— Забавно! — улыбнулся Мартин, глядя на старуху на фоне простыней. Он закрыл глаза и посмотрел на эту картину иначе. Посмотрел, будто на тени на Луне. Для кого она танцует? Все еще для Франца... Неужели она и правда верит, что он ждет ее там, на Марсе.
— Может, она умерла? — решил проявить остроумие другой подросток. — Давай уже, двигай бедрами, эксгибиционистка!
— Успокойтесь, придурки, она танцует не для вас! — зло ответил Мартин и демонстративно пошел прочь.
— А для кого? Для тебя? Сходи к ней, старик. Эй, ты ошибся подъездом! — кричали они ему в спину.
12
Мартин засунул руки в карманы, поворачивая в арку. Ему некому было их протягивать.
После света окна арка показалась чересчур темной, как переход из одного мира в другой для ослепившего себя Эдипа.
Парни, вернувшись к гитарам и пиву, вновь заголосили “Led Zeppelin”. А Мартин, споткнувшись, потерял равновесие и растянулся на брусчатке, будто их обидные выкрики настигли и сбили его с ног.
Будильник вылетел из кармана пальто и поскакал по камням, рассыпаясь на винтики и шестеренки. Протянув руку в мгновенно наступившей полной тишине, Мартин нащупал пластмассовую чашу. Вот они, плоды его неумелой, нелепой, неуемной оригинальности, из-за нее, из-за мысли, что он особенный и проживет жизнь по-особенному, Мартин, кажется, потерял все — друзей, любовь, молодость, из-за нее он продолжал терять время и сейчас.
“Должно быть, оттого, что мое сердце слепо и мне приходится наугад тыкаться, разбивая коленки об углы”, — держал Мартин чашу.
В это время там, в другом измерении, в подобной позе, с протянутой рукой, замерла и Илана.
“Где, когда это было? — вдруг встрепенулся Мартин, вспомнив свой родной двор, и разбитую подростками лампочку, и как он в рубашке, прилипающей к телу, вышел в раскаленную за день ночь и наткнулся на девушку. Он тогда почти ничего не видел. Стояла темень, какая только бывает в краю вечнозеленых помидоров.
— Молодой человек, у вас огонька не найдется? — спросила девушка.
Мартин не курил и не носил с собой зажигалок, о чем очень сильно в тот момент пожалел.
Из жалости он решил дать прикурить ярким словом. И они разговорились.
— Что ты здесь делаешь в такой час одна? — спросил Мартин.
— Вот вышла за хлебом! Но, кажется, слишком поздно.
Мартин улыбнулся, зная, что в темноте его лицо не видно.
— Ты видишь мое лицо? — спросила она.
— Нет.
— Ты плохо видишь?
— У меня космическая дальнозоркость, — признался Мартин.
— Плюс или минус? — спросила девушка.
— Плюс на минус. — Тут Мартин, желая соригинальничать, рассказал свою дежурную шуточную историю о том, что в абсолютно ясную погоду, когда нет ни одного облачка и туманностей, нет никаких помех, он видит так хорошо, что может рассмотреть, что творится на Марсе, может увидеть, есть там сегодня жизнь или уже нет. И зачем ученые тратят огромные деньги на космические исследования, когда можно было просто подойти к нему и спросить.
