Зуфар Гареев - Ее горячая мамочка
По понедельникам на подъезде кастинг-центра висят свадебные поздравления, оставшиеся с пятницы. Не всегда Галкина помнит об этом. Вот и нынче: автоматически бросила фломастером на бумагу свою подпись, привычно нарисовала ромашку рядом с той, которую рисовала в пятницу.
По коридору, озирая двери студий, идет светловолосый парнишка, оглядывая листочки.
«Присяжные-Новые, судьи, случайные свидетели», «Шваль-Антагонисты», «Предатели – кто они?»
Навстречу Галкина, за ней Надя, всхлипывая.
Галкина жалуется по телефону:
– Доча, я замучилась с этим личным психотерапевтом.
Голос Дины почему-то сонный, хотя уже середина дня.
– Он сказал, что ты ку-ку?
– Это я сказала, что он полный псих на всю голову!
– Не знаю, не знаю…
– Он не мой личный врач, а мой личный сумасшедший.
Надя мстительно бросает в спину Галкиной:
– Да, я тупая! Но счастливая, в отличии от Вас! Повторяю в сотый раз: тупая и счастливая!
Кружит словно в танце:
– Вот какая я тупая и счастливая, назло Вам! А Вы нет!
Парнишка спрашивает:
– Алису не видели?
– Зачем мне сумасшедший, если я сама ку-ку? Надя, это кто? Срочно в геи!
– Я не такой! – уперся парнишка.
Надя, всхлипывая, с ненавистью наступая на парнишку.
– Да кто это тебе сказал? Кто?
Парнишка прижимается к стенке. Галкина и Надя проходят мимо.
На одной двери листочек «Престарелые жертвы насилия + ДойчТВ». Парнишка заглядывает.
Бабулька за 70, до того выкладывавшая в холодильник из сумки творог и творожную массу, шустро семенит к инвалидному креслу и принимает позу убитого горем человека – жалко трясет головой, скривив лицо как полоумная. Зовут ее Елизавета Мироновна.
– Алису не видели?
– Чего? Не видишь, я глухая? В шоке? Не видишь?
– Вижу. Так не видели Алису, агента по актерам?
Бабулька молчит, старательно трясет головой. В кармане ее халата заливается мобильник «Калинкой-малинкой». Бабулька ловко выуживает аппарат.
– Сколько раз повторять: глухая я и в шоке. Изнасилованная, не видишь?
– Да вижу, что Вы заладили?
Какой голос из-за ширмы интересуется:
– Кто там, Лиза? Чего надо?
Выходит дедок. Паренек, чертыхнувшись, исчезает.
– Лиза, не приставал?
– Не приставал.
– Ну и Слава Богу. А то сама знаешь, сколько сексоголиков развелось теперь. Отвернешься, а он уже…
Парнишка опять идет по коридору, поглядывая на листочки.
«Присяжные к Смирнову», «Синеглазка. 3 сезон», «Самоубийцы», «Семейнозависимые», «Монологи всякой шушеры», «Эмоголики».
Торкнулся на монологи всякой шушеры, закрыто.
Перед дверью «Геи-Новые» парнишка испуганно озирается, несмело открывает дверь. Вскоре выскакивает оттуда как ошпаренный.
Из студии «Синеглазка» выходит Галкина с трубкой. За ней Надя и Алиса.
Галкина раздраженно отрывается от телефонного разговора:
– Я же сказала – этого в геи! Надя, у нас чудовищный недобор!
– Я не такой!
Алиса и Надя наступают, прижимают парнишку к стенке.
– Да кто тебе сказал, кто?
10Когда-то одна очень близкая женщина сказала мне, что идеальная семья должна напоминать стайку обезьян: чаще сбиваться в кучу и вычесывать друг друга.
Возможно так оно и есть, по крайней мере в семье Галкиных подобное случается нередко.
Поздними вечерами женщины располагаются на диване, голова матери – на коленях дочери. Дочь расчесывает ее длинные волосы, слушая дремлющие речи.
– Когда я была молодой, любила до смерти одно стихотворение Вознесенского, сейчас уже забыла… А ты все расчесываешься, а ты все расчесываешься там был рефрен… Я люблю когда со мной чего-нибудь делают…
– А я терпеть не могу когда прикасаются к моему телу. Никто и никогда. Я тебе говорила про одну у нас на работе? Упорно пишет в туалете «Дико хочу…» Ну и тэдэ. Не можем поймать эту незнакомку.
– …волосы расчесывают… моют… Это из детства. Я до сих пор помню тепло маминых рук. Теперь она обмывает только покойников…
– Когда она перестанет их избивать?
Подумала, добавила:
– А может за дело? Это правда, что после сорока обмытых – прямиком в рай?
– Поищи вошек. Она в детстве часто искала вшей.
– Да нет никаких вшей.
– Ну и что – а поискать разве трудно?
Дина как будто ищет вшей. Звонок на городской. Дина протягивает трубку.
– Тебя. Молчит и молчит. Почему он звонит на городской?
– Он так шифруется.
Говорит в молчащую трубку:
– Ангел, я люблю Вас, успокойтесь… Из всех ангелов я люблю только Вас…
Ласково (как будто поет):
– Вас… Вас… Вас…
Дала отбой.
– Бедный Ангел. Мама, выходи за него замуж. Он тебя уже год носит на руках… Правда, пьяную…
– Тебя, кстати, тоже… Тоже пьяную…
– А трезвая ты сама не захочешь. Ибо глупость. Чего он звонит и молчит?
– Он боится получить отказ. Поэтому молчит.
– Кстати, ты заметила какой у него огромный пенис? Когда он несет тебя на руках, у него жутко набухает эта штука, сто раз видела.
– У ангела не должно быть пениса. Я его люблю, но без пениса.
– Ну и куда теперь ему деть эту штуку?
– Хочешь расскажу как я хочу ребеночка?
– Дорогая мама! Я это слышала уже сто раз.
11«Дни бегут… За рассветом закат…» – пелось в одной старинной душевной песне.
Надя режет красиво лимон к коньяку. Елена Андреевна набирает в Скайпе номер дочери. Ее мобильный откликается.
– Куда ты мне звонишь? Я на объекте.
– Скажи мне еще чего-нибудь про геев. У нас недобор…
– У тебя же есть консультантша эта смешная… в платье… Амалия, что ли?
– Он тоже говорит, что геев полно вокруг, все геи, надо только приглядеться… Я, правда, никогда не приглядывалась…
Галкина показывает жестом Наде налить стопочку.
– Правильно она говорит. Те, что не геи – козлы. А те что не козлы – геи. Ты так не думаешь?
Выпила.
– Я ни о чем не думаю, я думаю только о себе и о своей мерзкой заднице. Видела ли ты в жизни огромную задницу ужаснее моей? Когда она успела нарасти? И где была я?
– Мама, не начинай.
Надя стонет:
– Господи, Елена Андреевна, ну хотя бы один день можно обойтись без Вашей задницы?
Пошла к дверям, спрашивает:
– Опять этот… с блохой… С антиблошиным пресперантом…
– А что мы решили с блохой?
– Не брать. Мерзко, неэлекторально. Люди испугаются.
– Весь день я пью коньяк и не пьяная. Я уже не умею пьянеть?
– Да, это ужасно. Так звать его? Он принес дополнительные промоматериалы, поступившие от поставщика.
– Блоха… Это кошмарно. Я ни разу их не видела.
– Их не видел никто, только ученые.
Дает знак. Входит Вологжанин.
У Вологжанина хорошо поставлен голос, хорошая дикция, сразу видно что шельма.
– Вашему вниманию предлагаются дополнительные материалы для постановки нашего продукта «Фервецид-Бло» в рекламный блок.
Он протягивает фото какой-то старушки с букольками.
У него хорошая дикция, мать его за ногу!
– Вот история Джессики Хампл из штата Коннектикут. Ей было 94 года, она была в блестящей форме: посещала клуб рок-н-ролла при местной христианской общине, плавала в бассейне и без ума увлекалась лаун-теннисом.
– Она что, умерла от паразитов? – спрашивает Галкина.
– Косвенным образом да. Ее любимую кошечку заели насмерть блохи. Вскоре от стресса умерла и она сама.
Надя с готовностью всхлипывает:
– …И сама… И сама…
Никогда Надя не может устоять перед серьезными историями, в которых кто-нибудь мрет.
– В геи к нам пойдете?
– Простите, не понял. Вы некоторым образом не по адресу.
Галкина вскакивает и грозно наступает.
– А кто Вам это сказал, кто?
Надя тоже наступает:
– Вот именно! Кто это проверял?
Добавляет – с радостью, вдруг:
– Елена Андреевна, он и так у нас в геях! Я просто забыла!
– Поработайте еще, а там решим вопрос с блохой. Пока неэлекторально.
12В самом деле, это 3-этажное бывшее промышленное здание на окраине Москвы сидит у Дины уже в печенках. Просто какое-то проклятье, три месяца «Риэлт-Мастерс» не может найти арендатора!
Во двор въезжает машина Дины, за ней другая. В ней молодой человек Терехов, огненно-крашеный малый.
Терехов вытягивает голову из салона. На голову тут же садится курица, слетевшая с будки КПП. Рядом охранник этой будки, в ус не дует, зевает, сонный сегодня день.
Терехов брезгливо утирает платочком волосы.
– Что это у вас курицы тут того… понимаете, да?
– Понимаю.
– Они могут того… понимаете, да?
Он снимает огненный парик; обнажается полная плешь.
Терехов тычет в плешь:
– Она мне не того?
– Да нет, не того.
Терехов на всякий случай вытирает плешь платком, надевает парик.
…В унылом помещении под офис тянется вялый разговор между Диной и Тереховым, иногда вклинивается охранник этажа.
Вид из окна не способствует бодрости. Забор, за ним какой-то двухэтажный облезлый барак-залепуха, кирпичная труба, из который валит подозрительный ядовитый дым.
